В суфийской традиции ислама вопрос о добре и зле обсуждается следующим образом.
Для зороастризма характерен дуализм доброго и злого, но и он имеет относительный характер. Здесь добрый и злой боги Ахурамазда (Ормузд) и Анхра-манью (Ахриман) - могут выступать как два сына единого бога времени Зервана (см. "Зороастрийская мифология", СПб, 1998; в другой версии Ахриман - один из сыновей Ахурамазды). Первый брат - результат молитвы и жертвоприношения Бога с целью творения (этот аспект находит параллели в индуизме), второй - результат сомнения в смысле бытия (такое же сомнение видят некоторые комментаторы Библии в отсутствии слова "хорошо" относительно второго дня творения, когда была создан материальный мир; см. также работу М. Бубера "Образы добра и зла", где проведено сравнение иудаизма и зороастризма). Таким образом, зло опять лишается онтологической сущности, а Ахриман выступает скорее как символ отрицательных побуждений в душе человека:
Все добрые мысли, все добрые слова, все добрые дела я совершаю сознательно. Все злые мысли, все злые слова, все злые дела я совершаю бессознательно (Авеста).
Как подчеркивают практически все религии и учения, начиная с иудаизма и кончая буддизмом, конкретная этическая ответственность в этом мире лежит на человеке.
Доколе Я в мире, Я свет миру (от Иоанна 6:5).
Не называй Бога правосудным, ибо в делах твоих не видно Его правосудия... Где Его правосудие? Мы были грешники, и Христос умер за нас (Исаак Сирин, слово 90).
Бог не имеет имени, ибо никто не может о Нем что-либо высказать или узнать. В этом смысле говорит один греческий учитель: что мы познаем или высказываем о первой причине, это скорее мы сами, чем первопричина; ибо последняя выше познания и высказывания! Итак, если я скажу: "Бог благ", это неправда; я благ, а не Бог благ. Я иду еще дальше: я лучше, чем Бог. Ибо лишь то, что благо, может быть лучше; и лишь что может быть лучше, может стать наилучшим (Мейстер Экхарт).
Сказал р.Моше Лейб:
...Для чего создано безбожие? Даже оно бывает полезно, когда нужно оказать помощь. Ибо если приходит человек и просит помощи, недостаточно сказать ему: "Положись на Господа", нужно действовать так, будто нет Бога и во все мире некому помочь тому человеку, кроме тебя (М. Бубер, Хасидские предания).
Как уже говорилось в начале главы, в индуизме (как и в позднейшей западноевропейской философии) этот вопрос ставится на прочную рациональную основу.
Из всего существующего во вселенной один только человек является объектом этики. Он знает, что имеет отношение к двум мирам - миру бесконечного и миру конечного. Действие бесконечного в конечном - это не просто поэтический образ, а трезвая истина философии. Бесконечное пребывает во всем конечном, и человек осознает это. Хотя он связан с организмом, который механически определяется прошлым, все же свойственные бесконечному идеалы истины, красоты и добра действуют в нем и дают возможность избирать их и бороться за за более яркое их выражение. Это происходит потому, что бесконечный Брахман широко обнаруживает себя в человеческих существах, так как они способны к этической и логической деятельности. Пока индивид стремится к ним, но еще не может их достичь, он находится в связанном состоянии; в момент, когда он достигает бесконечного, внутреннее напряжение ослабляется, чувство свободы и радости наполняет его душу. Достижение Брахмана представляет собой конец всякой деятельности... (С.Радхакришнан, Индийская философия, т.2, с.553).
Здесь речь идет о ведантическом освобождении через знание. В то же время нужно помнить, что
Если, достигнув знания, мы не в состоянии будем хранить его при помощи человечности, мы обязательно потеряем его (Конфуций).
В христианском предании тема зла в мире и связанная с ней проблема теодицеи (оправдания благости Бога несмотря на наличие зла) получила широкое освещение, хотя, конечно, не была исчерпана. Многие из христианских святых, начиная с Дионисия Ареопагита, Иоанна Златоуста и бл.Августина, говорят о зле как о несуществующем (не-сущем), не исходящем от Бога:
Итак, во всем сущем нет зла. В самом деле, если все сущее происходит из Блага, и Благо все сущее объемлет и пребывает в нем, то в сущем зла быть не может, в противном случае необходимо будет признать, что зло - в Благе ... Зла как такового нет нигде и возникает оно не вследствие своего могущества, а в силу оскудения [добра] (Дионисий Ареопагит, О божественных именах, 4:21,34).
Зло есть не что иное, как отклонение от добра, а посему зло вторично по отношению к добру (Иоанн Златоуст).
Зло не является сущностью, добро же сущностью является (Фома Аквинский).
В Библии об этом говорится в неканонической книге Премудрости Соломона (1:13-14). Следующая цитата соответствует "психологическому", а не онтологическому подходу:
Если зло не является несотворенным и не является сотворенным Богом, откуда берется его природа? То, что зло существует, не станет отрицать ни один из живущих в мире. Что же нам тогда сказать? Что зло есть не живая одушевленная сущность, но состояние души, противоположное добру, и берет оно начало в легкомысленных людях, из-за их отпадения от добра... Каждый из нас должен признать, что он сам и есть создатель всего зла в себе (Василий Великий, Шестоднев).
Аналогичные утверждения делаются и в других традициях.
Сущее есть абсолютное добро.
Если оно содержит хоть каплю зла, оно не Сущее (Махмуд Шабистари).
В буддизме мы имеем несколько иной (также "психологический") поворот этой темы:
Когда мы учимся таким образом, дурные действия проявляются как сплошное пространство того, что никогда не было сделано. Воодушевленный этим проявлением, прозрев тот факт, что дурные действия не осуществлены, практикующий окончательно освобождается от них. Именно в такое время, когда начало, середина и конец проявляются как неосуществленные дурные действия. Дурные действия не порождаются условиями - они просто не осуществлены; дурные действия не погибают в силу условий - они только не осуществлены (Догэн, традиция дзен).
Таким образом, если началом духовной практики является удаление от зла, то в ее результате зло оказывается несуществующим - человек просто не способен его совершать.
В даосизме имеет место двойственность принципов инь и ян (которые лежат в основе китайской "натурфилософии") - женского и мужского, земли и неба, луны и солнца, пассивного и активного, темного и светлого, смерти и жизни и т.д. и, но здесь она не имеет антагонистического характера: указанные пары категорий взаимно превращаются и дополняют друг друга.
Вопрос об историческом соотношении поли- и монотеизма достаточно сложен. Часто считается, что монотеизм возник в результате эволюции политеизма. Современный раввин А. Штейнзальц, однако, высказывает в книге "Образы Библии" точку зрения, что монотеизм являяется естественным мировоззрением человека, которое периодически искажается и должно восстанавливаться; аналогичных взглядов придерживается антрополог М. Элиаде. Таким образом, политеизм - усложненная система почитания Бога, основанная на потребности "рационального" контакта. В широком смысле роль идолов могут играть любые внешние объекты, достижения культуры и философские конструкции, заслоняющие Бога. Например, бл.Августин в книге "О граде Божием" осуждал "каиновский" дух римской империи - "града земного", основанного на пренебрежении к Богу. Первым монотеистом библейской традиции, получившим откровение о едином Боге, был Авраам, покинувший города развитой цивилизации Шумера и ставший первым евреем. В иудейских мидрашах (толкованиях, делающих попытку восполнить пробелы библейского повествования) история его обращения излагается следующим образом: