Мамонов согласился.

— Да, как-то некрасиво получилось. Бьют работников милиции, и ещё предъявляют нам же свои претензии.

— Вот именно, — поддержал начальство Косарев. — Беспредел просто!

— Так они знали, что это перед ними — работники милиции? — уточнил Самойлов.

— Конечно! А сейчас Карен наверняка потребует с отдела оплатить все разрушения. Быки эти всё там крушили, а нам оплачивать!

Мамонов озлобился окончательно, со всей силы вкрутил в пепельницу окурок.

— Ну, всё, п… Бизону! Совсем он со своими отморозками забыковал! Короче — с сегодняшнего дня прессовать их по всем фронтам. Там у нас есть к чему придраться?

— Найдём, — согласился Самойлов.

— Ну, вот и чудно. А эти трое где? — спросил ИО Косарева.

— Они на работе, пашут. Я им напихал полную задницу взысканий, и надавал работы на три дня вперёд.

— Хорошо, — прервал его Мамонов. — Пошлём Карена нахрен, пусть с Бизона бабки за разбитую витрину сшибает. Скажи лучше, что там с делом этого машиниста? Что — глухарь?

Косарев не согласился.

— Почему, нет. Работаем. Вот эксперты нашли под ногтями парня участки кожи убийцы. Теперь бы найти его самого, чтобы сравнить ДНК. Это, правда, не скоро, сами знаете. Самое главное, что нет никаких версий. Парень был — золото. Врагов не было, заинтересованных в его смерти тоже. Я уж, боюсь, как бы действительно у нас какой-нибудь Чикатило местный не объявился.

Мамонов засмеялся, а Самойлов махнул рукой.

— Что ты, Жора, окснись. Где ты там видел факт сексуального насилия?

Косарев не согласился.

— При чём тут секс? Может, он получал удовольствие от самого факта удушения? Такие случаи в криминалистике были.

— Ладно, не читай нам лекции, сами знаем. Иди, работай. И пригласи нам этого, — Мамонов скривился, — Карена.

Через десять минут взбешенный армянин вырвался из кабинета, и крикнул назад: — Я это так нэ оставлю, я в прокуратуру пойду!

— Ой, да хоть в ФСБ! — донёсся в ответ хриплый голос Самойлова.

— А лучше сразу в жопу! — добавил зычный голос Мамонова.

— Точно — я в ФСБ сейчас пойду! — пообещал в ответ армянин. — Все платить отказываются! Бэзпредел просто!

Трясясь в рейсовом автобусе Колодников выговаривал своему юному стажеру: — Нет, Юрок, с тобой пока одни неприятности. И надо было тебе вчера этой проститутке подмигнуть!

— Ну откуда я знал, что она с этим качком пришла? Она же одна у стойки стояла. Это ты что-то начал их там уговаривать. Вытащил бы ствол, да положил их там.

— Какой ствол, ты о чём?

— А у тебя что, пушки с собой не было?

Зудов, нависающий над ними, только засмеялся. А Колодников начал поучать своего подопечного.

— Ты что, думаешь, мы вот так с оружием будем по улицам шляться? Наше руководство сделало всё, чтобы этого не допустить. Теперь, по указанию генерала, ты с окончанием работы сдаёшь его в отдел, под роспись.

— А как же…

— А вот так же. Хорошо, что вчера у нас оружия не было, а то бы ты там всех перестрелял, а потом сел, и хорошо, если в зону для ментов.

— А что, есть другие варианты? — не понимал прикола Юрий.

— Ну, с твоей везучестью, Юрок, всё возможно. Зашлют по ошибке в "Белый Лебедь", и выйдешь оттуда лет через сто, петушистым-петушистым.

Когда они вылезли на своей остановке и пошли к отделению, то Астафьев спросил: — Чем мне сегодня заниматься?

— Сейчас решим. Если ничего нового не будет, то брошу тебя на машиниста.

Эта идея Колодникова рассыпалась сразу после того, как в коридоре отделения они увидели Валентину Серову.

— Ну, всё, работа тебе определена, — шепнул на ухо Астафьеву Зудов. Но сначала его озадачил работой сам Колодников.

— Паш, ты сейчас чем у нас занимаешься?

— Как чем? Всё тем же — кражей с тонера Авезова.

Колодников поморщился. Тонер этого азербайджанца на городском рынке взламывали уже третий раз за месяц, и менты материли охрану рынка, самого Авезова, трясущегося над каждым рублём и замазывающий проломы в своём ржавом комке чуть ли не соплями.

— Бросай ты его нахрен, этого Авезова! Пусть хоть сто раз его взломают. Ты бросай это всё, и езжай в ГАИ. Узнай насчет этой девицы из барака. Кто её нашёл, когда и можно ли найти машину, сбившую её.

— Ладно. Чай только попью. Гасан вон, уже, — он повёл носом, — судя по запаху, заварил.

Напившись в дежурке чая, Паша тут же уехал в ГИБДД. Там в это время было не так много народу, только у дверей второго кабинета, как обычно толпились нарушители, жаждущие получить обратно свои корочки. Замначальника ГИБДД майор Олег Караваев сразу вспомнил этот случай.

— Да помню, как же. С этой девкой снова нам всю отчётность испортили, суки. На одного сбитого, но больше, чем за такой же квартал прошлого года. Опять областной «Папа» дрючить нас будет на совещании.

— А кто вам про неё сообщил, когда? — выспрашивал Павел.

— Никто нам ничего не сообщал, наш патруль сам наткнулся на эту девушку. Кучков, и этот, новенький, Леонид, фамилию не запомню никак. Они, по-моему, сейчас тут, в зале. Акт составляют.

В не большом зале мест на тридцать, два инспектора корпели над бумагой, вырисовывая на бумаге план дорожно-транспортного происшествия. Один из них был хорошо известен не только Зудову, но и всему городу. Лейтенант Николай Кучков славился своей дотошностью и невероятным нюхом на пьяных водителей. Он мог остановить за полчаса только одну машину, но именно этот водитель оказывался пьяным. Говорили, что как-то он оштрафовал родного отца, но сам Николай это отрицал. Второго инспектора Зудов не знал. Парень был молодой, мощного сложения, с приятным, открытым лицом. Лычки старшего сержанта и новенькая форма подсказывали ему, что это новичок. Это подтвердил и разговор двух коллег.

— Смотри, от бордюра метр, а от столба полметра. Рисуем так. «Волга» находилась от бордюра в метре, а от «Москвича» в двух, — пояснял Кучков, с помощью карандаша и линейки вычерчивая план ДТП.

— Здорово, орлы, — приветствовал Зудов коллег. Кучков кивнул головой.

— Привет, Паша. Ты к нам?

— Ну да. Это вы нашли сбитую девушку три дня назад?

— Чёрненькую такую? Мы.

— И где?

— В Соцгороде, на Севастопольской. Проезжали мимо, по Щорса, Лёнька вон, стажёр мой, случайно голову повернул, и заметил, что там что-то лежит. Я ещё решил сначала, что мешок какой-то.

— А я сразу подумал, что человек, хоть и темно там было, — высказался новичок.

— Как у тебя фамилия? — спросил Павел.

— Голод. Леонид Голод.

— Голод?! — Павел невольно рассмеялся. — Забавная фамилия.

— Нормальная. Украинская.

— А с чего вы решили, что её сбили? Может, её раньше где-то убили?

Кучков засмеялся.

— Нет, Паша, сбитых видно сразу. Этот козёл не просто её сбил, он её ещё и переехал. На пальто были следы протектора.

— А что там ещё было? Неизвестно, кто сбил, на какой машине? Свидетелей тоже не было?

Кучков махнул рукой.

— Да, какие свидетели, Паша?! Сам же знаешь, там частный сектор, ночь, осень. У меня брат там живёт, так я к нему ночью и ходить даже боюсь. Кругом одни отморозки, прирежут и не моргнут глазом. Бараки же рядом, этот рассадник криминала.

— А что за машина была, неизвестно? — продолжал настаивать Зудов.

— Следов не было, там не грунтовка, ещё немножко асфальт остался. Да и дождь шёл.

— Осколки фары там были, — припомнил Голод.

— Да, точно! Рашидов там ходил, собирал их.

— Он тут?

— Да. Пошли, кстати, узнаем, что у него там получилось.

Рашидов был дознователем, и когда Паша заглянул в комнату этих, доморощенных автоследователей, Ренат занимался странным, на первый взгляд, делом. На листе бумаги перед ним лежали осколки стекла, и он равномерно, аккуратно, складывал из них нечто, вроде детских пазлов.