Игорь Латышев.

Япония, японцы и японоведы.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Япония... При упоминании названной страны в сознании моих соотечественников возникают обычно самые разнообразные ассоциации. У подростков и молодых людей эта страна навевает мысли о новейших образцах телевизоров, видеокамер, фотоаппаратов, мотоциклов и автомашин. Рафинированным интеллигентам, увлеченным театром, поэзией и живописью, Япония видится страной уникальной экзотической культуры, общеизвестными символами которой стали в нашем обиходе такие понятия и слова как чайная церемония, гейши, самураи, харакири, кимоно, икэбана и т.д. Иначе смотрят на Японию наши ученые-экономисты и деловые люди: для них это динамичная страна, совершившая в недавнем прошлом "экономическое чудо" и достигшая в результате крупных успехов в развитии целого ряда ультрасовременных, наукоемких отраслей производства. Не столь уважительно относятся, однако, к Стране восходящего солнца российские политологи: упоминания об этой стране вызывают у них настороженность в связи с бессрочным пребыванием на Японских островах вооруженных сил США и неуемными посягательствами японского правительства на российские Курильские острова. А вот в сознании людей преклонного возраста, помнящих военные лихолетья, Япония и по сей день остается очагом агрессивных милитаристских устремлений, подкрепляемых неистребимым самурайским духом ее жителей.

Примечательно, что до последнего времени интерес российской общественности к Японии - дальневосточному соседу России был зачастую большим, чем интерес к таким соседним странам как Китай и два корейских государства. За последние десятилетия в нашей стране были изданы сотни книг о Японии, освещающих самые различные стороны общественной жизни японцев как в прошлом, так и в настоящем.

Написанием этих книг занималось и занимается довольно большое число специалистов-японоведов. Сегодня в нашей стране их насчитывается несколько сот человек. Большинство из них владеют японским языком, знание которого было получено в таких престижных учебных центрах страны как Московский, Ленинградский и Дальневосточный государственные университеты, а также в некоторых других востоковедных учебных заведениях. Как правило, эти специалисты-японоведы всю трудовую жизнь сохраняют верность своей профессии. Объясняется это тем, что изучение Японии и ознакомление с ней наших соотечественников дает им не только средства к существованию, но и духовную удовлетворенность. Уж очень привлекает к себе и специалистов, и сторонних наблюдателей эта экзотическая и динамичная страна! Наверное поэтому труд японоведов был и остается в наши дни одной из самых интересных профессий, связанных с изучением зарубежных стран Востока.

Мне, автору этой книги, очень повезло: начиная со студенческих лет я смог непрерывно, на протяжении всей своей трудовой жизни заниматься изучением Японии. И более того, судьба моя сложилась по счастью так, что изучением этой страны в течение ряда лет я занимался не в замкнутой кабинетной обстановке и не в узких рамках некой одной темы исследования, а в гуще реальной японской жизни и по широкому кругу проблем, включая и исторические, и политические, и социальные, и культурные вопросы. За пятнадцать лет трехкратного пребывания в Японии в качестве собственного корреспондента газеты "Правда" мне удалось побывать во всех концах Страны восходящего солнца, почти во всех ее префектурах, и повстречаться с сотнями ее жителей, представлявших самые различные социальные слои японского общества. Повезло мне также и потому, что находясь на журналистской работе, я постоянно ощущал практическую пользу от всего того, что мною писалось и публиковалось на страницах самой крупной и самой влиятельной газеты страны. Свыше восьмисот статей и заметок, опубликованных в "Правде" за моей подписью, были предназначены не для узкого круга специалистов, а для обыкновенных читателей газеты, и это всегда радовало и воодушевляло меня.

Не жаль мне ни в коем случае и тех тридцати с лишним лет, которые провел я в Институте востоковедения Академии наук СССР (а позднее Российской Академии наук) в качестве научного работника - исследователя японской истории и современности. Двенадцать книг и около пятидесяти научных статей, написанных мной в этом качестве, оставят, как я надеюсь, какой-то, пусть и скромный, след в той огромной массе японоведческих публикаций, которые появились в нашей стране за послевоенные годы.

Не жалею я, наконец, и о тех научно-организационных усилиях, которые были затрачены мной в должности заведующего отделом Японии Института востоковедения АН СССР и председателя секции по изучению Японии Научного совета по координации востоковедных исследований. Эти усилия, направленные на объединение японоведов нашей страны и упрочение их творческих контактов друг с другом, мне думается, дали в свое время какие-то позитивные результаты. За годы пребывания на упомянутых выше административных постах я обрел возможность ближе познакомиться со многими из моих коллег-японоведов и глубже вникнуть в существо и цели общения нашей страны с Японией, яснее понять все плюсы и минуты этого общения и взять на учет те подводные камни, которые были и остаются на путях развития добрососедских связей двух наших стран. Думается мне поэтому, что мой опыт многолетней японоведческой работы может заинтересовать сегодня не только моего сына, изучающего японский язык в Московском государственном лингвистическом университете, но и некоторых других коллег по профессии.

Правда, при всем этом надо сделать одну существенную оговорку: я не лингвист и не филолог, а специалист по истории и социально-политическим проблемам Японии, Поэтому такие сферы японоведения как лингвистические и литературоведческие исследования, а также переводы с японского на русский язык произведений японских писателей не получили в книге должного освещения. Для этого требуется специалист-японовед иного научного профиля, иной квалификации.

В наше время, к сожалению, российские японоведы мало интересуются прошлым своей науки. В периодических изданиях типа ежегодника "Япония" сообщения с обзорами предыдущей деятельности отечественных специалистов по Японии публикуются редко, хотя работа японоведческих центров в нашей стране приняла в 50-х - 80-х годах исключительно широкие масштабы. Упоминания о крупном вкладе советских японоведов в тогдашнее развитие востоковедной науки Советского Союза если и появляются, то лишь мимоходом в связи с юбилеями отдельных ученых старшего поколения либо при публикации некрологов.

В последние годы заметно реже, чем прежде, собираются вместе российские японоведы на конференции и симпозиумы для обсуждения каких-либо общих проблем. Их научные собрания проводятся теперь обычно сепаратно по отдельным направлениям работы: экономисты в своем узком кругу, лингвисты и литературоведы - в своем, историки и политологи - сами по себе. Так бывает проще для организаторов, но это чревато постепенной утратой взаимных контактов и профессиональной сплоченности наших знатоков Японии.

Но все-таки пока российские японоведы еще не утратили интереса друг к другу и продолжают считать себя людьми единой профессии. А раз такая профессиональная общность существует, то у нее должны быть, как и в любой отрасли знаний, своя история, свои авторитеты и своя преемственность поколений.

Со времени возникновения отечественного японоведения как составной части востоковедной науки прошло около восьмидесяти лет, и уже давно нет в живых ни одного из его основоположников: ни Д. М. Позднеева, ни Е. Д. Поливанова, ни Н. И. Конрада, ни Н. А. Невского, ни К. А. Харнского, ни других. Ушло почти целиком из жизни и второе поколение знатоков Японии (Е. М. Жуков, К. М. Попов, Х. Т. Эйдус, А. Л. Гальперин, Г. И. Подпалова, П. П. Топеха и многие другие), а японоведы третьего поколения в большинстве своем уже вступили в пенсионный возраст. Пришла, по-видимому, пора и им передавать эстафету людям четвертого и пятого поколений.