― Да, вижу, — сухо согласился он. — Англичанка до мозга костей.

― И горжусь этим! — Кирстен и не пыталась умерить желчность своего ответа. — Я не претендую на какое-то особое родство со всеми Брюланнами, я слишком мало знаю вас.

― Но хотите знать больше?

Да. Или хотя бы попытаться понять мотивы людей, отрекшихся от собственной дочери по такой причине. — Она помолчала, а потом намеренно добавила: — Хотя, возможно, в их отношении было нечто большее, чем простая антипатия ко всему английскому.

― Об этом я ничего не знаю. — Тон его снова стал жестким. — Но сомневаюсь, что восстановление семейных связей, если это случится, приведет к чему-нибудь хорошему. Вероятно, у нас очень мало общего.

― По-моему, решение должен бы принять ваш отец, и никто другой, — довольно резко возразила Кирстен. — Учитывая, что сейчас он глава семьи.

Терье молча с минуту изучал ее, устремив на нее неподвижный взгляд, затем рывком оттолкнулся от края стола, выпрямился и взял телефонную трубку. Пока он набирал номер, она разглядывала его широкие плечи, стройную линию бедер и вспоминала, как он выглядел в узких джинсах. Теперь он совсем другой, а у нее по-прежнему при взгляде на него сводит судорогой все внутри. Да и любая женщина с нормальной реакцией нашла бы этого мужчину физически привлекательным. В этом Кирстен не сомневалась.

Но его манеры ей не нравились. И они вовсе не изменились. Интересно, неужели он на всех женщин смотрит с таким же презрением, какое она ощутила позапрошлой ночью? Пожалуй, в этом и кроется объяснение, почему он до сих пор не женат.

И тут же у нее мелькнула мысль: но почему она уверена, что он не женат? Совсем не так много мужчин после свадьбы носят обручальные кольца. А потом, может быть, в Норвегии такой традиции вообще не существует. Из того, что она реально знала, он мог иметь не только жену, но и нескольких детей в придачу.

Терье быстро говорил по телефону, так быстро, что она не могла понять ни одного слова, кроме своей фамилии Харли.

— Я разговаривал с отцом, — заметил он, положив трубку. — Он хочет видеть вас.

― И что он хочет сказать? — спросила она.

― Когда вы встретитесь с ним, то сами узнаете. — И, сдерживая себя, он добавил: — Я проведу вас к нему.

Пока еще нет ничего определенного, предупреждала себя Кирстен, когда в сопровождении Брюланна-сына выходила из его кабинета. Если Лейф Брюланн похож на своего сына, то вряд ли можно надеяться на достижение настоящей гармонии. Но она хотя бы попытается.

Их шествие по служебным помещениям вызывало всеобщий оценивающий интерес. Кирстен устремила взгляд вперед, чувствуя высокую, словно высеченную из камня фигуру, шагавшую рядом. Вероятно, не существовало женщины, которая так же, как и она, не ощущала бы его притягательную мужскую силу. Терье Брюланн хотя и очень отдаленный, но все же ее кузен. Это не укладывалось в голове.

В отличие от большинства английских компаний, где служащие высшего ранга имеют тенденцию отделяться от обычного персонала, управляющие и руководители «Брюланна» предпочитали быть частью служащих и находиться вместе с ними. Личный секретарь президента сидел за столом перед дверью, отгороженный от остальных сотрудников легкой перегородкой, едва доходящей до пояса. Дверь также была открыта, словно приглашая войти каждого, кому есть что предложить.

На первый взгляд Лейф Брюланн выглядел не более приветливым, чем его сын. Если отбросить разницу в возрасте, то сходство отца и сына просто поражало. У обоих мужчин одинаковые фигуры, те же голубые глаза, светлые волосы и загар, свидетельствующий о жизни на свежем воздухе. Только вблизи можно было заметить у старшего седые виски. Наверно, ему пятьдесят с небольшим, подумала Кирстен.

— Привет, — сказала она, прежде чем он успел открыть рот. — Hvordan star det til?[3]

— Bare bra takk. Og med dig?[4] — ответил он, удивленно вскинув брови.

― Bra takk[5] . — Кирстен с улыбкой развела руками. — Боюсь, что этим ограничиваются мои разговорные возможности. Хотя я могу понять еще несколько слов.

― Достойное усилие, — зааплодировал Лейф. — Ваш запас слов гораздо больше, чем я мог ожидать.

Кирстен тотчас обратила внимание, что у него акцент заметнее, чем у сына, хотя он тоже как будто не испытывал трудностей, перехода с одного языка на другой.

― Для начала мне придется признать, что англичане не славятся лингвистическими способностями. — Кирстен неуверенно улыбнулась Брюланну-старшему.

― Тут нечем гордиться, — сухо заметил Терье.

― Знаю, — согласилась Кирстен, не глядя на него. — Это всего лишь лень.

― Или простое нежелание, обусловленное тем, что помимо англичан многие нации владеют английским как вторым языком, — уточнил старший. Теперь его манеры стали менее сдержанными. — Почему бы вам не сесть? Нам многое надо обсудить.

Кирстен села на ближайший стул и опять почувствовала раздражение оттого, что Терье остался стоять у окна. Ей хотелось, чтобы он оставил их, тогда она могла бы поговорить с его отцом наедине. Но, судя по всему, Терье не собирался уходить. Интересно, размышляла она, упомянет ли он теперь о том, что они впервые встретились на пароме? Он не так уж долго говорил с отцом по телефону, чтобы посвятить его во все детали. Тем более интересно, что бы он мог рассказать об их встрече на пароме. Но ей было неприятно думать, что Лейф Брюланн мог увидеть ее в том же свете, что и его сын.

Ладно, подумала она, этот вопрос можно будет уладить, если он возникнет. Вероятно, Терье так же неприятно вспоминать обстоятельства их встречи, как и ей.

― Простите, что я свалилась как снег на голову, — сказала Кирстен, — я собиралась написать, но…

― …но не сомневалась, что мы не затрудним себя ответом, — закончил предложение Терье, когда она запнулась, подбирая слова. — Вроде бы несколько лет назад уже была попытка возобновить знакомство.

― Не вроде бы, — уверенно возразила Кирстен, — а была. По-моему, в этом основная причина, почему я не стала писать.

― Полагаю, что мой отец счел правильным не отвечать на письмо, — сухо заметил Лейф. — Он во многом человек старой школы.