Михаил Огарев

Проказница, Святогор и вечеря

по понятиям или Бесами торговать разрешено!

полифантазм

ПРЕДИСЛОВИЕ (главным образом, для господ редакторов)

А вот не лепо ли ны, бяшетъ, братие, немножечко развлечь Вас резвым литературным безобразием? И если Вы, подобно барду Тимуру Шаову, легкомысленно ответите: "Да не фига не лепо!", то будете трансгрессивно неправы, потому как нынче безобразничать горазды многие и во всех областях могутного человеческого интеллекта. И Вашего покорного слугу, пока что еще не обезобразивше(уфф!)гося... ну, в общем, как и всякого "хорошего гуся", ужасно тянет оказаться в одной изысканной компании вместе с Карлой Марксом, Витей Пелевиным и Вовой Сорокиным. Жутко, знаете ли, возбуждает быть смачно прочитанным, а потом торжественно обмененным на высоконравственные произведения Гоголя и Васильева! С последующими аутодафе и раздачей по принципу "Jedem das seine". И публике потеха, и доход казне, как-никак...

"А нельзя ли посерьезнее? - несомненно, одернут меня господа редакторы. - Трагико-застойно-запойные интонации в духе Венички Ерофеева уже не в моде! Да и вообще здесь вам не тут!"

"Яволль!!" - немедленно отвечаю я и мысленно беру под виртуальный козырек, так как по опыту знаю, что с истинным редактором (как и с истым милиционером) лучше не спорить...

Позвольте-с объясниться. Творческим толчком к написанию своей вещички (сработанной по всем правилам модного сейчас жанра "фантасмагория" с драматургическим многоголосием в качестве основного приема) послужила случайно и непреднамеренно прочитанная повесть "великого и ужасного" В. Сорокина "Сердца четырех". На что, собственно, и указывает посвящение. "Сердечки" произвели сильное впечатление, хотя и отменно шокировали своей антихудожественностью - впрочем, принципиальной для данного автора. И мне подумалось, что один из излюбленных сорокинских мотивов (а именно: полная несочетаемость понятий "хомо сапиенс" и "мораль") можно и должно реализовать несколько более цивилизованными литературными средствами. Что я и попытался сделать. А в качестве полемики или поддержки - думаю, не суть важно.

А еще очень надеюсь, что все наци- и наднациональные, а также прочие "невозможно оскорбительные для ВКП(б)" рассуждения моих героев будут восприниматься с юмором и иронией - и никак иначе.

"Ну что ж, вот это уже речь не мальчика... - ворчат редакторы и с хрустом переламывают титульный лист. - Хотя, конечно, и не девочки..."

Полностью с ними согласен и с потусторонним терпением ожидаю конечного результата...

БЛИЦ-ПРЕДИСЛОВИЕ (исключительно для моих Интернет-читателей)

Эта маленькая повесть к моему сериалу "По следам Святогора" не имеет отношения в прямом смысле. Ну а в кривом - разве что зеркальное.

Автор

Владимиру свет Сорокину, автору эпического полотна "Сердца четырех",

посвящается

Поглядели сквозь прицел:

"Чуден Днипр широкий!"

То ли ангел пролетел,

То ли джип "Чероки"...

С. Калугин

В каком году - рассчитывай,

В какой земле - угадывай...

Н. Некрасов

Стоявший неподалеку от навеса шикарный светло-сиреневый автомобиль типа "универсал" упирался своей мощной радиаторной решеткой с изображением бесхвостой русалки прямо в стену длиннющего бревенчатого сруба-барака, от коего невыносимо несло дегтем и горелой смолой. Водила - импозантный быкообразный лоб с водяными глазами навыкате и длинными пегими волосами, собранными на затылке в кокетливый кобылячий хвост чуть на отлете - вяло выругался на одном из вульгарных диалектов эсперанто и опустил правое тонированное стекло. Сразу же после этого он включил мощный кондиционер, но через несколько минут нехотя произвел обратное действие, ибо сотворенный бездушным прибором микроклимат хоть и позволял вольготно дышать, однако же создавал не слишком приятное впечатление полной отстраненности от необычной жизни, бурлившей за окнами кабины. Со вздохом лоб поднял до виска левое тонированное стекло и, чуть помедлив, осторожно вдохнул оригинальный ароматический симбиоз: в смоляно-дегтярные запахи неповторимым составляющим вступило благоухание высоких изогнутых шипионов, чья густейшая синева, казалось, была похищена своенравной Феей Цветов у здешней южной ночи... Прекрасные растения располагались на клумбах, благоустроенных на каждой нечетной транспортной стоянке - это если считать от парадного входа в смоляной барак, традиционно увитого пьюнком, миртом и душистым огорошком. Само собой, ежели идти от черного входа на торцевой стороне, увешанного для контраста пыльной полынью и пунцовым чертополохом, то здесь у поклонников четности, завершающей любую истинную гармонию, были все преимущества. Да и дикие уличные комары от полыни дохли куда лучше...

Убедившись, что его нюхательный орган не возражает против приторных шипионных выделений, водитель удобно разместил свой крутой левый бок на широком плюшевом подлокотнике и прикрыл глаза для создания вида отдыхающего человека - конечно, не вполне самостоятельного, а из обслуги, однако же работающего по контракту и без унизительной обязанности именно угодливо прислуживать. Если б он мог взглянуть на себя со стороны все тех же шипионов, то с удовлетворением убедился бы, что, в общем, соответствует выбранному образу. Правда, платиновая цепь была куда шире предназначенного для нее участка короткой шеи, так что ей приходилось занимать и часть двойного подбородка повыше, и полностью ключицу пониже; однако весьма предметно вздувшийся на могучей грудине кожаный пиджак создавал необходимый контраст, откровенно намекая, что под ним прячется отнюдь не фляга с огненной жидкостью для возбуждающего пития и не связка экзотических бананьев для заедания и, стало быть, поддержания подогретой жизненной энергии на должном уровне, а нечто совершенно иное, хотя и отдаленно схожего огневого содержимого, но предназначенного исключительно для умерщвления любых видов агрессивной жизнедеятельности. Ну а те, до кого недвусмысленные намеки не сразу доходили, могли осторожно кинуть взор на заднее сиденье и убедиться, что початая пластмассовая бутылка с косо наляпанной этикеткой "The Wakefield Family. Blended Whiskey" и одинокая закуска в виде крупно-стручкового мучнистого плода приторно-сладкого запаха с фирменной наклейкой "Bonita bananas - Ecuador" на желтой, слегка подгнившей шкурке валяются именно там. Вид у облупленного ровно на одну треть бананоса был не слишком пристойным для созерцания воспитанными личностями...

В этот момент кустистые волосы в правой ноздре манерно прикорнувшего лба нервно шевельнулись, что означало появление принципиально нового ароматического компонента такого свойства, когда понятия "пристойность", "созерцание" и уж тем более "воспитанность" были столь же неуместны, как и честные люди в бенгуэллской каторжной тюрьме. Порадовавшись, что впервые в жизни ему на ум пришло настоящее литературное сравнение из прочитанного недавно бестселлера про крутых африканских братков и фартовых лохов из Северамерики, водила приоткрыл один глаз и удостоверился, что обоняние его не обмануло. Правда, полностью открывшаяся картина оказалась настолько странной... Пришлось рывком сдернуть черные очки и уставиться на очередного приезжего свирепым взглядом. Может, слиняет подобно миражу? Многие нервные линяли...

На принадлежность подъехавшего здоровенного ниггера к эфиопскому племени "тиграи", несомненно, указывала его широченная двуколка, запряженная как раз самым настоящим полосатым тигром. Вспоминая свое недавнее сафари, лоб мучительно наморщился, ибо из всех четвероногих, в которых ему, удобно расположившемуся в кузове "джипа", довелось палить из дрянного китайского "калаша", полосы имелись лишь у зебер, то бишь тамошних лошадей. По счастью, перед глазами всплыла страница из еще одной книжки, которую он вынужден был пролистать, дабы угодить своей новой герлице Снежане с литературного факультета - ей нужен был непременно образованный хахаль! Плотный томина толщиной аж в два красных декоративных кирпича повествовал про одного доисторического пахана с кликухой точь-в-точь, как у самой известной столичной команды, - он классно сумел поднять древнеримские "зоны" и пальмоповалы против тамошних ментов... Тем не менее, до профессионального чтива роман никак не дотягивал, ибо изобиловал нудными и совершенно не нужными описаниями природы, а также "психологическими и портретными характеристиками героев", (как обожала выражаться его жутко выпендрежная Снежка), и тому подобными словесным хламом. Но вот в двух местах точно упоминалось о свирепых тиграх из Ливийской пустыни! А если они раньше там водились, то могли где-нибудь сохраниться и до наших дней. Африка, она ведь большая; не меньше, поди, Красноярского края, где ему довелось первый срок мотать. А сафари проводили всего-то между одной Конгой и другой Конгой...