Тем не менее уже с середины 1940-х годов стало ясно, что лучше всего Расселу удаются рассказы и небольшие повести. Собственно, в советское время у нас он был известен именно как автор короткой фантастической прозы, а после выхода в 1973 году сборника «Ниточка к сердцу» слава Рассела как рассказчика в среде отечественных любителей фантастики приблизилась к безумной популярности Шекли. Удивительно, но рассказы Рассела сразу же составили разительный контраст его мрачноватым (и, чего греха таить, зачастую чересчур затянутым) романам — они были емкими, динамичными и, как правило, необычайно светлыми. С изрядным скепсисом относившийся к цивилизации в целом, Рассел проявил удивительный оптимизм при описании отдельных, ничем не выдающихся ее представителей, демонстрируя неизменное чувство юмора, веру в разум, здравый смысл, доброту и обыкновенное везение маленького человека — классического персонажа так называемой Большой литературы. Таков, к примеру, рассказ «Эл Стор» («Jay Score», 1941), героем которого является робот-андроид, наделенный человеческими эмоциями. Новелла «Метаморфозиты» («Metamorphosite», 1946) посвящена идее, ранее многократно тиражированной Э. Э. «Док» Смитом и нашедшей наиболее яркое воплощение в романе Хайнлайна «Дети Мафусаила» — освободившись от оков плоти, наши потомки не только обретут бессмертие, но и станут подобны богам. В рассказе «Хоббиист» («Hobbyist», 1947) Господь Бог создает Галактику просто ради эстетического развлечения. Короткий рассказ «Персона нон грата» заставляет вспомнить кое-какие творения отечественной фантастики последнего времени — только вот мысль, для изложения которой авторам пресловутой «Черной книги Арды» потребовалось два пухлых тома, за полвека до этого Рассел сумел уложить буквально в пару страниц изысканного текста. А ставшая классической новелла «Немного смазки» (1952, рус. перевод 1973) исследует проблемы психологической совместимости в замкнутом коллективе — предлагая для них весьма нестандартное, но эффективное решение.

Обращение к «микромоделям» социума выявило и новые увлечения Рассела. Одним из них стала психология — точнее, то ее направление, которое называется бихевиоризмом. Основой человеческой активности бихевиоризм считает не рефлексию (то есть размышление и анализ), а действие, вызванное теми или иными внешними причинами. У нас в стране он долгое время провозглашался очередной буржуазной лженаукой, однако при этом широкую публику не стремились информировать о том, что на Западе одним из главных его столпов является широко почитаемый у нас зоолог и писатель Джеральд Даррелл.

Впрочем, от столь глубоких материй Рассел был предельно далек. Сам он воспринимал теорию бихевиоризма как воплощение формальной логики, того самого знаменитого принципа «Бритвы Оккама», которому должна всецело подчиняться человеческая психология. Разум человека велик, но бездна подсознания способна поглотить и его. Поэтому для того, чтобы разрешить как психологические, так и социальные проблемы, не стоит заниматься самокопанием или строить заумные философские концепции — достаточно лишь опираться на здравый смысл и твердую логику. В этом ключе выдержан роман Рассела «Ближайший родственник», где офицер земной разведки ловко пудрит мозги целой инопланетной цивилизации, а также представленная в данном сборнике повесть «Похитители разума» («With a Strange Device», 1964).[3]

При этом нельзя сказать, чтобы сам Рассел не занимался строительством психологических или социальных концепций. Да и кто из американских писателей в те годы не занимался этим? Впрочем, Рассел все-таки оставался англичанином, и его модели оказывались весьма не похожими на построения, создаваемые большинством его коллег по писательскому цеху из журнала «Эстаундинг».

Во-первых, он увлекся антивоенной фантастикой — что для чрезвычайно милитаризованных Соединенных Штатов послевоенных лет было явлением весьма нетипичным. Во-вторых, он начал конструировать социальные системы, не соответствующие принципам американской демократии, что по меркам маккартистских времен выглядело откровенной ересью, чреватой подозрением в тайном сочувствии коммунистам. Напомним, что вплоть до середины шестидесятых годов, то есть до появления «Новой волны», в американской фантастике царили три непреложных табу: на секс, на подрыв устоев христианской религии и на изображение в положительном ключе любых социальных систем, похожих на социализм или коммунизм. Безусловно, даже в США никакого юридического оформления этих запретов существовать не могло, но редакторы журналов научной фантастики и занимающиеся ей крупные издательства старались всемерно блюсти «идеологическую чистоту жанра» — а Филип Жозе Фармер вынужден был публиковать свою эротическую фантастику в порнографическом издательстве «Шаста-Пресс».

На этом фоне Рассел по американским меркам выглядел едва ли не диссидентом. Опубликованный в 1948 году рассказ «Все кончилось глубокой ночью» («Late Night Final», рус. перевод — «Ночной мятеж», 1964) повествует о дезертирстве команды земного корабля, отказавшейся подчиняться военной дисциплине. Эта же пацифистская идея была развита в рассказе «Я — Ничто» («I am Nothing», 1952) и блестящей сатирической повести «И не осталось никого» («..And Then There Were None», 1951, рус. перевод 1973), впоследствии ставшей частью романа «Большой Взрыв» («The Great Explosion», 1962). Интересно, что обитатели планеты, на которой решили остаться «выбравшие свободу» земляне, именуют себя «гандами» — по имени Махатмы Ганди, отца идеи всеобщего ненасильственного сопротивления. Столкнувшись с таким сопротивлением, земная военно-бюрократическая машина дает сбой, не в силах противопоставить ему что-либо конструктивное.

Конечно, существовали у Рассела произведения и совсем другого плана. Его романы «Космическое сумасшествие» («The Space Willies», 1956, в рус. переводе — «Ближайший родственник») и «Оса» («Wasp», 1967 — США и 1958 — Великобритания) вполне можно обозвать милитаристскими — или же превознести как антитоталитарные. Ведь их герои являются солдатами «невидимого фронта» в галактической войне, ведущейся Землей против бесчисленных сил слаборазвитых, но чрезвычайно многочисленных и агрессивных врагов, не ведающих великих принципов Свободы и Демократии. Словом, вполне в духе хайнлайновской «Звездной пехоты» — тем более что короткое название первого романа можно прочесть и как чрезвычайно распространенную аббревиатуру WASP (White Anglo-Saxon Protestant) — белый протестант-англосакс, то есть стопроцентный янки. К этому ряду можно добавить и рассказ «Дьявологика» («Diabologic», 1955), в котором, по мнению энциклопедии Клюта и Николсона, явственно прослеживаются идущие еще от Кэмпбелла черты земного шовинизма — изобретательные земляне противостоят лишенным воображения инопланетянам.

Но в то же самое время Эрик Фрэнк Рассел пишет рассказ «Пробный камень» (1954, рус. перевод — 1966), в котором отношение землян к чернокожим служит мерилом отношения к ним самим. Год спустя появляется знаменитая «Абракадабра» («Allamagoosa», 1955) — блестящая антибюрократическая и антивоенная сатира, за которую автор получил свою единственную литературную премию, «Хьюго-56».

Еще в 1954 году в США вышел его сборник «Глубокий космос» («Deep Space»), год спустя появляется еще один сборник — «Люди, марсиане и машины» («Men, Martians and Machines»), собравший в себя значительную часть ранних рассказов автора, опубликованных в 1943–1943 годах. Таким образом, Рассел постепенно переключается с романов на менее объемистую прозу. Одновременно он принимает участие в создании сценария для грандиозного «межавторского» киносериала «Звездный Путь» («Star Track»). Его повести и рассказы многократно публиковались отдельными сборниками: «Вот эти шесть миров» («Six Worlds Yonder», 1958), «Далекие звезды» («Far Stars», 1961), «Темные потоки» («Dark Tides», 1962), «И послышался голос» («Somewhere a Voice», 1965), «Непохожий ни на что земное» («Like Nothing on Earth», 1975) и «Лучшее Эрика Фрэнка Рассела» («The Best of Eric Frank Russell», 1978) — последний сборник вышел под редакцией Алана Дина Фостера, знаменуя тем самым преемственность литературных поколений.