Я все яснее стал сознавать, что только полный разрыв с религией может примирить меня с моей совестью и дать право считать себя честным человеком. При этом я думал: учил ты открыто?! Проповедовал всем?! А уйдешь, как змеей уползешь. Это бесчестно. Ты должен иметь смелость сказать о своем решении так же открыто и в глаза людям, как ты открыто и в глаза проповедовал то, что признал ошибочным и ложным. Умел учить, сумей разоблачить то, чему научил.
Одно, казалось бы, незначительное переживание заставило меня задуматься. Это было утром 7 сентября. Я приехал в академию принимать экзамены. Вошел в зал заседания. Очень хороший человек с наивной детской верой - доцент Миролюбов говорил с одним из преподавателей о статьях в газетах по поводу религии. Подошел инспектор академии профессор Парийский. Миролюбов спросил его: "Надо ли говорить с учащимися по поводу таких статей?" Парийский ответил резко и повысив голос: "Ни в коем случае. Я в библиотеку дал указание не вывешивать газет и журналов, где будут какие-либо статьи. Незачем говорить об этих гадостях. Их надо замалчивать, как если бы их не было". Миролюбов: "А если спросят? Ведь там есть чисто научные вопросы". Парийский: "Нет там никакой науки".
Подошел ректор, доцент протоиерей Сперанский и сказал: "Ну, не везде же один полемический задор. Есть очень серьезные статьи с привлечением науки". Парийский, что называется, взорвался: "Нет никакой науки! Какая это наука, которая то одну, то другую теорию выдвигает. Нет никакой науки..." Все замолчали. Ректор отошел. Мне же стало невыносимо душно. Физически душно в этом мире схоластики, для которого наука - это только окостенелые формулы догматов и учение об уставных каждениях и коленопреклонениях.
Я стал искать конкретного выхода из тупика. Второго декабря официально сообщил ректору академии о прекращении мною преподавания в академии и вручил ему свое письмо, в котором четко мотивировал причины своего ухода из церковного ведомства и которое просил зачитать моим бывшим сослуживцам преподавателям и учащимся, учившимся у меня.
"Правда", 1959, 6 дек.
К духовной свободе
ДЛЯ ЧЕГО НУЖЕН ЭТОТ РАССКАЗ? ЧТОБЫ ПРЕДОСТЕРЕЧЬ ОДНИХ...
Со дня моего ухода (2 декабря 1959 года) из духовных школ, православной церкви, христианства и разрыва с религией вообще прошло немало времени. Уже выявились тенденции истолкования представителями церкви и моими бывшими сослуживцами и учениками мотивов ухода. Через газеты "Правда" и "Известия" поступило немало откликов на напечатанные в них "Письмо в редакцию" и "Ответы корреспонденту". Немало откликов пришло и ко мне на дом.
В свете всего происшедшего явилась необходимость вернуться еще раз к мотивам и обстоятельствам моего разрыва с религией...
Ведь не так просты пути познания правды. Влияют на них даже помимо воли самого человека и воспитание, и родные, и вся окружающая среда, и школа, и житейские обстоятельства, и подавляющие авторитеты. Гениально проста и глубока формула "Бытие определяет сознание", но о каких сложных обстоятельствах в жизни каждого человека, о каких сплетениях мотивов, о какой огромной борьбе она говорит. Не прост был и мой путь...
10 ноября 1959 года мне исполнилось сорок восемь лет, и еще с 1929 года, еще в последнем классе гимназии, начался мой путь служения религии, и в частности православной церкви. И, конечно, такой крутой поворот дался нелегко. Но потому и нашел в себе силы уйти, даже несмотря на свои сорок восемь лет, потому что почувствовал, как угрожающе для всего моего бытия ускоряется процесс окостенения души из-за связи с религией. А жить всегда хотелось творчески?
Жить, а не существовать по принципу "день да ночь - и сутки прочь!", или, как иначе говорят, "абы прожить".
Грустно, конечно, что это осознание вредности для человека религиозного пути жизни пришло так поздно, когда позади уже лучшие годы молодости и расцвета сил, когда сама жизнь идет уже к закату. Но лучше поздно, чем никогда... Пусть хотя бы остаток жизни будет живым, творческим в меру возможностей, не будет загублен и растрачен на служение несуществующим "горним силам", богам и духам, выдуманным еще в эпоху раннего детства человеческого рода.
Пусть мой сложный и трудный путь к свету и реальной правде жизни, мой мучительный разрыв с миром иллюзий, самообмана и "потустороннего" послужат целительным предостережением более молодым, стоящим на пороге жизни людям, вокруг которых нередко копошатся со своей проповедью православные фанатики и сектантствующие "божьи люди". Может быть, кого-нибудь из них и предостерегут эти страницы от губительного размена гордого звания Человека на сомнительную честь "раба господня", "спасенной души", "слуги смиренного" несуществующего бога.
Другим побудительным поводом к написанию предлагаемой книжки было недоумение многих хороших, но никогда как следует не задумывавшихся над сутью и корнями своих взглядов людей: как это так, жил-жил человек, богу служил, а потом вдруг откланялся и ушел...
Нет, не просто было дойти до решающего часа, когда наступил срок "откланяться"... Долог был путь...
...И ЗАСТАВИТЬ ЗАДУМАТЬСЯ ДРУГИХ
Уходя из церкви, я отчетливо сознавал, что меня ожидает осуждение со стороны многих фанатиков, что придется прочесть и выслушать немало злых и полных ненависти слов. Предчувствовал, что некогда превозносившие меня люди начнут возводить на меня всевозможные грязные обвинения.
Случайная встреча на улице показала мне, какая кампания очернения ожидает каждого порывающего с религией. У Московского вокзала меня остановил мой бывший студент, протоиерей одной из ленинградских церквей. Поздоровались, и он сказал: "Все пописывают о нас всякие мерзавчики! Впрочем, Дулуман среди них определенно умный..." Помните этот разговор, отче? Вот и меня вы, говоривший некогда, что я был лучшим вашим профессором, причисляете теперь, очевидно, к "мерзавчикам, хотя и умным!.." И это понятно.
Это акт своеобразной самозащиты. Ведь если признать серьезными и честными тех, кто раскрывает все невежество веры в бога и разоблачает суеверия, лежащие в основе религиозных "таинств" и обрядов, то кем же придется считать людей, которые проповедуют религиозные благоглупости?! Сознательных или бессознательных лжецов?! Невежественных людей в тогах философов?! Слепых вождей "словесного стада"? Действительно, надо же им выходить из этого положения!
Только простите мне эти рассуждения, дорогой отче (дорогой! ибо я всегда очень любил и люблю моих бывших студентов), но от исторического развития человеческого общества никуда не уйдешь! Истории вспять к каменному веку не повернуть! Все подобные попытки были и останутся поведением страуса, прячущего в опасности голову в песок. Они не что иное, как самовнушение и самообман, тщетная потуга уйти от неизбежного конца.
И что бы ни твердила церковь о словах, якобы сказанных некогда ее "основателем" Христом: "Я созижду церковь мою, и врата ада не одолеют ее!" не "врата ада", благо его нет, а прогресс человечества и вырождение самого христианства, превращение его в археологический парадокс властно говорят о близком грядущем его конце...
Я с глубоким сожалением смотрю теперь на людей, мечущихся в бесполезных поисках путей сохранения религии и церкви. Ведь среди них есть неглупые, даже просто умные по-своему люди. Как же их не жалеть!..
И я пишу эти страницы с некоторой надеждой помочь не "заматеревшим в косности своей", говоря языком самой церкви, пастырям церкви, среди которых столько моих бывших учеников. Может быть, кто-нибудь из них и откликнется еще не уснувшими под напевы церкви рассудком и совестью на мой призыв, ведь среди них есть хорошие, хотя и глубоко ошибающиеся люди... Я не говорю о тех, кто давно подменил веру цинизмом служения своей корысти. Этим "пастырям божиим" фининспектор страшнее совести и всех мук ада, в который они давно не веруют. Они - надежный оплот церкви христовой. Кошелек и сберкнижка приковывают их к "престолу господню" крепче, чем железные цепи. Им говорить что-либо поздно. А остальным говорить нужно. Здесь уместны евангельские слова: "Имеющий уши слышать, да слышит!"