– Мозес, обо всех неполадках на плантации сообщать незамедлительно. Держите это дело под контролем. И помните, что именно от производительности грибной фермы зависит привлекательность нашего торгового дома в Имамате. В конце концов, это ведь именно вы вели с ними переговоры, так что и вся ответственность за производство лежит именно на вас.

На бедного Мозеса было страшно смотреть. Он вздрогнул, уголки рта опустились. Молодой человек схватил свою чашку кофе и не глядя сделал большой глоток. Закашлялся, но вскоре смог сказать:

– Да, сэр. Я буду контролировать производство.

– Идите, Мозес. Но сначала принесите мне досье на курьеров.

– Курьера, сэр. Это одна женщина.

– Какая разница! Идите уже!

Новая Земля. Дагомея. Лумумба. 25 год 2 месяц 18 число. 07:30

Мы с Бобровым сидели у него в кабинете. На столе была расстелена карта, Серёга водил по ней курвиметром и комментировал, время от времени отхлёбывая чай из «лучшей посуды, чтобы пить водку». Я, в отличие от друга, пил кофе. В углу, стараясь никому не мешать, беззвучно обсуждал сам с собой что-то своё телевизор.

– Вот смотри. Нам с тобой надо добраться до Нью-Дели. Это тысяча кэмэ, за пару дней должны доехать. А оттуда ты уже или самолётом, если будет, или морем перебираешься в Куинстон. Ну, а там, брат, уже Европа. Там и самолёты летают, и корабли ходят. Там у тебя сто путей. Повезёт – так сразу на корабле до Порто-Франко доберёшься. Ну, а не будет попутки – можно в Виго или Нью-Портсмут. Через них уже идёт железная дорога. Самая настоящая. По ней доезжаешь до Порто-Франко, а оттуда уже на базу.

– Так, может, мне сразу на базу? Зачем мне Порто-Франко?

– Тебе на «Россию» тридцать восьмого. Если, скажем, только за день до этой даты доберёшься, тогда да. Валяй сразу без пересадок. А если ты дней в десять уложишься, кто ж тебе позволит полторы недели на базе кантоваться? Там лимит – три дня и до свидания.

– Понял. А ты куда?

– Довезу тебя до Нью-Дели, дождусь наш караван, и с ним домой. Заодно и тёщу твою проконтролирую.

– Лады. Собираемся?

– Не спеши. Времени ещё вагон. А пока есть у меня к тебе одно дело. Ты как, по горам ещё не соскучился?

– Прикалываешься? Бобёр, говори прямо, не тяни бобра за хвост.

– Смотри, вот точка, триста двадцать кило по прямой на восток. Твой друг гинеколог рассказал про плантацию в горе.

– В горах?

– Нет, брат. Именно в горе.

– В шахте, что ли? Там же темно, какая плантация?

– Не в шахте. Пользовал он одну из жён какого-то местного царька, и тот поведал ему, что перед самым мокрым сезоном в местной пещере какие-то непонятные белые оборудовали ферму. Он, говорит, сунулся, так даже предупреждать не стали, сразу на поражение.

Мне захотелось ещё кофе, но чашка была пуста. Тогда я, кивнув Бобру, чтобы продолжал, прошёл к нему за спину, к кофемашине. Сергей тут же развернулся вместе со стулом, но рассказывать не спешил. Он молча смотрел мне в глаза, будто ждал какой-то реакции. Я всё ещё ничего не понимал, поэтому спросил:

– Да что вообще можно в пещере сажать? А главное, зачем? Земли неисследованной полно, солнце, как в Крыму. Чего под землю-то лезть? Что там вообще можно вырастить?

– Грибы.

– В смысле, грыбы отседа?

Мы дружно усмехнулись старому анекдоту, и Бобёр продолжил.

– Грибам свет не особенно-то и нужен. А на основе грибов существует много наркотиков. Ну, и лекарственных веществ, конечно. Даже больше скажу, есть у нас в горах один гриб, люминесцентная поганка.

– Что, светится?

– Представь себе. Живёт в симбиозе со светящимися бактериями. Растёт, кстати, в пещерах и солнца не любит. Я видел как-то грибницу. В полной темноте практически правильное кольцо из светящихся шляпок.

– Ого!

– Да, впечатляет. Так вот, из него делают отличный регенеративный препарат, Мицелит. Представляешь, даже зубы может тебе новые вырастить. На него идёт какой-то компонент гриба, а остальное под запись сбрасывают в шахту. Чтобы не дай бог! Потому что остаётся такая дурь, что героин по сравнению с ней – эскимо на палочке. На производстве все в химзащите ходят.

– Ты думаешь?

– Я пока не думаю. Я хочу посмотреть на эту пещеру, вот тогда уже можно будет и думать. Понимаешь, чечены в прошлом году озверели. Прут как берсерки. Пока насмерть не прибьёшь, не успокаиваются. Бывало, без руки в атаку бросаются, а глаза у всех, – он показал раздвинутые пальцы, – по пять экю.

– Это от этой поганки так бывает?

– Именно. И мне бы не хотелось, чтобы где-то вдруг появилась централизованная плантация по производству подобной гадости.

Я наконец-то забрал чашку с кофе у неторопливого автомата, сделал небольшой глоток и кивнул.

– Яволь, герр гауптман. Их бин готов. План операции есть?

– Да какой план? Ни плана, ни операции. Наша задача – проверить сведения. Определить местоположение объекта, подступы, пути отхода. Если несказанно повезёт, численность, состав и график охраны. На всё, про всё – пара дней. Пойдём, – он приглашающе махнул рукой и встал.

Мы вышли из внутреннего помещения, добрались до угла здания, и Бобров, щёлкнув пультом, вручную открыл подъёмные ворота. Створка была обита вагонкой и покрашена в цвет здания, поэтому практически незаметна снаружи. Я заглянул внутрь.

Ворота скрывали неплохо оборудованный гаражный бокс. С подъёмником, компрессором, парой станков – сверлильным и токарным. А главное, посередине стоял Hundai Terracan. Я обошёл машину по кругу. Задняя часть салона была срезана до сидений и чуть удлинена, превращая автомобиль в пикап. А в кузове, опираясь на крышу растопыренными сошками, нагло торчал очень знакомый профиль. Я приблизился и присвистнул. Это был хорошо известный мне пулемёт КОРД. Под ним свисало седло из широких полосатых капроновых ремней.

– Там сзади ещё АСВК должна быть, – добил меня Бобров.

Точно, между задними сиденьями торчал ствол крупнокалиберной снайперской винтовки. Я улыбнулся ей, как старой знакомой.

– Бобёр, у тебя тут весь комплекс или только винтовка?

– Зачем? Полностью. Даже ночной прицел есть.

– А патроны какие?

– И снайперские, тридцать четвёртые, и БЗ вперемежку с БЗТ в лентах.

Я только сейчас заметил два металлических ленточных ящика, прицепленных по бокам пулемёта, забрался в кузов, приложил приклад к плечу, посмотрел в оптику… В углу кузова валялся непонятный цилиндр, я поднял его, покрутил перед собой.

– Ну что, всех убью, один останусь? – спросил Бобров.

– Не, Бобёр. Мы мирные люди, но наш бронепоезд оснащен КОРДом. А это что за фигня?

– Радиодетонатор. Сам собрал.

– Это куда такой?

– Да куда хочешь. Можно к эфке привязать, за чеку, он её вырвет, а дальше штатно.

– А пульт где?

Посмотри, должен быть там же.

И точно, в углу лежал небольшой чёрный пульт с тремя кнопками. Я подбросил взрыватель на руке и оценил:

– Да, Бобёр. У тебя точно, не автомобиль, а бронепоезд с боекомплектом. Подожди, я рюкзак принесу.

– Кстати, ты прав. Машинку я бронировал. По сантиметру легированной стали в двери положил. Давай за рюкзаком, а я пока пулемёт спрячу, чтобы на КПП проблем не было. И это, выходи сразу оттуда, я здесь запру.

Ехали, можно сказать, с комфортом. Таракашка шёл мягко, длинные амортизаторы успешно сглаживали небольшие кочки. Правда, через полсотни километров пришлось свернуть с грунтовой дороги, но и на бездорожье машина полностью отвечала всем требованиям. Бобров расслабленно крутил руль, время от времени посматривая на карту, а я разглядывал окружающую саванну, хотя, что там смотреть? Степь с мелкими рощицами низкорослых деревьев, до каменные останцы, то и дело выглядывающие из травы. Далеко впереди синели покрытые лесом горы. Через какое-то время мне надоело однообразие, я закрыл глаза и запел про себя песню мамбы.

Мир привычно расцвёл вибрациями, запахами и дополнительными красками. Саванна ожила. Тут и там, как оказалось, прятались животные, от самых мелких, с крысу, до крупных, размером не меньше коровы. Я почувствовал тщательно скрываемое напряжение Боброва, а ещё, скромное, заглушённое многочисленными «надо», чувство стыда по отношению ко мне. Я так понял, что он не хотел подвергать меня опасности, но позвать пришлось, потому что одному провести наблюдение невозможно.