- Быть евреем - значит быть бессмертным, - говорил ему Фридмен через несколько дней после того, как Ева вернулась к своим родителям. - Быть евреем - значит иметь предназначение, даже если это предназначение просто выжить...

Фридмен был высоким массивным человеком с бледным полным лицом, циничным взглядом и почти совершенно лысый. Он любил плотные костюмы из зеленого твида. К Карлу Фридмен относился исключительно великодушно и, казалось, почти ничего не ожидал в ответ - разве только иногда составить аудиторию.

- Быть евреем - значит быть мучеником. Выпей еще наливки. - Он пересек кабинет и налил для Карла еще в большой стакан. - Вот где ты ошибался в ней, мой мальчик. Ты не смог выдержать успеха.

- Не думаю, что это правда, Джерард. Я хотел, чтобы она принимала меня таким, какой я есть...

- Ты хотел, чтобы она принимала тебя таким, каким ты видел себя, а не таким, каким видела она. Кто прав в этом случае? Ты видишь себя мучеником, не так ли? Какая жалость! Такая хорошенькая девушка! Ты мог бы передать ее мне вместо того, чтобы напрочь отпугнуть.

- О, не надо, Джерард. Я любил ее!

- Себя ты любил больше.

- А кто нет?

- Многие люди не любят себя совсем. Ты любишь себя, и это твое достоинство.

- Ты делаешь из меня Нарцисса.

- Ты не такой красивый, не обманывайся.

- В любом случае не думаю, что это как-то связано с тем, что я еврей. Ты и твое поколение всегда придают большое значение национальности. Вы как бы требуете компенсацию за то, что происходило при Гитлере.

- Возможно.

- Как бы там ни было, я не настоящий еврей. Меня не воспитывали в еврейской вере.

- С твоей-то матерью, и ты не был воспитан, как еврей?! Может быть, ты не ходил в синагогу, сынок, но ты многое получил другими путями...

- О, Джерард, ты не ответил мне, уводишь в сторону. Я все время думаю, как вернуть ее назад.

- Забудь о ней. Найди себе хорошенькую еврейскую девушку. Я советую тебе. Она поймет. Когда все сказано и сделано, Карл, эти нордические типы не годятся для того, что ты хочешь...

- Боже! Я не знал, что ты расист!

- Я только реалист...

- Я уже это слышал.

- Хорошо, если ты хочешь неприятностей...

- Может быть, хочу.

Отец...

Наполненные болью глаза.

Отец...

Двигающиеся без слов губы.

Тяжелый деревянный крест, барахтающийся в болоте, а с холма наблюдает изящный серебряный крест.

Черт... НЕТ!

Не должен спрашивать...

Только хотел... НЕТ!

ПОМОГИ МНЕ!

Нет.

- В официальной религии нет ничего хорошего, - говорил ему в пивной Джонни, недоучившийся приятель Джерарда. - Она просто не соответствует времени. Ты должен найти ответ в себе. Медитация!

У Джонни было худое, вечно обеспокоенное лицо. По словам Джерарда он учился на третьем курсе, и очень плохо.

- От религии ты берешь только утешение, отвергая ответственность, сказал Фридмен, сидящий у стойки бара как раз позади Джонни.

Карл засмеялся.

Джонни повернулся к Джерарду.

- Это типично, не так ли? Ты не знаешь, о чем говоришь. Ответственность? Я не пацифист, готовый умереть за свои убеждения. Это больше, чем сделал бы ты.

- У меня нет никаких убеждений...

- Точно!

Карл снова засмеялся.

- Я буду пассивно сопротивляться любому человеку в этой пивной!

- О, заткнись! Я нашел то, что не найдет ни один из вас.

- Это, кажется, пошло тебе на пользу, - грубо сказал Карл, сразу же пожалел об этом и положил руку на плечо Джонни, но юноша скинул ее и ушел из бара.

Карл очень расстроился.

- Не тревожься о Джонни, - сказал Джерард. - Он всегда попадается на чью-либо удочку.

- Я не об этом. Он прав. Он имеет что-то, во что верит. Я не могу найти ничего.

- Так спокойнее.

- Я не знаю, как ты можешь говорить о спокойствии при твоем мрачном интересе к ведьмам и тому подобному.

- У каждого свои проблемы, - сказал Джерард. - Выпей еще.

Карл нахмурился.

- Я напал на Джонни только потому, что он смутил меня, выставив на посмешище.

- У каждого свои проблемы. Выпей еще.

- Хорошо.

Я пойман. Тону. Не могу быть самим собой. Сделан тем, что хотели другие. Неужели это судьба каждого человека? Не были ли великие индивидуалисты созданиями своих друзей, которые хотели иметь великих индивидуалистов в качестве друзей?

Великие индивидуалисты должны быть одиноки, чтобы люди считали их неуязвимыми. Под конец их уже не воспринимают людьми. Обращаются как с символом вещи, которой уже не существует. Они должны быть одинокими.

Никому не нужными.

Всегда есть какая-то причины быть одиноким.

Никому не нужным...

- Мама... я хочу...

- Кому есть дело до того, что ты хочешь? Отсутствовать почти год! Не писать. Как насчет того, что хочу я? Где ты был? Я могла умереть...

- Постарайся понять меня...

- Зачем? Ты когда-нибудь пытался понять меня?

- Да, я пытался...

- Черта с два! Чего ты хочешь на этот раз?

- Я хочу...

- Разве я не говорила, доктор сказал мне...

Одинок...

Мне нужно...

Я хочу...

- Ты ничего не получишь в этом мире, чего не заработал. И не всегда получишь даже то, что заработал.

Пьяный Глогер облокотился о стойку бара и слушал низкорослого краснолицего мужчину.

- Есть масса людей, не получающих того, что они заслуживают, - сказал бармен и засмеялся.

- Я имею в виду, что... - продолжал краснолицый мужчина медленно.

- Почему бы тебе не заткнуться? - сказал Карл.

- О, заткнитесь вы оба! - сказал бармен.

Любимая...

Изящная, нежная, милая.

Любовь...

- Твоя беда, Карл, - говорил Джерард, когда они шли к ресторану, где Джерард хотел угостить ленчем Карла, - в том, что ты все еще веришь в романтичную любовь. Погляди на меня. У меня полный набор недостатков... на которые ты любишь иногда указывать так непочтительно. Я становлюсь ужасно грубым, наблюдая черную мессу и тому подобное. Но я не бегаю, потроша девственниц, - частично потому, что это противозаконно. А против вас, романтичных извращенцев, нет закона, чтобы остановить. Я не могу заниматься любовью, если на ней не надето нижнее белье с черными кружевами, а ты не можешь сделать это, если не поклоняешься вечной любви, и она не поклоняется в ответ, и все ужасно запутывается. Ты причиняешь себе и бедным девушкам, которых используешь, страшный вред! Это отвратительно!

- Сегодня ты более циничен, чем обычно, Джерард.

- Нет, ни капельки. Я говорю абсолютно искренне... Я ни к кому не чувствовал привязанности за всю свою жизнь! Романтичная любовь! В самом деле, против нее должен быть закон. Отвратительно! Катастрофично! Посмотри, что случилось с Ромео и Джульеттой! Здесь предупреждение всем нам.

- О, Джерард...

- Почему ты не можешь просто спать с ней и наслаждаться? Остановись на этом. Считай это само собой разумеющимся! Не развращай при этом бедную девушку.

- Обычно они сами хотят этого.

- Ты прав, милый мальчик.

- Ты совсем не веришь в любовь, Джерард?

- Мой дорогой Карл, если бы я верил в какую-нибудь любовь, разве я стал бы тебя предостерегать?

Карл улыбнулся.

- Ты очень добр, Джерард...

- О, господи! не надо, Карл, пожалуйста! Если ты еще раз посмотришь на меня таким образом, я не буду кормить тебя дорогим ленчем, и это вполне серьезно.

Карл вздохнул. Единственный человек, который выказывал по отношению к нему какое-то корыстное расположение, был единственным, кто открыто говорил об этом. В самом деле, смешно.

Я хочу...

Мне нужно...

Я хочу...

- Моника, во мне чего-то не хватает...

- Чего именно?

- Ну, скорее, это отсутствие отсутствия, если ты понимаешь, что я имею в виду.

- О, ради Бога...