Петюня отчаянно забулькал сзади, набрав в открытый для ответа рот воздух. Потом он догадался наклониться за спинку кресла и оттуда заговорил:
- "БМВ" мы еще в Москве обогнали!
- Как в Москве?! А сейчас что?!
- А сейчас - Репино, вон Финский залив видно, красота-то какая!
- Да погоди ты про красоты мне тут заливать! - рассердился я. Городок, который мы проскочили, это что - Питер был, что ли?!
- Ну! - подтвердил Петюня.
- Разворачиваемся! - заорал я.
И мы развернулись!!!
Куски асфальта летели пластами из-под наших колес! И вот опять навстречу мчится на бешеной скорости Городок, который мы так стремительно проехали.
В обратном направлении мы пересекли его еще стремительнее. Мы едва не перевернули эту колыбель в Неву, так мчались!
Да тут еще какой-то придурок верхом на лошади стал пересекать нам дорогу.
Петюня заорал ему что-то во всю силу легких, но тот, совсем глупый придурок, или глухой, стал зачем-то показывать рукой, что поворачивает направо, а сам как ехал прямо - так и ехал...
Придурок!
Сбили мы его, разумеется. А что нам оставалось?
Все, что я успел заметить, так это то, как упала лошадь, задрав вверх все четыре копыта, а сам всадник покатился по площади, жутко грохоча, и еще более жутко матерясь.
По площади пошел странный гул.
- Медный! - крикнул мне в ухо Петюня.
- Что - медный? - не понял я.
- Всадник был медный! - проорал Петюня.
Ну, дела! Мы, значит, Медного Всадника сбили!
Но вот уже и родная Москва, вот уже и Тверская, по которой железные всадники на лошадях не катаются. А вот навстречу нам...
Опять всадник! Догнал он нас, что ли?! Да нет, вроде как рожа с бородой... И что это сегодня все на лошадях разъездились?!
Ррррраззззз!!!
Визжат тормоза, горят шины коляски, но поздно! Поздно!!!
Всадник уже сидит на асфальте, таращась на Моссовет, а бронзовая лошадь весело уносится в сторону Белорусского вокзала, распугивая встречные машины...
- Смотри белую "БМВ"! - ору я Петюне, а сам боковым зрением уже замечаю эту самую белую "БМВ" с помятой дверцей в тихом зеленом переулочке, рядом с симпатичным желтеньким особнячком...
И опять визжат тормоза встречных машин, и опять машины эти влетают в витрины гастрономов и булочных, доводя до стресса и без того запуганных и нервных москвичей, сами напуганные мчащейся навстречу инвалидной коляской, с лохматым верзилой на запятках.
Я вырубил мотор и перешел на ручное управление. Мирно шурша шинами, коляска моя тихо остановилась рядом с "БМВ".
На медной табличке, прикрученной к тяжелой металлической двери особнячка, я прочитал: "Нотариальная контора". Значит, мы попали по адресу.
Внешне все выглядело вполне солидно, пристойно: особнячок, вывеска, мраморные ступени... Я пошептался с Петюней, выдал ему инструкции, и он подвез коляску к дверям. Я нажал кнопку звонка, и тут же ожила, задвигалась телекамера, выведенная на улицу.
Она ощупала нас с Петюней с ног до головы и остановилась, глядя на нас унылым оком. И только после этого в двери открылся глазок, нас кто-то внимательно изучил, после этого щелкнул и вкрадчиво, ласково заговорил выведенный на улицу динамик.
- Добрый день! Будьте добры - изложите цель вашего визита, или проблему, которую вы хотите решить с нашей помощью.
- Наследство... - слабо пропищал я, всем своим видом изображая скорую кончину.
- О какой сумме идет речь?
- Два, три миллиона... - все так же слабо ответил я.
- Это навряд ли к нам, - сухо ответил динамик. - Ближайшая нотариальная контора находится по адресу...
- Долларов, - внес ясность я.
Динамик тут же заткнулся, а двери тихо щелкнули автоматическим замком и плавно распахнулись перед нами. На пороге возник верзила в камуфляже, а за его спиной вежливо улыбался толстячок в смокинге.
- Проходите, проходите, пожалуйста, извините за задержку, - расплылся в широкоформатной улыбке толстячок.
Он толкнул в спину охранника:
- Антон! Помоги уважаемым господам!
Антон пулей слетел с крыльца, как мне показалось, даже не задев ступенек.
Легко оттолкнув Петюню, охранник приподнял коляску, ласково прижал ее к себе и отнес в холл, где нежно поставил на ковер.
Я разрыдался у него на груди, растроганный такой заботой и таким теплым приемом. А он, поглаживая меня по голове, уже вез мою коляску по таинственным изгибам облицованного мрамором коридора.
За одним из поворотов мы остановились перед небольшой дверью.
Толстячок, который шел следом за нами, поспешил вперед. Он нажал какую-то кнопку, дверь распахнулась, открыв огромный кабинет с большущим столом посередине, на котором можно было бы запросто играть в футбол.
Сбоку на столе стоял мощнейший компьютер с большим плазменным дисплеем, выведенным на стену.
- Прошу! - гостеприимно улыбнулся толстячок. - Сперва вы, дорогие гости.
Он сделал знак, и Антон подтолкнул в спину Петюню. Тот пошел к кабинету, открыв рот и осторожно ступая по толстому ковру.
- Смелее, молодой человек! - с улыбкой подбодрил его толстячок.
И нажал кнопку еще раз.
Пол под Петюней провалился, открылся люк, в который с громким криком и улетел Петюня. Судя по длительности полета, который можно было замерить продолжительностью крика, полетел он страшно глубоко.
Я онемел и оцепенел, сжавшись в комочек в своем кресле.
Радушный и гостеприимный толстячок улыбался, как ни в чем ни бывало.
- А теперь вы. Ну же, смелее! Антон, помоги гостю, не видишь, наш гость стесняется?
Не успел я даже вякнуть, как Антон с силой толкнул мое кресло в сторону распахнутой двери.
В ожидании полета в бесконечную бездну я закрыл глаза...
Однако ничего страшного не случилось. Когда я решился открыть глаза, оказалось, что к искреннему моему удивлению, сижу я в своем кресле-каталке посреди огромного кабинета.
Меня почему-то решили в люк не отправлять. По крайней мере, пока. Я сразу же задумался: почему бы это? И невероятным напряжением заставив несгибаемые извилины согнуться, сообразил: это все потому только, что я им зачем-то нужен.
Ничего себе дедукция, да? Самому иногда не верится!
- Ты с кем это в кошки-мышки играть выдумал?! - ласково промурлыкал толстячок. - Видишь дисплей? Смотри внимательно, не пропусти чего-нибудь.
Он пощелкал клавиатурой у пульта, и при каждом щелчке у меня вздрагивало сердце. А на дисплее, после очередного клика на кнопке, появилась моя физиономия, да еще при полном милицейском параде.
Толстячок покликал еще кнопками, и рядом с моей самодовольной физиономией побежали строчки досье, как река моей жизни потекла по экрану, отображенная в скупые слова и строки: родился, учился, и тэ дэ. Про это очень мало, потому что родился я быстро, а учился мало. Вслед за этим пошел мой послужной список, включая все мои "художества" и бесславное окончание моей карьеры в органах защиты правопорядка.
В заключение последовало резюме:
"Характер - отсутствует. Поведение - отвратительное. Нервы - ни к черту. Способности - не обнаружены. Слабости - ..."
Тут пошел текст страниц на двести мелким почерком. Те пакости, что они там про меня понаписали, я даже кратко пересказывать не желаю.
Вот поэтому я и закрыл глаза.
Открыл я их, получив увесистый подзатыльник.
На экране меня терпеливо ожидала надпись: - "Резюме". После того, как я прочитал ее, появилось: "Полный идиот".
- Сами вы - полные идиоты... - подумал я.
И тут же получил в ухо.
Сколько я стараюсь отучить себя от дурацкой привычки думать вслух ничего не получается! Наверное, это от одиночества.
- Ты знаешь, куда полетел твой сынок? - ласково поинтересовался у меня толстячок. - Он полетел прямиком в колбасный цех, прямо в Центральную Мясорубку, которая делает колбасный фарш. Он сейчас уже наверняка расфасован на несколько батонов колбасы. Согласись, неплохо придумано? Так что, если останешься жив, а я в этом очень сомневаюсь, то если ты - человек сентиментальный - в ближайшем будущем колбасу есть не сможешь. Воспоминания, знаешь ли... Зато будешь знать, куда отнести венок своему пропавшему сыну. Неси прямиком к ближайшему гастроному и положи возле колбасного отдела. А теперь - главное. У тебя есть только один шанс выйти отсюда не в виде колбасного изделия - это рассказать нам всю правду: кто, как, зачем, и почему тебя сюда заслал.