- Десять лет, господин.

- Почему тебе нельзя его покидать?

- Мне никто не запрещает, но я не хочу. Я никого не знаю вне Города. - Удачный ответ, подумал Тоулер. Одна ложь для Хава, другая для Синворета. - Мои родители из поселка Лондон умерли много лет назад.

- У тебя есть друзья в Городе?

- Конечно есть, господин.

- Ты не чувствуешь себя одиноким, переводчик?

- Все люди одиноки, господин.

- Скажи, не является ли причиной твоего одиночества привычка отвечать общими фразами?

Тоулер не ответил.

Пар-Хаворлем оттянул выезд настолько, что Терекоми хватило времени разработать план событий на вторую половину дня.

Никто не собирается позволить экспедиции доехать до настоящего Ашкара, всех заботило, главным образом, чтобы как можно больше действительных фактов осталось тайной. Некая богатая семья нулов купила концессию на добычу нефти в Ашкаре и поселилась там. Во время ночного налета Риварса семья была уничтожена и осталось лишь двое старейшин рода, которые резко возражали против дерзких предприятий Пар-Хаворлема. Правда была такова, что наравне с двуногими они явились косвенными жертвами его тирании, несмотря на некоторые материальные выгоды.

Эти нулы пожаловались бы прямо Синворету на его собственном языке, и Пар-Хаворлем не смог бы их остановить. Поэтому Синворета нужно было просто убедить, что он видит Ашкар. Согласно этому замыслу фальшивый Ашкар возник в безопасном районе, из которого изгнали отряды Риварса. Раненых туземцев из Ашкара перевезли туда же, чтобы придать сцене большую достоверность. Были устроены пожары, а из Города привезли дополнительных людей, чтобы усилить суматоху. Партассианские солдаты в боевом облачении бегали взад-вперед, время от времени стреляя в воображаемого врага.

Бронированные машины остановились, укрытые поросшим папоротником откосом.

- Думаю, нам лучше не ехать дальше, - сказал Пар-Хаворлем. - Мы всего в нескольких десятках метров от линии огня.

Все вылезли и молча стояли на дороге. В двух километрах, за заграждениями, виднелись поросшие лесом холмы, вокруг стояла зловещая тишина. Промчалась машина скорой помощи, направляясь в больницу, массивный офицер-нул подошел к ним, отсалютовал и тихо сказал что-то Терекоми.

Синворет и Ройфуллери стояли, нюхая воздух, как два старых боевых коня. Вблизи поля битвы кровь в их жилах закружилась быстрее, он почувствовали себя молодыми и беспокойными.

Чувствуя дуновения свободы, Тоулер тоже беспокоился. Риварс должен быть где-то недалеко, но связаться с ним невозможно. Вождь патриотов не знает, что он здесь, вне Города.

Чтобы дополнить картину, толпа беженцев-землян, специально привезенных для представления из Губернии, с мешками и рюкзаками прошла перед двумя машинами. У Тоулера, который, как и Синворет, не знал, что происходит, дрогнуло сердце при виде этих людей.

- Они атаковали из-за тех лесов, - заметил Терекоми, - то есть с самой слабой стороны Ашкара. Как вы слышали вчера на конференции, гражданская война не доходила сюда - до вчерашней ночи. Разумеется, обе стороны интересует нефть. Мы экспортируем ее большую часть, а они хотели использовать ее для военных целей.

- Почему твои силы в такой стратегической точке не были больше? - спросил Синворет.

Маршал шевельнул гребнем.

- Колониальные правила разрешают держать на этой планете всего пятьсот нулов. Этого слишком мало, но мы вынуждены подчиняться.

Тоулеру стало дурно.

Мимо как раз проходила группа усталых беженцев. Гэзер Ройфуллери указал тросточкой на старушку с покрытым потом и пылью лицом, тащившую какой-то чемодан.

- Спроси, куда она идет, - сказал он Тоулеру.

Вежливо остановив старушку, Тоулер перевел вопрос. Она выслушала его, глядя в землю, потом подняла голову, и в глазах ее, кроме безнадежности, он заметил злость на него, союзника чужаков. Это потрясло его, как если бы он куснул мягкий плод и сломал зуб на твердой косточке.

- Меня привезли из Губернии, и теперь я должна вернуться туда пешком, - сказала она. - Я не получу за это ни одного бьяксиса.

Не поняв ответа, Тоулер все же несколько изменил его, прежде чем повторить нулу из Отдела KII.

- Она говорит, что хочет укрыться в Губернии.

- Спроси, что стало с ее домом, - приказал Ройфуллери.

Старушка стояла, размышляя над вопросом и не обращая внимания на проходивших мимо беженцев.

- Скажи этому мерзкому ублюдку, что я не знаю, о чем он говорит. Ему лучше меня известно, что это за идея. А я ничего не знаю.

- Она ошеломлена. Кажется, она вас не понимает.

- Спроси, уничтожен ли ее дом. Это она должна понять.

- Я не знаю, что происходит, - сказал Тоулер. - Вы должны мне помочь. Во время ночного полета ваш дом был уничтожен?

- У меня одна комната в Городе. С ней все в порядке. Меня привезли сюда сегодня утром, и сейчас я возвращаюсь. А если говорить о том, что происходит, я уже сказала, что ничего не знаю. Будут еще какие-нибудь вопросы?

Тоулер взглянул на гребень Пар-Хаворлема и заметил, что тот замер. Губернатор жалел, что не подготовил переводчика к подобной ситуации. Поколебавшись, Тоулер решил соблюдать осторожность.

- Она говорит, что люди Риварса уничтожили ее дом, - сказал он Ройфуллери.

- Спроси ее, где остальные члены ее семьи.

- Где остальные члены твоей семьи?

- Иди ты к черту! - разозлилась старушка и двинулась дальше.

- Она говорит, что все погибли, -доложил Тоулер.

Его колебание подчеркнуло значение этого небольшого происшествия. Синворет слушал с большим интересом, а потом подошел к Пар-Хаворлему и, понизив голос, сказал:

- Можно ли верить этому переводчику, Губернатор? Мне кажется, он что-то скрывает. Я бы хотел, чтобы вы лично допросили одного из беженцев. Спросите, достаточно ли суровые средства применяем мы против мятежников.

Небольшое затруднение выросло в нечто гораздо большее.

Пар-Хаворлем выпрямился.

- Я полностью доверяю своему переводчику, - сказал он. Некоторые туземцы говорят на жутком жаргоне, и это, безусловно, затрудняет перевод...

- И все-таки я хочу, чтобы вы поговорили с одним из этих созданий, - настаивал Синворет. - Например, с той толстушкой с ребенком на спине.