Насытишася сынов (свиней). Свинья у евреев почиталась животным нечистым; так как она не отрыгает жвачки, хотя и имеет раздвоенные копыта, и кроме того еще потому, что свинья сама любит нечистоту. Итак под образом этого нечистого животного пророк очевидно хотел представить нечистоту помыслов и действий у врагов. Насытились, говорит, они нечистотами, издерживая богатства свои на удовлетворение своей страсти к наслаждениям. Но многие из толкователей, и притом очень ученых, читают это место так: насытишася сынов (как оно читается и в нашем славянском переводи), ссылаясь при этом на то обстоятельство, что в еврейском тексте здесь именно поставлено банион, что означает сынов, а не свиней; и смысл этого места есть как будто тот, что вот они, враги пророка, насытились, как богатств, сынов своих насытились, т.е. родили многочисленных детей. Или даже можно допустить двойное толкование этого места в одно и тоже время. Насытились они или т. е. богатств, или наказаний вместе с сынами своими, предположив опущенным предлог. Иначе говоря: не одни отцы только, но и их дети насытились богатств и подверглись наказаниям.

И оставиша останки (остатки) младенцем своим. Остатков оказалось столько, что их достаю даже на потомков сыновей тех отцов, которые были врагами Давида. Под младенцами их, т. е. именно этих сынов разумеется потомство последних, которое унаследовало себе от своих предков на целый род, как богатство, так и наказание. И если мы станем разуметь под останками наказание; то здесь заключается как бы пророчество о тех бедствиях, которые имели постигнуть врагов Давида. Но если под останками будем разуметь богатства, то это послужит некоторою прибавкою к их обвинению, что они, наслаждаясь столькими благами, так беззаконно проводили свою жизнь и вменили ни во что долготерпенье Божие.

15. Аз же правдою явлюся лицу Твоему. За мою, говорит, праведность, о которой сказано в начале псалма, сделай меня, Боже, достойным Твоего хранения, и явлюсь, говорит, я пред Тебя в день последнего всеобщего суда и воздаяния.

Насыщуся внегда явитимися (явлением мне) славы Твоей. Увидев, говорит, славу Твою, Боже, я исполнюсь тогда блаженства, которое будет состоять в созерцании Тебя и Твоей славы. Но грешники не увидят лица Божия, как сказал сам Господь в евангелии: Блажени алчущие и жаждущие правды, яко mии насытятся (Матф.5, 6), т. е. насытятся вечных благ, которых они так сильно желали.

Настоящий псалом, как сказано и в предисловии к нему, приличествует не одному Давиду, но и всякому добродетельному человеку, которого коварно угнетают враги его, но сам он не терпит коварства, и ищет суда с врагами своими. Таким образом в лице Саула для такого человека будет прекрасный образ его врага видимого, или невидимого. Под словами уст Божиих он уразумеет евангельские заповеди. Под противящимися деснице Божией узнает демонов, как бунтовщиков и изменников Богу. Их же узнает он и под образами нечестивых и врагов, которые исторгнули человека из под охраны Божией из рая и за тем шаг за шагом постоянно коварствуют против него. Далее он молится словами псалма о том, чтобы Бог рассеял демонов и удалил их от людей добрых, пока пребывают они в настоящей жизни, потому что после смерти демоны для нас уже не опасны. Наконец все, что говорится в псалме о богатствах, о наказаниях, и том. под., все это приличествует демонам, как властвующим над миром; а под сынами и потомками их должно разуметь учеников и слуг их, т. е. нечестивых людей, которых отец и есть именно диавол.

В конец, отроку Господню Давиду, что изрек Господу слова песни сей, в день, в который избавил его Господь от руки всех врагов его и от руки Саула; и воскликнул тогда Давид: Возлюблю Тя, Господи, крепосте моя! (ст. 2.)

Словом в конец настоящий псалом надписан или потому, что содержит в себе пророчества, которые имеют исполниться до конца,—в нем говорится об Иисусе Христе, о призвании язычников в церковь Христову,— или же потому, что пророк сложил его при кончине врагов своих, т. е. когда они были уничтожены, и настоящий псалом есть как бы благодарственная песнь пророка в честь Бога, за полученные им благодеяния от Господа; или же так надписан потому, что пророк составил его при конце своей настоящей жизни. Далее надписано: отроку Господню Давиду. Отроку—а не царю или пророку; потому что то и другое звание суть особенные дары Божии, между тем как отроком Господним может быть назван всякий, и становится им или за свое угождение Богу, как верный раб Божий, или же по благоволению Божию к нему, как к возлюбленному чаду Божию. Что же касается самого пророка, то он одинаково, по той и другой причине и в том и другом значении, усвоил себе название отрока Господня, т. е. и как верный раб Божий и как нареченное чадо Божие. Так как он соединил то и другое в своем лице и стяжал себе это как награду за свою добродетельную жизнь, то и наименование себя отроком доставляет для пророка как бы особенно приятное наименование, предмет некоторой гордости. Затем в надписании читаем: что изрек Господу. Здесь кажется пропущено местоимение mе, т. е. псалом семнадцатый составляет те слова, которыя изрек пророк Давид Господу. Песнию же, а не псалмом надписан потому, что пророк воспел его не с аккомпанементом своей лиры или другого музыкального инструмента, а одними только устами, так как он был в то время уже состарившимся, по свидетельству книги Царств. И, называя эту песнь псалмом, мы называем ее так не в собственном смысле; собственно же это есть песнь. В день, надписано далее, в который избавил его Господь от руки всех врагов его, т. е. когда показалось самому пророку, что он избавлен от всех, которые до того времени враждовали против него, а эти враждовавшие были как из чужих иноплеменных пророку, так и из своих, и даже родственных ему. И от руки Саула. Желая отличить Саула от прочих своих врагов, пророк упомянул о нем особо и на конце; а отличить его хочет потому, что он был злейшим врагом пророка или же потому, что св. Давиду просто не хотелось ставить Саула в ряд с прочими своими врагами, так как это был царь и кроме того был его благодетель и тесть.

Ст. 2. Возлюблю Тя, Господи, крепосте моя. Многие, говорит, и великие благодеяния получил я от Тебя, Господи, но сам я не имею чем воздать Тебе за них. Ибо что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми? (Пс.115,3) Для меня одно только и возможно, это я и сделаю, именно: я возлюблю Тебя, Господи. Это однако же не значит, будто я не любил Тебя прежде, до сего времени; а только значит, что я возлюблю Тебя теперь с особенною силою. И возлюбить Тебя таким образом я обязан. Такова самая первая твоя заповедь. И возлюбиши, говорит она, Господа Бога твоего от всего сердца твоего, и от всея души твоея, и от всея силы твоея (Второз.6, 5). Крепостию пророк назвал Господа, желая показать, что именно Господь подкреплял его немощь в той борьбе, какую он должен был вести с многочисленными и весьма сильными врагами своими.

3. Господь утверждение (опора) мое, и прибежище мое, и избавитель мой. Господь был утверждением для пророка, потому что укреплял его и сделал непоколебимым пред напором на него разного рода испытаний. Далее Господь был для пророка прибежищем, потому что принял его, обращенного в бегство, под свою всесильную защиту и окружил его оплотом божественной своей помощи. Наконец Господь был избавителем для пророка, ибо избавил его от руки врагов его, когда они готовы были уже захватить его в свои руки и сделать своим пленником.

Бог мой, помощник мой, и уповаю на Него. Только один и есть у меня всегдашний помощник мой, говорить пророк, это Господь; возложу же я на Него все свое упование. Уповая на Него, я не боюсь уже ничего, что бы ни ожидаю меня впереди, и я уверен, что Он спасет меня всегда. Защититель мой, и рог спасения моего и заступник мой. Защититель, говорить, мой, т. е. Ты, который охраняешь меня в сражении, дабы не ранил меня враг мой. Потому что когда хотят защитить кого-либо на войне от ран, то обыкновенно стараются закрыть его щитом своим. Рог спасения, т. е. оружие как для защиты от врага, так и для поражения его; ибо те животные, которые имеют рога, весьма сильно защищаются ими в борьба с своим противником. Известно также, что существует особое оружие для обороны или защиты себя от врага и особое для поражения его. Бог, говорит пророк, заменил для меня тот и другой род оружия; Он и защитил меня от ран на сражении, и поразил врагов моих. Он и заступник мой, потому что Сам защищал меня, когда упадал я духом и когда овладевала мною трусость; потому что подкреплял меня, когда застигали меня слишком тесные обстоятельства.