— Надобно сказать, что это очень счастливо, — сказал Тимофей. — Если бы майор не уговорил вас занять денег, то не выиграл бы столько и, пожив еще немного, истратил бы все, что теперь оставил после себя.

— Твои замечания справедливы, Тимофей, но не вовремя и не кстати. Сходи-ка лучше за Эммануилом, потому что я хочу отдать ему деньги. А я между тем отправлюсь к лорду Виндермиру и заплачу ему тысячу фунтов и вместе с тем отдам бриллиантовое кольцо, которое майор велел снести лорду в память о себе.

Разговор этот был у нас день спустя после похорон Карбонеля. Я в глубоком трауре отправился к лорду и был им принят весьма радушно. Лорд был также в трауре. Отдав ему перстень, я долго говорил еще с ним о причине смерти майора, о завещании его и, наконец, хотел уйти.

— Простите мое любопытство, Ньюланд, но что намерены вы теперь делать? Я чувствую к вам особенную привязанность и желал бы, чтобы вы чаще ко мне заходили без приглашений. Но хотите ли вы занять какую-нибудь должность?

— Я намерен, милорд, отыскивать моего отца и, издерживая бережливо деньги, могу теперь привести к удачному концу свои розыски.

— В свете все думают, что вы очень богаты.

— В этом я не виноват, милорд, ошибка майора Карбонеля все это наделала. Но, однако ж, я признаюсь, что никогда не разуверял его в этом.

— Вероятно, думая извлечь себе пользу посредством женитьбы?

— Нет, милорд, люди могут обманываться, но я их не стану обманывать.

— Но и разуверять их не будете, Ньюланд?

— Потому что не для чего… Да никто бы и не поверил, что я, живя так долго с вашим родственником, не имел бы много денег. Они подумают скорее, что я промотал все и потому сделался беден.

— Это доказывает ваше знание света. Но я вас остановил, продолжайте, пожалуйста.

— Я хотел сказать, милорд… Но вы знаете мою историю и можете судить, до какой степени я могу держаться этого мнения и быть посредником между честностью и плутовством. Если свет ошибается во мне, то, поступая по всей честности, я должен бы его разуверить. Я бы это сделал, если бы находился в теперешних моих обстоятельствах; но вместе с тем обманывать никогда не стану, то есть я не хотел бы жениться, пользуясь моим мнимым богатством, на богатой девушке. Я бы лучше сказал ей откровенно, что я беден, когда бы увидел сердечное ее расположение ко мне. Женщины мало верят мужьям, которые их обманывают женихами.

— Ваша тайна будет всегда скрыта, Ньюланд, вы имеете право этого требовать. Я рад слышать такое мнение от вас, хотя оно, может быть, и не основано на прямой честности. Но есть много людей, которые и этого не придерживаются. Однако я хотел бы, чтобы вы подумали, чем я могу быть вам полезен, потому что вы проводите совершенно бесполезно время и можете только извратить свои нравственные правила, которые не так крепко еще укоренены.

— Милорд, у меня одна причина держать свет в заблуждении Она состоит в том, чтобы иметь свободный вход в общество. Я имею какое-то внутреннее убеждение что найду там отца моего. Чувствительно благодарен вам за ваши добрые предложения, но теперь не могу ими воспользоваться. Извините мое любопытство и позвольте спросить, не встречали ли вы еще когда-нибудь даму с серьгами?

Лорд Виндермир улыбнулся.

— Право, Ньюланд, вы очень странный человек; не довольствуясь розысками своего родства, вы хотите найти и чужое; но я не осуждаю вашего поведения в таком случае; я боюсь только, чтобы вы, бегая за тенью, не упустили существенного.

— Милорд, вам легко так рассуждать, имея всегда Рядом своих родственников; но если бы вы знали, как сердце мое непрестанно жаждет найти отца, то вы не удивлялись бы моей сыновней причуде.

— Я ничему не удивляюсь; в этом свете каждый ищет счастья по своему расчету; вам кажется, что оно заключается в одном чувстве, и вы поступаете сообразно внутреннему влечению; но припомните — тот, кто ищет счастья, находит, обыкновенно, противное.

— Согласен, милорд, но зато в этом есть свое удовольствие.

— Дай Бог вам и удовольствия и счастья. Все, что могу сказать вам, Ньюланд, — не стыдитесь прибегать ко мне в нужде, если я в состоянии помочь вам. Помните, что гораздо лучше быть обязанным кому-нибудь — если вы себя будете полагать обязанным, — нежели делать худое; у того фальшивый стыд, кто краснеет, получая честным образом, и хладнокровен там, где стыд необходим. Обещайте, Ньюланд, что в крайности вы не забудете обратиться ко мне.

— Признаюсь вам откровенно, милорд, что всякому хотел бы я быть обязан скорее, нежели вам, и уверен, что вы согласны с моими чувствами. Я осмеливаюсь вернуть вам те деньги, которые вы мне с таким снисхождением дали, а вместе с этим обещаю, если принужден буду со временем, прибегнуть к вашей милости; тогда опять попрошу позволения быть вашим должником.

Лорд пожал мне на прощанье руку, и я ушел.

Возвратившись домой, я уже застал у себя ростовщика Эммануила, который, думая, что я еще хочу у него занять денег, выразил свои мысли сейчас же и охотно согласился на ссуду. Он чрезвычайно удивился, когда я сказал, что намерен отдать ему деньги, которые занимал.

— Это очень странно: тысячу раз я давал деньги взаймы, но ни разу мне не отдавали. Хорошо, сударь, я возьму.

— Но сколько вы возьмете с меня, Эммануил, за десять дней?

— Сколько? Помните, что я вам ссудил их под расписку и что вы хотели отдать полторы тысячи фунтов?

— Как, пятьсот фунтов за десять дней?

— Мне не нужны ваши деньги, дорогой господин; я вам дал взаймы с тем, чтобы вы мне отдали полторы тысячи фунтов, когда вступите во владение вашим имением, что будет не ближе одиннадцати месяцев. Вы послали за мной, чтобы отдать деньги, от которых я никогда не откажусь, если хотите заплатить их сполна, но не возьму ни копейки меньше должного.

— Очень хорошо, Эммануил, делайте, что хотите, но я предлагаю вам деньги в присутствии слуги с сотней фунтов процентов за десять дней. Отказывайтесь, пожалуй, если вам угодно. Я серьезно вам говорю, что вы лучше бы сделали, если бы их взяли.

— Не хочу брать деньги, мой дорогой господин; это значило бы действовать, как ребенок, — ответил жид. — Я получу мои полторы тысячи фунтов вовремя без убытка и не торопясь; итак, прощайте, мистер Ньюланд. Если вам угодно будет занять еще денег, то я почту за счастье служить вам.

Говоря это, жид вышел из комнаты.

Мы захохотали.

— Право, Тимофей, — сказал я. — очень нетрудно обмануть свет, и ты видел, как жид хочет непременно надуть самого себя. Деньги эти не лежат более у меня на ' совести, и я ему заплачу не прежде…

— Не прежде чего, Иафет?

— Не прежде, как найду отца, — ответил я.

— Ну, если вы все будете откладывать до того времени, то и посторонние люди примут в вас скоро такое участие, что нам несдобровать.

В это время зазвенел колокольчик. Тимофей опрометью побежал вниз и вернулся назад с письмом от лорда Виндермира, которое было следующего содержания:

«Любезный Ньюланд! С тех пор, как вы от меня ушли, я все думал только о вас, и так как вы решились отыскать вашего отца, то я полагаю, что гораздо лучше будет поступать в этом случае систематично. Не говорю, чтобы вы именно успели, приняв мой совет, но, по крайней мере, вы будете иметь опытного и умного человека своим руководителем. Я адресую вас к Мастертону, моему поверенному в делах, от которого вы когда-то получили бумаги, так странно нас познакомившие. Он знает, что вы обманывали меня( извините за выражение), потому что видел Эскура. Письмо, прилагаемое здесь, касается вашего дела, с которым вы смело можете явиться к нему. Я уверен, что он вам присоветует что-нибудь дельное. Он знает много тайн гораздо важнее ваших. Желая вам всевозможного успеха, которого вы вполне заслуживаете, остаюсь верный в моей к вам признательности.

Виндермир».

— Совет недурен, — сказал я, прочитав письмо, — до этой минуты я не знал, что предпринять для отыскания отца, но теперь думаю пойти к старику-стряпчему.