— Просто мера предосторожности.

— Повторяю: это оскорбительно!

— Не понимаю вашего возмущения, месье, — холодно ответила мадам Икс. — Чего же вам опасаться, если сеансы проводятся без обмана?

— Могу заверить вас, что мне нечего опасаться, мадам. — Рауль презрительно усмехнулся. — Если угодно, можете связать меня по рукам и ногам.

Эта тирада не возымела ожидаемого действия. Мадам Икс невозмутимо сказала:

— Благодарю вас. — И двинулась к нему с мотком бечевки.

— Нет, Рауль! Не давай ей сделать этого! — вдруг воскликнула скрытая портьерами Симонэ. Посетительница глумливо рассмеялась.

— Мадемуазель боится, — довольно язвительно заметила она.

— Да, я боюсь.

— Подумай, что ты говоришь, Симонэ. — Рауль повысил голос. — Мадам Икс явно считает нас шарлатанами.

— Мне нужна полная уверенность, — угрюмо произнесла мадам Икс и начала неторопливо, тщательно, крепко-накрепко привязывать Рауля к стулу.

— Узлы у вас получились на славу, мадам. Поздравляю, — проговорил Рауль, когда дело было сделано. — Теперь вы довольны?

Мадам Икс не ответила. Она покружила по комнате, внимательно осмотрела стенные панели, потом заперла ведущую в прихожую дверь, взяла себе ключ и вернулась на свое место.

— Ну, — произнесла она ничего не выражающим тоном, — теперь я готова.

Шли минуты. Дыхание Симонэ за портьерой становилось все тяжелее, все сдавленнее. Потом звук дыхания стих и послышались стоны. Опять недолгая тишина, вдруг прерванная звоном бубна. Рожок подпрыгнул на столе и свалился на пол, послышался смех. Кажется, закрывавшие нишу портьеры чуть раздвинулись, и в образовавшуюся щель стала заметна фигура медиума с опущенной на грудь головой. Мадам Икс внезапно ахнула. С уст медиума сорвалась тонкая струйка пара. Она начала сгущаться и приобретать очертания маленькой детской фигурки.

— Амелия, малышка моя! — севшим голосом выдавала мадам Икс.

Облачко пара все сгущалось. Рауль не верил своим глазам: никогда прежде материализация не проходила так удачно. Перед ним стоял ребенок — настоящий ребенок, из плоти и крови.

— Мама! — послышался тонкий детский голосок.

— Девочка моя! — вскричала мадам Икс. — Девочка моя!

Она начала подниматься со стула.

— Осторожнее, мадам! — предостерег ее Рауль. Привидение потихоньку выходило из-за портьер. Это был ребенок. Перед ними, протянув руки, стояла девочка.

— Мама!

— О! — Мадам Икс привстала.

— Мадам! — заволновался Рауль. — Медиум…

— Я должна прикоснуться к ней! — сдавленно выпалила посетительница, делая шаг вперед.

— Ради Бога, мадам, не теряйте голову! — Рауль был не на шутку встревожен. — Немедленно сядьте на место!

— Моя малютка! Я должна прикоснуться к ней!

— Мадам, я настоятельно требую, чтобы вы сели! — Он отчаянно старался освободиться от пут, но мадам Икс потрудилась на совесть: Рауль был беспомощен. Его охватило ужасное ощущение надвигающейся беды. — Именем Господа Бога нашего, мадам, сядьте! — вскричал Рауль. — Вы забыли о медиуме!

Мадам Икс не обращала на него никакого внимания. Она совершенно преобразилась. Лицо ее исказила гримаса нездорового восторженного экстаза; простертая рука коснулась стоявшего у портьеры ребенка. Медиум издала исполненный муки стон.

— Господи! — неистовствовал Рауль. — Господи! Это ужасно! Медиум…

— Почему я должна тревожиться о вашем медиуме? — мадам Икс повернулась к нему и грубо расхохоталась. — Мне нужен мой ребенок!

— Вы сошли с ума!

— Повторяю — это мой ребенок! Мой! Плоть от плоти и кровь от крови моей! Моя малютка возвращается ко мне из царства смерти! Она вновь жива, она дышит…

Рауль открыл было рот, но нужные слова не шли ему на ум. Эта женщина была просто ужасна. Страсти настолько захватили ее, что она стала жестокой и беспощадной. Губы ребенка дрогнули, и слово «мама» в третий раз эхом прошелестело по комнате.

— Иди ко мне, моя крошка! — воскликнула мадам Икс и порывистым движением заключила ребенка в объятия.

Из-за портьеры раздался полукрик-полустон, полный невыносимой боли.

— Симонэ! — взывал Рауль. — Симонэ!

Взор его помутился. Он только успел заметить, как перед ним промчалась мадам Икс. Распахнув дверь, она выбежала на лестницу.

Крик за портьерой не стихал. Это был жуткий, пронзительный вопль, какого Раулю еще никогда не доводилось слышать. Он оборвался, перейдя в какое-то страшное бульканье. Потом раздался глухой стук падающего тела.

Рауль, словно безумец, пытался освободиться от спутывающей его веревки. Неистовым усилием он сумел сделать невозможное и разорвал узлы. Едва веревка упала на пол, в комнату влетела заплаканная, кричащая Элиза.

— Госпожа! Госпожа…

— Симонэ! — позвал Рауль.

Они отбросили портьеры. Рауль отпрянул.

— Господи! — прошептал он. — Кровь!.. Все залито кровью…

— Ну вот, госпожа умерла, — послышался рядом срывающийся голос Элизы. — Все кончено. Но почему, месье? Скажите, что случилось? Почему она стала вполовину меньше, чем была? Что здесь произошло?

— Не знаю, — слабым, измученным голосом ответил Рауль и вдруг сорвался на крик: — Не знаю! Но, наверное… Нет, я схожу с ума! Симонэ! Симонэ!

— Уф! — удовлетворенно выдохнул мистер Динсмид и, отступив на шаг, с законной гордостью осмотрел круглый стол.

Отблески пылавшего в камине огня лениво ползали по белоснежной скатерти и, натыкаясь на столовое серебро, превращались в ослепительные вспышки.

— Может… еще что-нибудь? — неуверенно спросила его жена, маленькая увядшая женщина с бесцветным лицом и гладко зачесанными жидкими волосами. Она всегда нервничала.

— Ни в коем случае! — добродушно рявкнул ее муж. — Все уже есть.

Это был крупный мужчина с сутулыми плечами и широким красным лицом, на котором весело поблескивали крохотные поросячьи глазки, почти скрытые буйно разросшимися бровями. На внушительном подбородке мистера Динсмида волосы почему-то расти не желали.

— Может, лимонаду? — чуть слышно пискнула миссис Динсмид.

Ее муж энергично помотал головой.

— Дался тебе этот лимонад. Ты взгляни в окно. Дождь и слякоть. В такую погоду нет ничего лучше, чем чашка горячего чая.

Он игриво подмигнул ей и снова принялся обозревать стол.

— Думаю, добрая яичница, холодная солонина и хлеб с сыром будут в самый раз. Да, именно так я и думаю. Так что ступай, мать, и быстренько приготовь нам ужин. Шарлотта на кухне. Она поможет.

Миссис Динсмид тщательно сложила свое вязание и поднялась.

— А ты заметил, как она повзрослела? — робко поинтересовалась она. — Настоящая красавица!

— Ага! — хмыкнул мистер Динсмид. — Прямо-таки вылитая мамочка. Ладно, ступай-ступай, нечего резину тянуть.

Оставшись один, он принялся прохаживаться по комнате, напевая что-то себе под нос. Выглянув в окно, он пробормотал: «Ну и погодка! Непохоже, чтобы у нас сегодня были гости», — и тоже вышел из комнаты.

Минут через десять вошла миссис Динсмид, неся блюдо с яичницей. Следом за ней появились обе ее дочери с остальной провизией. Шествие замыкали мистер Динсмид и его сын Джонни. Усевшись на свое место, глава семейства привычно забормотал:

— Благодарим Тебя за… и так далее, и тому подобное. И особая благодарность, — неожиданно заключил он, — тому, кто придумал консервы. Хотел бы я знать, что бы мы без них делали, когда мясник забывает доставить в нашу глушь недельный заказ?

Он принялся привычно разделывать солонину.

— Не понимаю, кому вообще пришло в голову строить дом у черта на куличках, — раздраженно заметила одна из дочерей, Магдален. — Немудрено, что мы никого не видим.

— Ага, — жизнерадостно промычал ее отец, — никогошеньки.

— До сих пор не пойму, зачем ты его купил, па, — заметила вторая дочь, Шарлотта.

— Не поймешь, дитя мое? Ну, у меня были на то причины. Еще какие причины…

Он попытался поймать взгляд жены, но та нахмурилась и отвела глаза.