– Черт побери, кто вы такой?

– Я как раз собирался спросить об этом вас, – сказал Блейк Клам.

– Не ваше дело. А кто эти придурки? – Римо указал пальцем на новых сотрудников координационного комитета Фолкрофта, совсем недавно образованного Кламом из служащих Ай-Ди-Си.

– Прошу прощения, – сказал Клам и протянул руку, чтобы нажать кнопку под столом, но внезапно непрошеный гость оказался рядом, а пальцы Клама онемели.

– Вы новый директор Фолкрофта? – спросил Римо.

– Да, – сказал Клам, морщась от боли.

Другие сотрудники зашумели. Никто из них никогда не видел подобной наглости.

Азиат проинформировал их о том, что людям, во всем видящим только неприятности, глаза, по его мнению, ни к чему.

– Ладно, дружище. – Помощник директора по программированию, выпускник университета в Пардью, старался быть вежливым с хилым старичком, одетым в тонкое кимоно. Он дружески положил руку на костлявое плечо старика. По крайней мере, он думал, что дружески. Он помнил, как его рука опускалась на костлявое плечо; следующее, что он увидел, были трубки, торчащие у него из носа, яркий свет над головой и лицо врача, который говорил ему, что он будет жить и, по всей вероятности, когда-нибудь сможет снова ходить.

Когда помощник директора рухнул к ногам старика, координационный комитет единодушно решил, что совещание должно быть перенесено, а директор Блейк Клам пусть побеседует с гостями без свидетелей. Все единогласно проголосовали ногами. Тут в кабинет вбежали пять охранников, но очень быстро и они согласились, что частной беседе мешать не следует. Взаимопонимание было настолько полным, что четверо из них оказались не в состоянии самостоятельно покинуть комнату.

Блейк Клам улыбнулся с подкупающей искренностью.

– Вы, должно быть, Римо Уильямс, – произнес он. – Смит много рассказывал мне о вас, прежде чем с ним произошло несчастье.

– Этот человек – умственно отсталый, – прошептал Чиун на ухо Римо.

– А что с ним случилось? – спросил Римо.

– Я думал, вы в курсе, – сказал Клам, изобразив на лице беспокойство. – Пожалуйста, садитесь. Вы тоже, сэр. Насколько мне известно, вы тоже служите у нас. Вы ведь Мастер Синанджу?

– Мастер Синанджу не служит. Он является уважаемым союзником, за что и получает вознаграждение, – ответил Чиун.

– Я очень рад, что у вас свой взгляд на методы работы, сэр, но мы находимся в процессе реорганизации, и я заметил некоторые странные расходы, связанные с вашим наймом, то есть с вашей деятельностью как союзника.

– Что случилось со Смитом? – строго спросил Римо.

– Об этом потом, – оборвал его Чиун. – Сначала обсудим более важные дела. Объясните, что вы имеете в виду?

– На чей вопрос мне отвечать? – поинтересовался Клам. Он ощутил легкое покалывание в кончиках пальцев: к ним возвращалась чувствительность. Его рубашка взмокла от пота.

– На мой, – сказал Чиун.

– Что случилось со Смитом? – повторил Римо.

– Не задавай ему сразу слишком много разных вопросов, – сказал Чиун, обращаясь к Римо. – Пусть даже тебе они кажутся взаимосвязанными.

– Спасибо, – поблагодарил Клам

– Так что вы говорили о расходах? – сказал Чиун.

По внутреннему телефону Клам распорядился, чтобы ему принесли компьютерную распечатку. Это показалось Римо весьма подозрительным: когда Смит вел дела, только он один имел доступ к распечаткам.

Речь шла о расходах на доставку золота в деревню Синанджу в Северной Корее. Доставка обходилась примерно в сто семьдесят пять раз дороже самого золота. Это не лучший способ вести дела. Почему бы не доставлять золото в какое-нибудь место в Штатах? Тогда Клам мог бы удвоить годовое вознаграждение.

– Нет, – сказал Чиун.

– Утроить, – предложил Клам.

– Нет, – стоял на своем Чиун. – Золото должно идти в Синанджу.

– Но мы могли бы посылать туда доллары.

– Только золото, – настаивал Чиун.

– Еще один странный пункт расходов: специальное устройство, записывающее одновременно идущие по телевизору передачи и затем демонстрирующее их в любое время в любом порядке. Я имею в виду мыльные оперы.

– Понятно.

– Мы могли бы посылать вам кассеты, сэр.

– Нет, – отказался Чиун.

– Прекрасно, я рад, что мы все уладили, – сказал Клам.

– Что со Смитом? – спросил Римо.

Он заметил, что Чиун, который был против того, чтобы служить новому императору, теперь казался умиротворенным. Старик сел на пол в позу лотоса и с беспристрастным любопытством наблюдал за происходящим.

– Профиль работы вашего инструктора не предусматривает его участие в такого рода делах.

– Он все равно не понимает, что происходит. Он считает, что Смит был императором. С ним все в порядке, – заметил Римо.

– Как вам известно, – мрачно произнес Клам, – это очень специфичная организация. Я полагаю, что вы один из четырех людей, которые точно знают, чем мы занимаемся. Должен сообщить вам неприятную новость. У доктора Смита – возможно, это следствие тяжелой работы – неделю назад случилось нервное расстройство. Он скрылся, и с тех пор о нем ничего не слышно.

– Но почему вместо него назначили вас? – спросил Римо. Он опирался рукой на длинный стол, который примыкал к письменному столу Смита.

– Потому что вы, Уильямс, не оправдали наших ожиданий. Вашей задачей, согласно инструкции, было убить Смита, если он проявит признаки душевного расстройства. Заметили ли вы, что его состояние ухудшилось?

– Я заметил некоторые странности, но он и раньше порой отдавал странные приказы.

– Как, например, уничтожение группы служащих большой американской корпорации? И вы не поставили под сомнение правильность его действий?

– Я был слишком занят.

– Вы были заняты выполнением его сумасшедших инструкций, Уильямс, без преувеличения можно сказать, что своими действиями вы нанесли вред стране. Эта организация была задумана таким образом, что если в результате ее деятельности возникает угроза безопасности страны, то она должна быть расформирована. Вы это знаете. Вы должны были убить Смита. Я уверен, что, когда он еще был здоров, он сам дал вам такие инструкции. Так?

– Да.

– Почему же вы этого не сделали? – спросил Клам.

– Я не был уверен, что он окончательно рехнулся, – ответил Римо.

– Скажите честно, дело ведь не только в этом?

– Я, конечно, знал, что он постоянно испытывал слишком большую нагрузку…

– Но убивать его вы не хотели? – спросил Клам.

– Да, это так, – ответил Римо.

– Значит, на вас нельзя полностью положиться?

– Похоже, да.

– Ну и как я должен с вами поступить?

– Почем я знаю? – буркнул Римо.

Чиун хихикнул. Клам с серьезным видом покачал головой. Он говорил что-то о борьбе нации за выживание, о выполнении каждым своего долга. Он говорил о жизни Римо и о жизнях многих других. Он сказал, что не будет принуждать Римо к восполнению урона, причиненного Смитом за последние месяцы, и добавил, что собирается вернуть организации ее прежнее величие. Именно этого желал бы Смит, будь он в здравом уме.

Римо ощутил прилив преданности, чувство, которое, как он считал, уже давно покинуло его. Он бросил взгляд на Чиуна. Мастер Синанджу произнес по-корейски:

– Птичий помет.

– Кто вас назначил? – спросил Римо Клама.

– Тот же, кто назначил Смита. Откровенно говоря, я не жаждал этой должности. Я видел, что она сделала со Смитом. То же может случиться и со мной. Если вы все-таки решите продолжать работать с нами, я надеюсь, что прежде чем я сойду с ума, вы исполните свой долг и не допустите, чтобы я причинил стране такой же ущерб, какой нанес ей Смит.

– Птичий помет, – повторил по-корейски Чиун, но Римо не обратил на него внимания.

Чиун отказывался понимать, что такое любовь к стране или верность делу, считая эти чувства пустыми. Он ведь Мастер Синанджу. Его с детства приучили так думать. Но Римо – американец, и в нем до сих пор не угасли искры заложенного в детстве патриотизма, они неистребимы, как бы он сам ни менялся. Глядя на человека, заменившего Смита, Римо решил, что стоит дать ему и стране еще один шанс.