— Почему нет?

Я объяснила. Он скривил губы в напряженной гримасе. Я похлопала его по колену:

— Жалеешь, что спросил?

— Немного, но даже если нет никаких записей о том, что она была пациенткой, доктор её помнит.

— Да, но у нас нет времени договариваться о встрече. У меня всего два дня. Мне нравится идея, но давай отложим её на некоторое время. Мне нужно сосредоточиться.

— На Вайяте.

Это написано у меня на лбу?

— Да, извини.

— Не извиняйся, Эви. Он очень важен для тебя. — Ревность сквозила в его словах. Его мозгу всё ещё трудно отличать меня (Эви) от тела, в котором я жила. Глупость соблазняла меня просто бросить его в следующем квартале, но это стало бы смертным приговором. Как только Талли и Вормер будут найдены, Алекс Форрестер будет объявлен в розыск.

Как и я.

Но он прав — Вайят был важен для меня, и не только из-за расследования или нашего прошлого. Мое воскрешение связало меня с ним таким образом, которого я до сих пор не понимала. С того момента, как он вошёл в закусочную, я скучала по нему. Физически скучала по его присутствию, как ампутант по ноге или руке. Он ушёл, а я стала неполной.

— Он нечто большее, — сказала я.

— Я догадался.

— Что ты хочешь этим сказать?

Он смотрел прямо перед собой, не отрывая глаз от машин.

— Я слышал, как женщины говорят о подобных парнях таким тоном.

— У нас есть тон?

— Забудь об этом.

— О нет. — Я повернулась боком на сиденье, уделяя ему всё свое внимание, и он дернулся. — Что за тон?

— Ты как собака с костью, вот и всё.

— Ты должен увидеть меня, когда я действительно хочу получить информацию от кого-то. — Я для пущего эффекта хрустнула костяшками пальцев; Алекс поморщился.

— Я просто... — Он сжал свои пальцы вокруг руля. — Имею в виду, я никогда не встречал этого парня, и немного ревную. Просто не обращай на меня внимания, ладно? — Юмор наполнял его слова, поэтому я оставила его. — Куда мы опять едем?

— Мост на Линкольн-стрит. Мне нужно проверить друга.

Он кивнул и двинулся по правой полосе:

— Это Линкольн-стрит.