Дмитрий стоял на крыле капитанского мостика, смотрел, как уходят за горизонт минареты и дымящиеся трубы судоремонтных мастерских Суэца. Он несколько удивился, увидев, что, отойдя на приличное расстояние от порта, «Кострома» свернула к берегу и бросила якорь в небольшом заливе. Кругом лишь песок да красные скалы, в неподвижной зеленой воде качаются прозрачные шары медуз, мелькают стайки пестрых рыб. Очень тихое место. Почему встали? Сейчас вторая половина дня, в наступающей ночи самое время было бы уйти подальше, затеряться в море. Хотел было спросить о причинах остановки капитана, но этот плотный краснолицый человек с окладистой бородой отошел на другое крыло мостика и о чем-то тихо толковал со своим молодцеватым помощником.
Тем временем в залив на всех парах влетел катер под флагом британской береговой охраны. Офицер в пробковом шлеме и белоснежной форме прокричал в рупор вежливые вопросы.
— Что случилось? Не нужна ли помощь?
Вместо ответа капитан проворчал в бороду что-то такое, что заставило тихо фыркнуть стоявшего на мостике вахтенного, сделал знак Дмитрию следовать за собой и направился к трапу.
— На борту полный порядок! — весело сообщил англичанину помощник.
— Почему судно встало на якорь?
— Вентиляторы скисли. Во время хода в котельном отделении температура воздуха перескочила за сто градусов6. Нашего машинного механика от огорчения чуть удар не хватил, но обещал все быстро исправить. Подваливай к борту, командир! Прими наш скромный презент — настоящая русская икра. Адмиральская закуска!
— Спасибо, ребята! — прозвучало в ответ. — Ремонтируйтесь, иначе в этом проклятом море всех своих кочегаров сварите заживо. Счастливого плавания!
Насупившийся капитан повернулся к Дмитрию:
— Эти черти морские о нашем грузе тоже пронюхали. В канале их патрульный бот все время следом шел. Видно, боялись, как бы мы здешним арабам несколько винтовок не передали. Поэтому и сейчас наведались — следят за порядком в своей колонии.
— Действительно в машине случились неполадки?
— Ничего страшного, к утру управимся. Вы, голубчик, пообедайте, потом отправляйтесь в свою каюту и отдохните. На палубу не выходите, помочь не сможете, а будете только мешать работе.
Но заснуть удалось только под утро. Всю ночь на пароходе кипела работа, раздавались стук и топот, остро воняло краской.
Разбудил Дмитрия солнечный зайчик, то и дело прыгавший ему на щеку с переборки каюты. В открытый иллюминатор голубело утреннее небо, судно слегка качало на встречной волне, а внизу ровно стучала машина. Значит, ремонт закончился и следуем заданным курсом.
Но на палубе что-то было явно не так, как вчера. Дмитрий, человек сухопутный, несколько озадаченно осматривался по сторонам, ловил на себе насмешливые взгляды матросов, занятых какой-то работой у грузовой лебедки. Вдруг его словно обухом по голове хватило — на корме вместо трехцветного российского коммерческого флага развевалось бело-голубое полотнище с крестом и полосами!
— Это греческий флаг, — раздался за спиной негромкий голос помощника капитана. — Мы теперь не пароход «Кострома», а торговое судно «Прометеус», принадлежащее афинской компании «Стефанидос и сыновья».
— Что это значит?
— Обратите внимание, Дмитрий Михайлович, — у нас исчезла одна мачта, появилась вторая дымовая труба, надстройка из коричневой стала белой, а над палубой натянут тент для защиты от солнца. Так что даже на близком расстоянии нас теперь трудно узнать. Если же случайно и встретимся с итальянцами, а они пришлют десантную партию для досмотра, то и тогда сможем представить им необходимые греческие документы.
— Думаете, все это поможет?
— Знаю, что итальянцев удалось направить по ложному курсу, но нам и самим надо принять меры предосторожности. Вас не укачивает? Ну тогда пойдемте завтракать.
Из пароходного салона доносился знакомый с детства аромат, от которого потекли слюнки.
— Гречневая каша с топленым маслом! — радостно воскликнул Дмитрий. — Да я ее больше года не пробовал!
Довольный реакцией гостя, помощник погладил свою короткую русую бородку.
— Располагайтесь как дома. Наши офицеры отдыхают после ночного аврала, с ними встретитесь потом. Сейчас нашего кваску отведайте, при такой жаре самый лучший напиток. Семен, угощай гостя, — обратился он к хлопотавшему у стола чернявому молодцу.
Дмитрий с удовольствием отдал должное угощению, но, когда они с помощником остались одни, как бы случайно поинтересовался.
— Кажется, раньше у вас служил другой буфетчик? Толстый и лысый.
— Совершенно верно. В Порт-Саиде он вернулся на борт совсем больным. Видимо, на берегу съел что-то не то. Наш доктор ничем не смог ему помочь. Хорошо, что на рейде стоял «Нижний Новгород», который возвращался в Россию. С него мы забрали Семена, а своего буфетчика им передали. Дома его вылечат, — усмехнулся помощник.
— Быстро это у вас получилось. Слышал, что обычно больных отправляют в госпиталь на берегу и сообщают об этом консулу.
— Это касается коммерческих судов, а мы входим в состав российского Добровольного флота. У нас другие порядки — большинство команды это офицеры и матросы запаса. Если что случится, то наши суда могут быть мобилизованы для нужд военного флота. Прикажут — на них поставят пушки, так что они станут вспомогательными крейсерами… Вы, Дмитрий Михайлович, угощайтесь, мы себе можем кое-что позволить и сверх казенного пайка.
— Разве на флоте плохо кормят?
— Как вам сказать? Я штурманом ходил в дальнее плавание на крейсере «Аскольд». Поверите, в конце похода кусок в горло не шел. Кругом же все из железа и стали — переборки, трапы, машины, пушки. Стало казаться, что вся еда пропитана запахом металла.
Собеседник сокрушенно вздохнул, но тут же поспешил бодро добавить.
— Вообще-то наших флотских кормят сытно. Ежедневно отпускают на человека по триста грамм мяса, а в постные дни рыбу в двойном количестве. Да еще круп, овощей, хлеба, сахара и прочего. В придачу к этому по чарке водки.
— Большая чарка-то?
— Казенная норма — сто двадцать три грамма. Ни больше ни меньше.
— Ну а если кто-нибудь не употребляет спиртного?
— Тогда он получает зачет.
— Это что такое?
— Казна ему возмещает стоимость невыпитой чарки. Невелики деньги, а все же прибавка к жалованию.
— Кажется, «Аскольд» уже плавал в этом районе?
— Так точно. Когда шли из Кронштадта на Дальний Восток, проходили через Суэцкий канал и посетили Персидский залив.
— Наш консул говорил, что вы большое впечатление произвели на прибрежных султанов и их подданных.
— Было дело. В Питере посчитали, что российский военный корабль должен показать свой флаг в водах, которые Британия решила окончательно превратить в собственное море. Мы заходили в Кувейт, Басру и другие порты. Там «Аскольд» с его мощной артиллерией и неутомимым духовым оркестром имел огромный успех. Но особенно арабов и персов поразили пять дымовых труб нашего крейсера. Ничего подобного они раньше не видели и решили, что это самый мощный военный корабль в мире! Вот тогда-то английские резиденты и всполошились и стали среди местного населения распускать слухи о том, что у «Аскольда» только две трубы настоящие, а остальные фальшивые. Но и наши дипломаты не дремали — тут же обо всем донесли капитану. После этого нам было приказано уголь не экономить и крейсер входил в порты Персидского залива густо дымя всеми пятью трубами, так что черная туча закрывала половину неба!
— Как же на это отреагировали англичане?
— Чтобы не оказаться рядом с «Аскольдом», их однотрубные канонерские лодки спешно покидали порты перед нашим приходом. Потом уже Британия послала в залив свой самый современный броненосец, но на местных жителей он не произвел большого впечатления. У него было всего две трубы!
В салон вошел капитан, малиновый, словно после парной бани:
— Ну и жарища! Хоть у вас, господа, под вентилятором немного остыну. Семен, поднеси квасу!
6
сто градусов по Фаренгейту — около пятидесяти градусов по Цельсию