Обладая покладистым характером, умением ладить не только со спортсменами, но и с коллегами-тренерами, спортивными руководителями разного ранга, Бобров внешне не стал яркой фигурой, не бросался в глаза на матчах или на всевозможных совещаниях, но он прочно, как никто, держал управление командой, раскрываясь даже для тех, кто прежде хорошо знал его в ином свете.
Быть может, умение быть тренером, педагогом, наставником давалось Боброву медленнее, чем в свое время умение бросать диковинную, как казалось, шайбу, но зато все делалось основательно, возникал, как это принято говорить, доброжелательный климат в команде. «Родился под звездой» – говорили когда-то о Боброве-спортсмене, называя его везучим, счастливчиком. Но что сказать о его тренерской работе в хоккее, успешно начавшейся? Везением, влиянием благополучных факторов это никак не назовешь.
После того, как «Спартак» выиграл первенство страны, отношение к Боброву-тренеру в хоккейном мире заметно изменилось, хотя он никаких открытий в работе не сделал. Он лишь по-своему подошел к психологической и общефизической подготовке питомцев.
При Боброве в «Спартаке» увеличился объем тренировок, особенно со штангой. Спартаковцы, правда, по показателям в общефизической подготовке не превзошли хоккеистов ЦСКА. Но прежнего преимущества армейцы уже не имели. Это было весьма важно, поскольку в скорости и морально-волевых качествах спартаковцы и раньше не уступали армейцам.
Прежде «Спартак», правда, мог потерять очко или даже два во встрече с командой, расположившейся в нижней половине турнирной таблицы, но теперь неровных выступлений не стало. Более того, на финише сезона «Спартак» сумел показать игру, при которой ветераны действовали столь же задорно, как и молодежь, а молодые хоккеисты играли под стать ветеранам.
К моменту победы «Спартака» пошел четвертый год работы Боброва с командой. Было достаточно времени изучить характер игроков, их отношение к спорту, режиму. Если для Боброва-хоккеиста сезон начинался в начале декабря и заканчивался в начале марта, после чего он и его партнеры уезжали на юг готовиться к футбольному сезону, то в 60-х годах хоккеисты выходили на лед в августе, а расставались с клюшками в мае. Бобров – хоккейный тренер не мог не видеть, что где-то в середине сезона у хоккеистов нового поколения появляется апатия и им надоедают коньки, клюшки, шайбы.
Вот почему зимой 1967 года спартаковцы больше обычного ходили на лыжах, играли в футбол как на снегу, так и в зале, увлекались баскетболом, плаванием, не забывали и о тяжелой атлетике. Иногда на протяжении целой недели они не выходили на лед. Словом, Бобров делал все, чтобы отвлечь спартаковцев от хоккея.
Когда я попадал к спартаковцам на тренировки, то оказывался свидетелем, как кое-кто из них ворчал: «Когда же опять будем играть в хоккей?» Бобров оставлял ворчание, особенно самых опытных игроков, без внимания или лукаво подмигивал мне. Зато после разлуки со льдом все тренировались и играли азартно. Отсюда и сравнительная легкость выступления на финише, включая и матч с ЦСКА, закончившийся со счетом 7:3.
Удивительно, но факт: «Спартак» стал в 1967 году чемпионом, не имея своего льда, хуже того, даже обыкновенной тренировочной базы, хотя к тому времени игроки многих клубов готовились к матчам уже в сносных условиях. Перед очередной календарной встречей хоккеисты «Спартака» собирались… в густозаселенной зоне отдыха в Серебряном Бору.
После 44 матчей чемпионата, самого продолжительного в первое двадцатилетие советского хоккея, «Спартак» опередил армейцев на 5 очков. Чемпионы установили для того времени рекорд – они забросили 303 шайбы (прежний рекорд – 246 голов – принадлежал армейцам, он зафиксирован в чемпионате 1964 года). Старшинов возглавил список бомбардиров, забросив 47 шайб.
Бобров умел построить занятия со спортсменами на доверии к ним. Одна история с Савиным чего стоила. Был такой игрок в «Спартаке». Еще в детстве он оказался в дурной компании, большинство из которой со временем оказалось не в ладах с законом и было осуждено за кражи. Савин у дружков научился многому плохому. И, когда Бобров принял «Спартак», то всерьез взялся за этого молодого человека, стремясь к тому, чтобы Жора порвал и с воровской компанией и с привычкой пить. И бился Бобров за Савина не потому, что видел в нем одну из главных надежд «Спартака». Это был лишь неплохой хоккеист. Не больше. Во всяком случае он никогда не принадлежал к числу тех, кого боится потерять команда. Характерно, что Савин нередко проводил матч на скамейке запасных. А бился за него Бобров, будучи убежденным, что любой парень, оступившийся в жизни, должен стать человеком. И долг тренера – помочь ему.
Приведя «Спартак» на 1-е место в чемпионате СССР 1967 года, Бобров мечтал о дубле – предстояли матчи на Кубок страны. Для этого были вроде основания. Команда находилась в хорошей форме, свидетельством тому служила серия побед на финише чемпионата, включая и крупный успех во встрече с армейцами. Но спорт непредсказуем. Финальный матч спартаковцы по существу без особой борьбы проиграли команде ЦСКА – 0:2. Временами создавалось впечатление, что некоторые хоккеисты «Спартака» заранее уверовали в свое превосходство и не учли потенциальных возможностей соперников, их желания взять реванш за потерю титула чемпионов. Во всяком случае сыграть через «не могу» «Спартак» в тот день не сумел.
А вскоре Бобров расстался со спартаковской командой. Казалось бы, что ему еще надо – преуспевают подопечные, даже в таком составе они смогли бы победить по крайней мере в ближайшем первенстве. Не исключалось и усиление пятерок, наверняка, в связи с победой в чемпионате СССР в «Спартак» захотели бы перейти многие известные хоккеисты. Но Бобров не мог спокойно наблюдать, как буквально на глазах разваливается армейская футбольная команда, которой он отдал лучшие годы жизни. Она в то время оказалась едва ли не последней в турнирной таблице чемпионата СССР.
Поэтому стоило работникам спорткомитета Министерства обороны СССР лишь заикнуться в разговоре с Бобровым о том, как он смотрит на возможность возглавить футбольную команду ЦСКА, как было получено согласие. И пошел Бобров из благополучного коллектива в тонущую команду. Сам маршал Гречко, министр обороны СССР, с удовлетворением отнесся к возвращению Боброва в родные пенаты. Бобров, в свою очередь, высоко отзывался об этом военачальнике, который, несмотря на огромную занятость, всегда старался быть в курсе дел армейских спортсменов, особенно футболистов. Бобров часто вспоминал, как Гречко, еще будучи первым заместителем маршала Малиновского, возглавлявшего министерство обороны, выкраивал время, чтобы приехать перед очередным матчем в футбольную команду ЦСК МО поговорить с Аркадьевым, Бобровым и их подопечными.
Бобров до последнего момента по существу скрывал свой переход из хоккея снова в футбол. Помню, мы с ним поехали посмотреть футбольный матч армейцев с торпедовцами. Он расспрашивал меня едва ли не о каждом игроке ЦСКА – сколько ему лет, где раньше выступал, когда принят в команду ЦСКА. Эти вопросы были нетрудны для меня, поскольку весной я летал в Душанбе, где армейцы готовились к сезону и участвовали в матчах на приз газеты «Советский спорт», а потому волей-неволей оказался в курсе забот тогдашнего старшего тренера ЦСКА Сергея Шапошникова, его помощников Юрия Беляева и Николая Маношина, начальника команды Алексея Калинина.
Я несколько удивился вопросам Боброва, его обстоятельному интересу к армейской футбольной команде, и лишь по пути домой он «раскололся» и рассказал о своем уходе из «Спартака», а в его квартире нас тем временем ожидал бывший игрок армейцев Юрий Нырков, который в то время находился на ответственной работе в министерстве обороны. Он рассказал, что к концу рабочего дня принято официальное решение о назначении Боброва старшим тренером команды ЦСКА. И уже на следующий день его на армейском стадионе представили футболистам.
Вот при каких обстоятельствах Бобров расстался со «Спартаком». Борис Майоров в книге «Я смотрю хоккей», вышедшей спустя три года после ухода Боброва, вспоминал, как Всеволод Михайлович прощался со спартаковцами, как дрожал его голос и как стояли слезы в глазах этого вовсе не сентиментального человека.