По крайней мере, было на чем вывезти тела, да и добытое на поверхности не на своем горбу таскать…

Дальше-больше. Скооперировавшись с мужиками с «Чертановской» и «Южной», Мельников и резко повзрослевший за несколько дней Тим устроили на Чертановской, у того выхода, что под горкой, у пруда, настоящий автопарк. Прикрыв нишу стенкой, сделанной из частей близлежащих ларьков, они загнали туда трехосный ЗИЛ, «Урал», и «Тойоту-Лэндкрузер». Когда же удалось раздобыть еще и относительно новый милицейский уазик с рацией (а в придачу – оружие и несколько радиостанций из пустого и почти не разрушенного здания ОВД «Нагорный»), Мельников посчитал, что им повезло. Радиационный фон в этом районе был не очень сильный (на час-другой жизни без костюмов), но разрушения от ударной волны были довольно значительными – почти все жилые дома рухнули, образовав труднопроходимые завалы. Навесив на машины дополнительные листы металла (пока не раздобыли свинца – хоть какая-то защита, или ощущение ее), Мельников и Тим стали кружить по окрестностям. Первым делом, они постарались пробиться к своим домам, но… дома были разрушены, и не было никаких следов: ни их родных, ни вообще живых людей.

Теперь Мельников и Тим выезжали в город на двух машинах (или на тяжелых, или на джипах) – чтобы в случае чего помочь друг другу. Из полуразрушенного гипермаркета «Метро» на Варшавском шоссе они день за днем возили продукты, хозяйственные принадлежности, с бензоколонок – горючее, а пробившись по почти не пострадавшей Варшавке к складам части внутренних войск – загружались оружием, боеприпасами, палатками и сухими пайками. В один из рейсов даже выскочили за МКАД и притащили оттуда несколько хрюшек, кур и даже ящики с грибницей шампиньонов.

Все найденное проходило тройной дозиметрический контроль – на месте обнаружения, в гараже и внизу, на «Чертановской».

С каждым рейдом на поверхность «сталкерам», как прозвали Мельникова и Тима, становилось все больше не по себе. Вроде бы ничего не происходило, не было никакой видимой опасности, доза полученного облучения по показаниям накопительных индивидуальных дозиметров еще была далека от опасной, но заставлять себя выходить наружу становилось все труднее. Что-то неощутимое давило все сильнее и сильнее… К тому же с окраинных станций – от «Бульвара Дмитрия Донского» до «Чертановской» и дальше к центру – стали уходить люди. Они ничего толком не объясняли, говорили только «давит» и шли… Чувство опасности все нарастало, и даже Мельников понял, что с рейдами в этом районе пора завязывать.

Напоследок «сталкеры» забрались в метродепо и пригнали два мотовоза, загруженных под завязку всяким метрополитеновским имуществом.

– Ну, Тим, удачи тебе, – сказал Мельников и хлопнул его по плечу. – А меня – «труба зовет».

Несколько дней назад на «Серпуховскую» (как и на другие станции) по метрополитеновскому телефону поступила телефонограмма, гласившая, что всем офицерам и прапорщикам министерства обороны, ФСБ и других спецслужб (кроме МВД и МЧС) следует прибыть на станцию «Арбатская» для дальнейшего прохождения службы. Сотрудникам МВД и МЧС предлагалось обеспечивать спокойствие, порядок и безопасность на своих станциях и передать свои учетные данные по телефону во вновь организованный Объединенный штаб на «Арбатской».

Мельников пожал руку Алексею, Семенычу, простился с Мариной Анатольевной (она теперь вместе с Семенычем занималась выращиванием шампиньонов), поискал глазами Машу… Не увидел, махнул рукой остальным соседям по станции, пошел к загруженному всем необходимым «Пассату» со срезанной кабиной…

– Стой! – вдруг выскочила из переоборудованной в госпиталь подсобки Маша. – Возьми меня с собой!

Глаза у девушки были мокрыми от слез.

– Не уезжай без меня!

Мельников остановился, подошел к Маше…

– Тебе со мной нельзя, – сказал он мягко. – Нет, – добавил он, как бы утверждаясь в своем решении.

– Я…

– Я знаю. Но – нет.

Не оборачиваясь, Мельников спрыгнул с платформы в машину, завел мотор и дал газу.

Вопреки всему он все еще надеялся найти своих – Ольгу и дочку Наташку.

На «Арбатской» было довольно многолюдно. Люди в камуфляже и повседневной форме деловито сновали тут и там. Многие были в гражданском, но наметанный глаз Мельникова определял под цивильной одеждой офицеров. Майор спросил у стоявшего на переходе лейтенанта с красной нарукавной повязкой дежурного, куда следует обратиться по вопросу дальнейшего прохождения службы. Лейтенант указал на стоящий напротив лестницы перехода столик, за которым сидела темноволосая девушка с погонами прапорщика.

Мельников предъявил девушке служебное удостоверение, вызвавшее у нее большое почтение, и с формальностями было быстро покончено. Теперь у Мельникова было на руках предписание явиться к 16.30 в помещение №12, и он стал осматриваться, думая, где бы скоротать время.

Следом за Мельниковым к столику подошел крепкий коротко стриженый мужик в джинсах и ветровке и хрипловатым голосом с легким, но заметным акцентом обратился к девушке:

– Здравствуйте, я… – он несколько замялся…– я…

– Род войск? – Скучающим голосом спросила она.

– Морская пехота.

Девушка открыла нужную тетрадку.

– Фамилия, имя, отчество?

– Хантер, Эдуард Ричард… – конец отчества прозвучал как-то смазано, и девушка недовольно покосилась на обладателя редкого имени.

– Звание?

– Ганнери саржент…

– Чего-о-о-о? Гвардии сержант? – глаза девушки недовольно прищурились.

– Ганнери саржент! – гаркнул здоровяк. Несколько человек поблизости оглянулись в недоумении, а лицо девушки покрылось румянцем.

– Звание ваше скажите. Нормально только – медленно и зло процедила она.

– Ганнери саржент, А-9, морская пехота США.

Девушка вскочила, как на пружинах.

– Хватит издеваться!

– Я не издеваюсь. Я – Эдуард Ричард Хантер, ганнери саржент резерва Корпуса морской пехоты США… Приехал – как это – в отпуск в вашу страну. Когда все это началось, хотел помогать, помогал вашим раненым на «Комсомольской», несколько раз ходил – как это – наверх…

Девушка-прапорщик все еще не могла придти в себя.

– Подождите здесь. Я позову начальство. Не уходите. – она быстро пошла к концу платформы, где висела табличка «Штаб».

Мельников подошел к американцу.

– Сержант, ты где так по-русски-то научился? – спросил он.

– А ты как думаешь? – осклабился морпех. – Десять лет в диверсионно-штурмовом взводе…

Девушка вернулась в сопровождении толстого капитана с артиллерийскими петлицами и блестящим ромбиком на правом кармане кителя. За ним маячили двое рослых бойцов с автоматами.

– Этого, – капитан кивнул на Хантера – в обезьянник. А ты кто? – капитан смерил взглядом мощную фигуру Мельникова, одетого в ладно подогнанный камуфляж «натовской» расцветки без знаков различия – Ты тоже из этих?

Вместо ответа Мельников достал удостоверение и ткнул его под нос капитану. Спеси у капитана резко поубавилось. Он нервно сглотнул.

– Извините, товарищ майор. А этого – уведите, – хоть и не столь уверенно как раньше, скомандовал он.

– Отставить, – в голосе Мельникова послышался металл, и бойцы невольно остановились.

– Не волнуйтесь, капитан, он не убежит – сказал Мельников. – Ведь так, сержант? – повернулся он к Хантеру. – А бойцов своих вы оставьте, если не верите. Мне с ним потолковать надо.

Капитан пожал плечами.

– Смотрите, товарищ майор… но если что…

– Ладно, ладно, капитан. Если что – тогда и буду отвечать.

– Сержант, давай-ка присядем тут – Мельников показал на соседнюю лавку. – Так ты говоришь, на «Комсомольской» был? Как там?