Ксанча хотела верить своему рабу. Она бывала в Пинкаре, и сейчас ей вспомнились простые дома с крошечными садиками, выходившими на узкие улочки. Девушка даже представила напуганных людей, пробирающихся вдоль домов при свете луны, хотя Рат и не сказал, убегали они днем или ночью.

Обаяние Ратипа творило чудеса. Его рассказам невозможно было не поверить.

«Мишра никогда не льстил, – писала Кайла бин-Кроог. – Он обладал даром искренности и поэтому был самым опасным человеком из всех, кого я встречала».

– Потом мы прятались у родственников матери в Авуларе, а оттуда приехали в Гам.

Ассор довольно хмыкнул, он слышал о тех местах:

– Хорошие земли для пастбища, но не подходят для посевов.

– Да и для городских мальчиков тоже, – добавил Рат. – Зато там шратты не беспокоили нас. Во всяком случае, не больше, чем остальных. Мы платили им налоги, жили по их книге и считали, что нам повезло.

Стиснув зубы, Ксанча подумала о том, что во всей вселенной не найдется такой боли, какая слышалась в голосе юноши.

– Как-то раз я повел пару овец одному человеку из соседней деревни. Овцы ему были не нужны, зато у него была дочь… – Еле заметная улыбка скользнула по губам Ратипа, а затем оно снова стало каменным. – Я ушел, а в Гам явились шратты. Когда я вернулся, все были уже мертвы: трупы лежали повсюду. Взрослым перерезали горло, а головы младенцев разбили о стены. – Голос Рата стал ровным, будто он читал скучный, всем известный текст, но отсутствие выражения лишь усиливало впечатление от его рассказа.

– Я нашел отца, мать, сестру и брата. Лучше бы я их не видел. Еще лучше – не знал бы вообще. Тогда я побежал в соседнюю деревню, но и там все было кончено. Всех, кого я знал, убили. Мне и самому хотелось умереть. Или пойти в краснополосые. Я знал дорогу в Авилар, но ночью меня поймали работорговцы.

«Одно из двух, – подумала Ксанча, когда Ратип замолчал, – либо он рассказал ужасную правду, либо у него нет ничего святого».

Однако Ассор поверил каждому его слову. Он проклинал шраттов, краснополосых и в конце концов пригласил Ксанчу и Ратипа к себе жить.

Ксанча отказалась:

– Наша семья ждет нас на юге. – Повозка катилась на запад. – Пожалуй, мы сойдем на этом перекрестке.

Ксанча и фермер одновременно посмотрели на Рата, копавшегося в тряпье и корзинах, скрывавших его оковы.

– Хорошая работа, – шепнула Ксанча, пока крестьянин заполнял одну из корзин едой.

– Он – хороший человек, – ответил юноша.

Фермер вручил им корзину с провизией, прежде чем Ксанча успела его остановить.

– Идите быстрее, – сказал Ассор, но, вспомнив о цепях Рата, сочувственно вздохнул и продолжал: – По крайней мере попытайтесь. Дороги нынче пустынны, так что неприятностей у вас не будет, луна прибывает, и ночью будет светло. Когда попадете на юг, в Стезин, найдите Корда, местного кузнеца. Скажете, что ехали со мной, Ассором, шурином его жены. Он поможет вам с цепью. Удачи вам.

Ксанча взяла корзину и, то и дело оглядываясь, пошла вперед.

– Он не поверил тебе, – проворчал Рат.

– Он не поверил нам.

– Нет, мне он поверил, потому что я сказал правду.

– Я тоже сказал правду, – возразила Ксанча.

Рат покачал головой:

– «Сказал правду»? Думаешь, я поверил, что ты мужчина? Урза, Мишра, мертвые дядюшки, выкупленные братья, дешевый маскарад… Ты паршивая обманщица, Ксанча.

Но она пропустила обвинения мимо ушей. Они шагали еще какое-то время молча, пока повозка не скрылась из виду, а затем Ксанча остановилась, поставила корзину на землю и взглянула на Рата:

– Я спасла тебя, Ратип, разве это ложь? Все, что я прошу взамен, это помочь мне с Урзой. Какое мне дело, веришь ты мне или нет, пока я доверяю тебе.

– Ты купила меня. Ты можешь заставить меня делать все, что угодно, но, клянусь, я буду сопротивляться. Вот этому можешь верить.

– Я выкупила тебя.

– Выкуп? Милосердный Авохир! Ты сказала, что я твой брат, и думаешь, Такта тебе поверила? Ты дерзкая лгунья, Ксанча. А это не то же самое, что благородная лгунья. Такта меня продала, ты меня купила. Я все еще раб и не обязан тебя любить. Я сбегу.

Ксанча вздохнула, опустив руки и театрально закатив глаза. Воспользовавшись ситуацией, Рат схватил девушку за горло и стал душить. Будь это простая драка, Ксанча свалилась бы и больше уже не встала бы. Ратип был на две головы выше и раза в два тяжелее. Но он слишком ослабел, а Ксанча родилась фирексийским тритоном. Урза говорил, что она сложена как кошка: гибкая и устойчивая, ничто не могло сбить ее с ног.

Лишь на мгновение Рату удалось опрокинуть ее и прижать к земле, но в ту же секунду она отшвырнула его в сторону и вскочила на ноги. Ратип медленно поднялся на колени и, шатаясь, потер ушибленную голову. Ксанча стояла над ним во весь рост, до хруста сжав кулаки.

– Тогда… ты свободен, – тихо, с достоинством произнесла девушка. – Вот так просто. Ты больше не раб. Я лишь прошу помнить, что я спасла тебя, и помочь мне, а через год я верну тебя на это самое место, клянусь.

Услышав это, юноша растерялся.

– Ты странная, Ксанча. Дорогая одежда, меч, золотые морвернские нари и этот твой Урза. Милосердный Авохир, зачем я тебе?

Глядя прямо в ее глаза, Рат сделал два шага в сторону и вдруг побежал, но Ксанча в два прыжка настигла его и схватила за руки.

– Ты собираешься умереть, Ратип?

– Может, да, может, нет, – с ненавистью прошептал раб и внезапно выхватил у нее из-за пояса нож.

– Брось его, – предупредила Ксанча. – Я не хочу поранить тебя.

Юноша улыбнулся и потрогал пальцами черное блестящее лезвие.

– Ты вряд ли меня поранишь. А вот чтобы я не поранил тебя, кинь-ка на землю свой кошелек, меч и беги за той повозкой.

Ксанча взглянула на лезвие и решила дать юноше последний шанс:

– Ты обязан мне жизнью. Давай помиримся и закроем эту тему.

В ответ Рат накинулся на нее и уже занес руку для удара, но Ксанча ловко увернулась, наступила ногой на цепь и ударила его кулаком в живот. Нападавший рухнул словно подкошенный, клинок выпал из его руки.

Ксанча подняла нож, заткнула его за пояс и взялась за ручку корзины с провизией. В это время юноша уперся локтями в землю, пытаясь встать, но она опять опрокинула его на спину, поставила на живот корзину, а грудь прижала коленями.

– Ладно, уговорил. Ты раб, и будешь делать то, что я прикажу.

Тяжело вздохнув, она быстро прочитала заклинание и зевнула. Из раскрытого рта девушки появился прозрачный шар и стал обволакивать ее и Ратипа. Тот вскрикнул от неожиданности и попытался отползти в сторону, но Ксанча крепко прижимала его к земле.

– Даже не думай удрать, – предупредила она.

Вес ничего не значил для киста. Ксанча могла погрузить в шар хоть тонну железа и все равно вернулась бы домой. А с объемом дела обстояли иначе. Шар рос только до размера ее вытянутых рук, и девушка понимала, что вдвоем им придется тесновато. Когда сфера начала подниматься, Рат запаниковал, шар покачнулся, бросая пассажиров друг на друга и опрокидывая корзину.

Возня и крики Ратипа мешали Ксанче сосредоточиться на управлении летающей сферой, и девушке пришлось несильно ткнуть спутника кулаком в живот. Не успели они подняться на высоту человеческого роста, как все пришло в порядок и шар начал понемногу двигаться на запад. Рат тяжело дышал, широко открыв рот, его прижало к сфере, и он стал ощупывать ее поверхность пальцами, напоминая кота, попавшего на каток.

Тем временем Ксанча попыталась привести в порядок вещи, перевернула корзину и поставила ее на дно шара. В тихом лунном свете сфера парила над землей, словно осенний лист, гонимая легким ночным ветерком. Залюбовавшись красотой ночного неба, Ксанча расслабилась и наслаждалась полетом, в то время как для Рата путешествие оказался настоящей пыткой. Молодой человек почти не дышал от страха и еле слышно читал молитву.

Наконец девушка развела руки в стороны, и сфера начала медленно снижаться. Ловко маневрируя среди деревьев, Ксанча повела шар к земле.