Перед тем как отправиться звонить, Муза наклоняется к сидящему впереди Лехе и говорит, указывая на магазин:

— Леша, зайдите пока.

В голосе ее прорезаются некие командирские нотки. Однако быстро же она их усвоила, ведь только сегодня с Лехой познакомилась.

Тот бурчит что-то в ответ и неохотно вылезает из машины. А я с удовольствием занимаю прежнее место, я на нем успел даже пригреться.

Муза звонит долго, наверное, не по одному телефону. Леха тоже пока не возвращается. У меня есть время подумать. Интересно, в чьей же квартире произойдет встреча с Чумой? Узнать это не составит труда, поскольку адрес мне известен. А сейчас надо решать, как вести себя дальше. Ну, познакомлюсь я с Чумой. Брать его сейчас так же бесполезно, как и Леху. Тут же придется отпустить. Нет обвинений, нет улик. Не установлен пока даже сам факт преступления: труп ведь еще не обнаружен. Ни один прокурор не даст сейчас санкцию на арест. Значит, остается лишь знакомство с Чумой, выяснение всяких обстоятельств, связанных с убийством. Словом, разведка. И разведка боем. Хотя нет! Если у Чумы пистолет, его уже можно брать. И нужно. Необходимо брать. Что ж, тогда я его привяжу к себе патронами. Он сам постарается меня не потерять.

Ну, а пока… Ребята исправно следуют за нашим такси. Я их только что засек невдалеке. Они, конечно, будут ждать, когда я выйду из того дома. Они даже попробуют установить, в какую квартиру мы зайдем. Это для них не так уж сложно. И будут рядом. Это, знаете, не последнее дело в такой ситуации, как сейчас. Оба парня не желторотые щенки, и кто знает, что им вдруг придет в голову. Особенно Чуме. Ишь ты, приятель уехал за границу! Какой шик! А девчонка верит…

Да, так вот эта Муза… Она, конечно, не бог весть как умна. Но при всем ее легкомыслии она смелая и твердая девушка, как мне кажется. А Валя утверждает, что еще и хорошая, а это самое главное. Ее просто обманули. Ловко обманул Колька-Чума. В то же время она многое знает. Следовательно, она может быть очень ценным союзником. Но пока открываться ей не следует, да и срочной надобности сейчас такой нет…

Я вижу, как бежит к машине Муза. Итак, все решено. Пока что — разведка боем. Я снова вылезаю на тротуар и помогаю девушке забраться в машину. Краем глаза фиксирую, что ребята по-прежнему рядом.

Муза усаживается на свое место и возбужденно говорит:

— Ой, как я поругалась! Жутко просто. Какое-то крепостное право. На час уйти нельзя. Плевала я на их выговор. Подумаешь!

— Это вы на работу звонили?

— Ну да! И время сейчас спокойное. Обеды кончились, ужины только начинаются. Могли бы навстречу мне пойти, все-таки член месткома, — не без гордости добавляет она. — Сами выбирали.

— Да-а… — сочувственно тяну я. — Долго вы их уговаривали.

— А я еще маме позвонила.

— И Коле, — в тон ей добавляю я.

Она, улыбаясь, смотрит на меня своими карими бойкими глазами и насмешливо спрашивает:

— А вы откуда знаете? Вы в машине сидели.

— Не трудно догадаться.

— Ну, верно, — она машет рукой. — Звонила.

Как мне хочется взять ее сейчас за руку и, глядя в эти ясные, такие выразительные и веселые глаза, предупредить, удержать ее. Ну, что ты, дурочка, делаешь? Куда ты, шальная голова, лезешь? Ведь бандит твой Коля, самый обыкновенный бандит, понимаешь? Уйди ты от него, пока не поздно. Но я ничего не могу ей сказать. По крайней мере, сейчас. Я только смотрю ей в глаза и вдруг замечаю, как мелькнуло в них сначала удивление, а потом, как мне кажется, тревога. Неужели испугалась? Но не меня же. Я дружески улыбаюсь ей. Теперь уж она сама пытливо вглядывается в меня. И вдруг словно мостик неожиданно возник между нами, мне кажется, мостик взаимной симпатии и доверия. Выразительные, однако, у нее глаза. Я невольно вспоминаю слова Вали по телефону: «Мне ее хвалил человек, заслуживающий полного доверия». И вот сейчас этот мостик, который вдруг возник между нами.

— Договорились? — загадочно спрашиваю я.

Она, улыбаясь, кивает мне в ответ, не сводя с меня глаз.

В этот момент с треском распахивается передняя дверца, и в машину вваливается Леха с большим свертком в руках, и вместе с ним врывается волна холода.

— Трогай, шеф, — хрипит Леха.

И мы снова несемся по улицам Москвы. Заметно темнеет. Но фонари еще не зажглись. Плохо видно. Самое опасное время для пешеходов, да и для водителей тоже. Количество дорожных происшествий в это время, наверное, самое высокое. Тем более что наступил уже час «пик» и машин на улицах становится особенно много. Так что выражение «несемся» я употребил лишь по привычке. Мы двигаемся в сплошном потоке машин короткими, судорожными рывками. Во время одного из таких рывков мы даже проскакиваем на красный свет какой-то перекресток.

На минуту все оживляются. Муза тихо охает, я чертыхаюсь, а Леха одобрительно гудит:

— Молодец, шеф.

Хотя свистка ниоткуда не последовало, наш водитель на всякий случай резко сворачивает в сторону и начинает улепетывать по путанице каких-то незнакомых переулков. Это мне уже не нравится.

В машине мы почти не разговариваем. Все как-то уходят в себя. Воцаряется напряженное молчание, точно каждый из нас с беспокойством чего-то ждет. Ну, мне-то еще есть от чего беспокоиться, а им-то чего? Могли бы и поболтать. Но они же едва знакомы, и болтать им не о чем, тем более при постороннем, то есть при мне. И Леха угрюмо смотрит перед собой, жуя погасшую сигарету. Мы с Музой изредка перебрасываемся пустяковыми замечаниями о погоде и дороге.

Между тем мы уже давно катим по проспекту Мира и вскоре сворачиваем в какую-то боковую улицу. За минуту до этого в полную силу засияли яркие фонари над головой. И улица, куда мы сейчас сворачиваем, тоже хорошо освещена. Водитель легко находит нужный номер дома. Машина останавливается возле высоченной башни.

— Приехали, — говорит водитель.

Леха, сопя, лезет за деньгами. А я поспешно выкарабкиваюсь из машины и оглядываюсь по сторонам. Так и есть! Я как чувствовал. Конечно, ребята нас потеряли. Не могли не потерять в такой обстановке. Эти чертовы рывки из-под светофоров. И тот, последний, на красный свет. Ну, теперь уже все. Теперь они нас не найдут. Это, конечно, осложняет ситуацию.

Я помогаю Музе выбраться из машины. Она улыбается мне. Очень дружески улыбается, с долей кокетства, конечно. Леха все еще возится в машине с деньгами, к тому же ему мешает пакет.

— Я вас сейчас оставлю, — озабоченно говорит Муза. — И так уже опаздываю. Только открою вам квартиру. Вы там подождите. Коля скоро приедет.

— Очень жаль, что вы нас покидаете, — улыбаюсь я. — Женщина всегда украшает мужское общество, даже облагораживает.

Мне и в самом деле жаль, что она уходит. Мне кажется, что без нее мне будет труднее. Положение ведь и без того осложнилось в связи с тем, что ребята нас потеряли. Сейчас они уже, наверное, докладывают по радио о своей неудаче.

И тут у меня неожиданно мелькает одна мысль. А что, если… Ведь положение создалось безвыходное. Без ребят я наверняка упущу Кольку-Чуму. Они же с Лехой после этой встречи снова разойдутся. Да, да, пожалуй, стоит рискнуть. Другого пути я не вижу. Леха все еще возится в машине, и нигде поблизости я не вижу телефона-автомата. И я решаюсь. Однако предварительно спрашиваю Музу на всякий случай:

— Музочка, а там, в квартире, случайно нет телефона? Тоже надо бы предупредить, не думал я, что так задержусь, понимаете. А клиенты, между прочим, и дома ждут.

— Нет, — качает головкой Муза. — Нет там никакого телефона.

— Тогда, Музочка… Может быть, вы позвоните?

— Конечно, — охотно откликается она. — Куда позвонить?

— Я вам сейчас запишу номер.

На клочке бумаги я пишу шариковой ручкой номер телефона Ильи Захаровича. Служебный свой телефон я писать не решаюсь. И передаю записку Музе.

— Это мой знакомый, — поясняю я. — Вы ему скажете, чтобы он через часок за нами сюда заехал. Леха у него ночует. Не трудно вам?

Какую-то я все же чувствую неловкость, точнее неуверенность, обращаясь к ней со своей просьбой, хотя, казалось бы, никаких опасений и тем более враждебности Муза у меня не вызывает. Наоборот, у нас с ней как будто бы даже возник некий дружеский контакт, какая-то симпатия друг к другу. Да и просьба моя, мне кажется, не должна вызвать у нее каких-либо сомнений. На ее взгляд, все это должно выглядеть вполне безобидно. Вот тех двоих, особенно, наверное, Чуму, моя просьба непременно насторожила бы. А эта девушка далека от их дел, от их состояния. Валя же сказал.