Ильин сидел на патронном ящике и брился. Увидев комбата, встал.

– Продолжайте, продолжайте, – сказал Вергасов и после небольшой паузы добавил: – Красоту наводите?

– Тороплюсь, пока совсем не стемнело.

Вергасов сел на пенек. Ильин, сморщившись, брил губу.

– Вы безопасной бреетесь? – спросил Вергасов.

– Угу, – не открывая рта, ответил Ильин.

Больше они не произнесли ни одного слова до самого конца бритья. Когда бритье кончилось и кругом на полверсты запахло тройным одеколоном, Вергасов вынул из кармана сложенный вчетверо листок и протянул его Ильину.

– Прочитайте.

Ильин развернул листок. Это был приказ по дивизии. Он читал его долго, все время кивая головой, видимо одобряя.

– Что ж, очень приятно. Ничего не скажешь, очень приятно, – он даже слегка покраснел. – Только вот машинистка у них не очень-то. Ваша фамилия разве через "ы", Выргасов?

Вергасов, не глядя, положил в карман приказ. Долго застегивал пуговицу. Потом сказал:

– Я не буду его зачитывать перед строем.

– Почему же? – удивился Ильин. – Такой приказ и не зачитать? Ведь солдаты…

– Вам должно быть ясно, почему я не могу его читать.

– Нет, не ясно.

Вергасов исподлобья посмотрел на Ильина.

– Я хотел вас отстранить от командования ротой, – глухо сказал он. – Знаете вы это или нет? И именно за то, за что вы… и я, – добавил он совсем тихо, – получили сегодня благодарность. – И помолчав: – Теперь ясно?

– Если из-за меня, – тихо сказал Ильин, – то не стоит. Я не придаю этому никакого значения. Я понимаю, что…

– Нет, не понимаете. В том-то и дело, что не понимаете. И очень многого не понимаете. – Вергасов искоса, не поворачиваясь, глянул на Ильина. – А я, оказывается, и того больше…

Он наклонился, поднял с земли гильзу от патрона, некоторое время ее разглядывал, потом размахнулся и запустил ее.

– Когда бросаешь, надо бросать всем телом. Ясно? И вообще… Пошли ко мне, а?

Ильин сразу даже не понял:

– Куда?

– Ко мне. У меня коньяк трофейный есть.

Ильин сконфуженно улыбнулся.

– Я же, вы знаете, товарищ капитан, не очень-то…

– А кофе вы пьете? – перебил Вергасов, и в глазах его появилось то веселое, мальчишеское выражение, которое так нравилось всегда Ильину.

– Кофе пью.

Вергасов рассмеялся.

– Севрюк-то наш, повар, целый мешок кофейных зерен раздобыл. И не знает, что с ними делать. Целый час, говорит, варю, варю, и ни черта не получается. Сергеев! – крикнул вдруг Вергасов так, что сидевший неподалеку солдат испуганно обернулся. – Или кто это там сидит? Будут спрашивать командира роты, скажешь, что у комбата, коньяк пьет…

1958