Она ошибалась.

– Ее новый бойфренд зарабатывает на жизнь, торгуя своей задницей.

– Джозеф! – ужаснулась мать. – Что ты говоришь?

Прости меня, Господи, ибо я согрешила.

– Я говорю, – Джозеф метнул злорадный взгляд в сестру, – что твоя ненаглядная малютка Белоснежка развлекается с известным в городе гомиком.

– С гомиком? Что это значит, Крисси? – Мать умоляюще смотрела на нее.

– Ничего, мам. Он врет. Он всегда врет, когда ему нужны деньги.

– Ты сама врешь! – торжествующе провозгласил Джозеф. – Спроси-ка ее, с кем она была за городом и что делала в своей хреновой палатке.

– Замолчи! – крикнула Крисси.

– А ты спрашивала, куда он совал, прежде чем добрался до тебя?

– Не надо, Джозеф. Перестань, – прошептала Крисси.

Мать смотрела на них, ничего не понимая. Затем, с огромным усилием, проговорила:

– Ты иди наверх, Крисси. Я скоро приду.

Крисси поднималась по лестнице как автомат. Если Джозеф рассказал матери, он расскажет и отцу. Как только тот узнает, для них настанет конец света. Про Патрика тоже все выплывет. Отец запретит ему здесь появляться. Это добьет мать.

Крисси легла на кровать и уставилась в потолок. Когда ушел Патрик, дом превратился в тюрьму. Она осталась только из-за матери. Она не могла бросить ее.

Почитай отца твоего.

Наконец внизу замолчали, и Крисси услышала, как хлопнула дверь. Мать, наверное, раздобыла для Джозефа денег. Иначе он бы не отстал.

Стук в дверь отвлек ее от созерцания потолка. Мать кротко попросила разрешения войти. Видно было, что она плакала. Всю жизнь Крисси старалась сделать так, чтобы она не плакала.

– У тебя есть где переночевать? – спросила она, садясь на кровать.

Крисси молча кивнула.

– Ты пойдешь к этому парню?

– Я… Я не знаю, в городе Нейл или нет. Я могла бы пойти к доктору Маклеод. Рона разрешила бы мне побыть у нее.

Она заметила, как мать страдальчески поморщилась.

– Не знаю, что сделает отец, когда Джозеф ему расскажет.

Мать водила ладонями по юбке, разглаживая несуществующие морщины.

– Да ладно, мам, – устало сказала Крисси. – Я знаю, куда податься. – Она потрепала мать по плечу.

– Ты уверена, что у тебя все будет в порядке?

Крисси кивнула:

– Не беспокойся обо мне.

Было девять часов вечера, но все еще не стемнело. После жаркого дня в воздухе пахло дождем.

Закинув сумку на плечо, Крисси отправилась в путь.

Вдалеке показался автобус. Он довезет ее почти до центра города. Она пойдет к Нейлу. Если его нет дома или если вдруг нельзя будет переночевать у него (Крисси не допускала такой мысли), тогда – к Роне.

Улица Нейла была пуста – ни машин у обочины, ни людей. По пути к подъезду ее никто не обогнал. В подъезде недавно убирали. К вымытым ступенькам кое-где прилипла щетина от ветхой швабры, едко воняло хлоркой.

Крисси несколько раз кашлянула – на случай, если женщина, которую она видела раньше, уже тут, но с верхней площадки не доносилось ни звука.

Перед дверью Нейла она в нерешительности остановилась.

А что, если он не один?

Нейл занимается сексом за деньги. Нейл спит с ней. Нет. Нейл любит ее. Секс и любовь – это разные вещи, сказала она себе.

Крисси забарабанила в дверь, и та, к ее ужасу, подалась внутрь. Тошнотворный смрад начал разливаться в воздухе.

Пламя рвалось из конфорки со свирепым шипением, и в комнате было жарко как в печке. Зажав нос, Крисси бросилась к окну и распахнула его, прежде чем выключить газ. И только потом она смогла заставить себя взглянуть на источник этой ужасной вони.

Постель была залита кровью и блевотиной. Она прошла в ванную. Дверь с протяжным вздохом отворилась, сопротивляясь сквозняку из окна. Под ногами была лужа розовой воды. Прежде чем отдернуть душевую занавеску, она пробормотала молитву. Из крана капало в пустую ванну. Кто-то здесь мылся. Кто-то истекавший кровью.

Она пошла по кровавым следам в гостиную и дальше в кухню, не переставая шептать молитвы. Она не понимала ни кому, ни о чем она молится, слова сами собой срывались с её губ.

Прости мне мои грехи, Господи, Дева Мария Пресвятая Богородица. Боже, пусть он будет жив.

Она толкнула дверь на кухню. На сушилке стояла початая бутылка водки. Крышка валялась рядом. Кто-то, отпив прямо из горла, оставил на стекле розовый отпечаток руки.

Крисси знала, что так нельзя. Знала, что должна оставить здесь все как есть. Но вызвать полицию значило навредить Нейлу.

Она сняла постельное белье, сунула простыни и наволочки в мусорное ведро и вынесла на улицу. Шел дождь. Вернувшись, она нашла какую-то жидкость для мытья полов и смыла кровавые пятна в ванной и на кухне. Потом нашла в ящике чистые простыни и перестелила постель. Окно все это время оставалось открытым, хотя дождь заливал подоконник и ковер.

Сделав все, что было можно, Крисси села на диван и стала ждать. Ей хотелось, чтобы он пришел и увидел, что она его ждет.

Крисси открыла глаза.

Рассвет уже касался крыш. Она вскочила и посмотрела на часы. Пять часов. Внизу по улице прогудело такси. Этот шум и разбудил ее. В комнате было холодно, но, по крайней мере, не воняло. Она закрыла окно и опустила штору.

И вдруг услышала, что снаружи к двери кто-то подошел.

Крисси метнулась в ванную. Скользнув внутрь, она встала за дверью, прижалась к стене и стала смотреть в щелку. Входная дверь открылась и закрылась, и наступила тишина. Вошедший стоял в прихожей. Потом из открывшейся двери в гостиную хлынул свет.

– Господи Иисусе!

– Нейл!

– Господи, Крисси, как ты меня напугала!

Она бросилась к нему. Обнимая ее, он поморщился, прильнул лицом к ее волосам, потом губами к губам. Почувствовав вкус крови, она отпрянула. Его лицо было похоже на раскисшую свеклу. Один глаз полностью закрылся. Под рубашкой белели бинты.

– Что они с тобой сделали?

– Все в порядке. Я не так уж плох, правда. – Он попытался обратить все в шутку: – В приемном покое я был самый красивый.

Опухший рот изобразил подобие улыбки. Она помогла ему раздеться, ловя себя на том, что воркует и квохчет над ним, будто над ребенком. Он осторожно лег.

– Ложись со мной, – сказал он и взял ее за руку.

Она заплакала.

– Не надо, Крисси. Все хорошо. Тсс… – Он погладил ее по волосам. – Мерзавцы больше не вернутся. Они думают, что заставили меня заткнуться. Они приходили за фотками, ну заодно и повеселились.

– Ты отдал им фотографии?

– Ага, все отдал. – Морщась, он повернулся к ней. – Но эти гады не догадываются, что у меня еще есть кое-что.

– Что есть? – Она села.

– Я знаю, что это за штора, Крисси. Я знаю, откуда она.

– Ты пойдешь в полицию?

Он покачал головой:

– Незачем. Мне достаточно только заложить их. Я повидаюсь с этим газетчиком, Коннелли. Он меня выслушает.

Душа Крисси наполнилась ужасом. Она представила себе, как они возвращаются. Чтобы заставить его замолчать навсегда.

– Ну Крисси! Они же не догадаются, что это я.

Крисси знала, что это чушь. Они сразу все поймут. А Нейл рассуждает, как самонадеянный мальчишка из ее детства, который придумал, что жизнь прекрасна, и поверил в это.

– Крисси? – позвал он.

– Ммм…

– Я должен тебе кое-что сказать. – Он поднял голову. – Врач предупредил, что нормальный секс для меня невозможен в течение самое меньшее трех недель, – мрачно сообщил он.

– Нейл!

Он попытался улыбнуться:

– Но он ничего не говорил насчет ненормального секса.

Улица, застроенная доходными домами и частными двухэтажными особняками, плавно изгибалась. Маленькие ухоженные яркие садики перед каждым домом, приятный вид из окна. Высокие деревья парка невдалеке.

Хорошее место для ребенка.