Зрелище было великолепное. В авангарде ехали коляски Ниалла и его троих оставшихся в живых сыновей, Конуалла Гульбана, Эндэ и Эогана. Кони их, просто загляденье, ржали и гарцевали, и каждый отряд тщательно отобран по мастям: белой, черной, чалой или серой в яблоках, на головах перья над ниспадающими гривами, звенящие и сверкающие бронзовые подвески. На колесницах мерцало золото, серебро, латунь, отполированное железо. Искусные возничие в великолепии одеяний уступали лишь высоким всадникам, что стояли под стать своим копьям высотой с рангоут, а за спиной, как радужные крылья.

За ними ехали колесницы знати, а следом шли огромные воины охраны, у которых шлемы, острия топоров и копий сияли, словно солнце, и переливались в такт шагам, как рябь в летний вечер на пшеничном поле. Дальше следовали взбудораженные новобранцы из числа местных жителей, громыхающие повозки, запряженные волами, мычащие и блеющие стада и поезда с провизией. На флангах туда-сюда скакали необузданные молодые верховые. Шум стоял от горизонта до горизонта, раздавались звуки рогов, дребезжание, лязг, крики, шаги и стук копыт, скрип колес, а над головами — охрипшие вороны, почуявшие, что война снова вступила на свой путь.

В Маг Слехт Ниалл сделал привал для очередного жертвоприношения. Это уменьшило его запасы скота и овец, но вскоре он окажется в Койкет-н-Улад и будет жить за счет страны. Если все пойдет хорошо, то кампания не займет много дней, правда, потом они с сыновьями долго будут заняты подчинением завоеванных земель. Тем временем в Кромб Кройхс проходил его кровавый праздник.

Собранные заранее, — там к нему присоединилась Арегесла, насчитывающая куда больше людей, чем он привел сам. Их вождям хотелось своей доли в сражениях, славе и добыче. Ниалл сурово предупредил их, чтобы они повиновались ему и не предпринимали без его позволения важных действий. Может, они и будут осмотрительны.

Сначала завоеватели шли на запад, чтобы обойти огромный загон при входе в Эмайн-Маху, опорный пункт, который мог стоить им драгоценного времени. Курьер сообщил, что союзники уже в пути, — то был родственник Ниалла, обещавший ему свою помощь. Тот, насколько было возможно, ускорил передвижение. Со стороны фири было разумно подчинить себе находящиеся вдалеке от границы земли уладов, в качестве вознаграждения взяв себе награбленное, но ему хотелось овладеть королевским троном и его святынями.

Когда они повернули на север, а затем на восток, начались жестокие битвы, потому что против завоевателей объединились племена. Он шел прямо на них и миновал, едва задержавшись. Куда сложнее были многочисленные земляные укрепления, Стены Улати. Гарнизоны осуществляли вылазки за пределы фортов на холме или посылали стрелы и заряды из пращи с земляных укреплений. Большинство военачальников растратили людей, пытаясь взять их поодиночке, в то время как Фергус Фог собирал в Эмайн-Махе силы со всего королевства. Наученный в боях с римлянами, Ниалл попросту его обошел. Нигде больше не было такого Вала от моря до моря, как тот, что задержал его в Британии. В худшем случае проще было бы пробираться по лесам и болотам, чем миновать хорошо укрепленные крепости. Их можно было оставить на потом.

В конце концов, передвигаясь по немного холмистой сельской местности, оставляя опустошения позади себя, Ниалл достиг внешнего укрепления самой Эмайн-Махи. Эта высокая зеленая стена, насколько хватало взору, возвышалась вправо и влево, в нескольких милях от цели. Там, где на дороге образовался разрыв, по обеим ее сторонам грудились укрепления, кишащие вооруженными людьми. Они гикали и глумились над приближающимся врагом. На некотором расстоянии оттуда Ниалл устроил привал. Когда лагерь был разбит, он созвал троих предводителей Арегеслы.

— Теперь вы докажете свою небесполезность, — сказал он им. — Как стемнеет, сделайте вылазку небольшими силами — конечно же, тихо. Двигайтесь на север и на юг — мы решим, куда. С первыми лучами солнца штурмуйте стену. Проворные люди заберутся на насыпь, и для уладских лучников сузится обзор. Нежданными вы переберетесь на ту сторону малой кровью. Вас ждет короткая битва, но торопитесь назад, к этой дороге, и атакуйте ее с тыла.

Затея казалась рискованной, но вожди не могли выдать своих сомнений перед высоким золотым человеком. Планы были согласованы, и, вернувшись, они стали подстрекать своих людей, пока драка не решила, кому выпало право идти.

Перед рассветом ветер принес серые стаи дождевых стрел. Ниалл предугадал погоду по облакам и включил ее в свой план. Когда примчались разведчики доложить о начавшемся сражении, он приказал трубить в рога, и его народ двинулся вперед. Неуверенные в том, какой величины войско наступало сзади, улади уделили ему больше внимания, чем требовалось. Пока они пребывали в заблуждении, Ниалл ударил по ним с другой стороны.

В узком проходе борьба была жуткой, но недолгой. Проезжали колесницы с грохочущими на боках коней топорами и мечами и, снова очутившись в открытом пространстве, начинали пожинать кровавые плоды. Римлян не выбить из их оплота, но Ниалл знал бельгов. Его люди пользовались любой возможностью, силой прокладывали себе путь к недостроенным укреплениям и располагались вокруг них. После непродолжительных беспорядков он занял оборонительный пост. Дождь прекратился, облака разошлись, зажглись солнечные лучи, у птиц-падальщиков начался пир.

Ниалл сделал однодневную остановку, чтобы пополнить припасы, а его люди заботились о раненых, хоронили мертвых и праздновали победу. Путь к Эмайн-Махе был открыт, но он прекрасно знал, что весть туда уже улетела и война еще предстояла. Он хотел от своих людей полной готовности. А для этого нужно было во всеуслышание осыпать похвалами троих арегеслов и наградить их золотом, оружием, посулить им власть и высокие чины. Однако он постарался сделать это так, чтобы им стало ясно: над ними всегда будут стоять его сыновья.

Затем он двинулся дальше. Навстречу ему шел король Фергус. Две армии сошлись на поле, которое с тех пор навсегда получило название Ахат Летдерг — место Красной Богини, Медб Темирской.

Вот там Ниалл разбил улади. Целый день грохотала и рычала битва. Острия затуплялись от ударов, люди шатались от изнеможения, кричали задетые и покалеченные лошади, тогда как раненые воины продолжали сражаться, сдерживая боль, от колес, копыт и ног земля превратилась в месиво, а упавшие — в нечто бесформенное, откуда торчали части конечностей. В результате улади охватил ужас, и те, кто мог, бросился врассыпную, тогда как фири Миды и Арегеслы, по возможности, преследовали их как оленя собаки, нанося им удары, смеясь и ликуя. Они оставили позади короля Фергуса, погибшего под обломками своей колесницы, и бесчисленное множество своих товарищей. То был триумф Ниалла.

Воины, которые были слишком утомлены для большого благодарственного молебна, чем просто невнятно воздать хвалу богам за пленение тех улади, кому они перерезали горло, отползали в нетронутые огнем круги и засыпали тут же, где и упали. Наутро большую их часть Ниалл оставил позади, отдохнуть и воздать должное павшим. Вместе с Конуаллом Гульбаном, Эндэ, Эоганом, и достаточной охраной для отражения нападения он поскакал вперед, взглянуть на Эмайн-Маху.

Был ясный день. Ветер шумел над лугами и сверкающими яркой зеленью рощами. Он подгонял маленькие белые облака и ликующие стаи птиц. То здесь, то там серебром мерцала вода. Несмотря на холод, в воздухе струились запахи суглинка, листьев, плодов и цветения — запахи лета. Хорошо было просто ехать верхом и, то трясясь в седле, то покачиваясь, понемногу выбрасывать из утомленных тел неловкость, весело перекликаясь друг с другом, в то время как возничие колесниц соревновались, чья команда покажет лучшую скорость и прыжки. Они — победители.

Небо окрасилось дымом. Ниалл нахмурился.

— Это не может быть что-либо иное, кроме как горящая Эмайн-Маха. — произнес он. — Поторопимся.

Они взобрались на холм и устремили свои взгляды вниз. Там, на краю, за земляными сооружениями, находился древний престол уладских королей, и в их пределах пламя съедало здания.