ПРИВЕТ ЧЕРЕЗ ЗВЕЗДЫ

Канули краски заката,

Даль синевами объята:

Словно зубцы из агата,

Сосны встают из-за ската;

Выступит скоро Геката…

Но, непорочно и свято,

Сквозь океан аромата,

Взорами нежного брата

В эту юдоль темноты

Звезды глядят с высоты.

Ищешь ли в небе и ты

Отблеск Плеяд, — как когда-то?

Знаю, что мили и мили

Нас, в этот час, разделили.

Нет за плечом моим крылий,

Чтоб полететь без усилий

В край кипарисов и лилий…

Грозные дни опалили

Сердце мое, как в горниле…

Только сверкающей пыли

Солнц и безвестных планет

Я отдаю свой привет!

Вновь мы вдвоем? или свет

Горько ответит мне: «Были!»

1916

TRIONFO DELLA MORTE[4]

Вспомни вскрики в огненной купели ласк,—

Зов смычка, поющего в метели пляск,—

И клинка, сверкнувшего у щели, лязг!

Вспомни: гнулось тело, как живая жердь;

За окном горела заревая твердь,

Но из мглы смотрела, вам кивая, — Смерть!

Словно все открылись тайны в сладкий миг,

Словно разрешились все загадки книг:

Молнией сверкнув, смежились в краткий крик!

Ты вступил в неизмеримость, — в звездный сон;

Свет светил терялся, как над бездной звон…

Для чего ж раздался бесполезный стон?

Ты стоял в просторе несказанных зал,

Меж зеркал таинственно-туманных — мал.

И вонзались в душу сотни жданных жал.

1916

ПОСЛЕДНЕЕ СЧАСТЬЕ

В гробу, под парчой серебристой, созерцал я последнее

счастье,

Блаженство, последнее в жизни, озаренной лучами заката;

И сердце стучало так ровно, без надежд, без любви, без

пристрастья,

И факелы грустно горели, так спокойно, так ясно, так

свято.

Я думал, безропотно верил, что навек для меня отзвучали

Все яркие песни восторга, восклицанья живых

наслаждений;

В мечтах я покорно поставил алтари Неизменной Печали,

И душу замкнул от лукавых, как святилище,

воспоминаний.

Но в Книге Судьбы назначали письмена золотые иное:

От века в ней было сказанье о магически-избранной

встрече,

И я узнаю богомольно, что нас в мире, по-прежнему, двое,

И я, как пророчество, слышу повторенные милые речи.

О, радость последнего чуда и любви безнадежно-последней!

Как яд, ты вливаешь в желанья опьянительно-жуткую

нежность.

Стираешь все прежние грезы беспощадней, чем смерть,

и бесследной,

Даешь угадать с содроганьем, что таит для людей

неизбежность!

Все то же, что нежило утром, этим вечером жизненным

нежит,

Но знаю, что нового чуда на земле ожидать не могу я,

И наши сплетенные руки только божия воля развяжет,

И только с лобзанием смерти я лишусь твоего поцелуя!

8 октября 1914

ОПЯТЬ МГНОВЕНИЯ

1. СНЕЖНЫЙ ПРИЗРАК

Томно-мятежный

Сдержанный трепет

Руки нам свяжет;

Радостной дрожью

Губы нам сцепит;

Заповедь божью

Вкрадчиво-нежный

Внутренний лепет

Тайно доскажет;

В дали безбрежной

Слитою с ложью

Правду покажет;

Образы — снежной

Статуей — слепит,—

И, безнадежный,

Дух наш к подножью

Призрака ляжет!

22 апреля 1917

2. КАЧЕЛИ

Вот опять мы уносимся, взброшенные

Беспощадным размахом качелей,

Над лугами, где блещут некошеные

Снеговые цветы асфоделей.

То — запретные сферы, означенные

В нашем мире пылающей гранью…

И сердца, содроганьем охваченные,

Отвечают безвольно качанью.

Лики ангелов, хор воспевающие,

Вопиющие истину божью,

Созерцают виденья сверкающие

С той же самой мистической дрожью.

И, свидетель их светлой восторженности,

Робко взор уклоняя незрячий,

Содрогается, в муке отторженности,

Падший дух в глубине — не иначе!

Ветер вьет одеяние жреческое,

Слабнут плечи, и руки, и ноги,

Исчезает из душ человеческое…

«Будете вы, как боги!»

1917

3. В ЛАДЬЕ

Дрожит ладья, скользя медлительно,

На тихих волнах дрожит ладья.

И ты и я, мы смотрим длительно,

В одном объятьи — и ты и я.

Встал водопад в дали серебряной,

В дыму и брызгах встал водопад…

Как будто яд, нам в тело внедренный,

Палит, сжигает… Как будто яд!

За мигом миг быстрей течение,

Все ближе бездна за мигом миг…

Кто нас настиг? Понять все менее

Способно сердце, кто нас настиг.

В водоворот, волной захваченный,

Челнок несется — в водоворот…

Ты—близко, вот! О, смысл утраченный

Всей темной жизни, ты близко, вот!

1915–1916

НАД ВЕЧНОЙ ТАЙНОЙ

МАРФА И МАРИЯ

Печемся о многом,—

Одно на потребу:

Стоять перед богом

Со взорами к небу.

Но божье — вселико,

Небесное — разно:

Бог — в буре великой,

Бог — в грани алмазной.

И в розах, и в книгах,

И в думах, и в бое,

И в сладостных мигах,

Когда нас — лишь двое.

И в каждом есть божье,

И каждый угоден,

Покинув подножъе,

Войти в свет господен.

Не бойся, что много

Ты любишь, ты ценишь,

Исканиям бога

Доколь не изменишь!

1916

ВЫХОДЫ

Ante omnia cavl, ne quie voa teneret invitos: patet exitue.

Seneca[5]

Прекрасна жизнь! — Но ты, измученный,

Быть может, собственным бессильем,

Не говори, к стыду приученный,

Что тщетно мы взываем к крыльям.

Есть много роковых возможностей

Освободить мечту от власти

Житейских тягостных тревожностей,

Сомнений, унижений, страсти.

Душа, озлобленно усталая,

Томимая судьбой, как пленом!

Не даст ли отдых — стклянка малая

С латинской надписью: «venenum»?[6]

Желания, что жизнь бесплодная

В неодолимый круг замкнула,

Не отрешит ли — сталь холодная

Красиво отлитого дула?

Иль просто — мост над закрутившимся

В весенней буйности потоком,

Сулящий думам возмутившимся

Покой в безмолвии глубоком?

Что не воззвать: «Клинок отточенный,

Из ножен вырываясь, взвизгни,

И дай значенье — укороченной,

Но вольно-завершенной жизни!»

А древле-признанные способы?

Забыться в тепловатой ванне,

Чтоб все померкло, и вопроса бы:

«Сон скоро ль?» — не было желанней!

Иль, жуткими прельстясь дурманами

И выбрав путь прямей, бескровней,—

Упиться угольями рдяными

С изящной, низенькой жаровни!

А прочный шнур, надежно взмыленный,

Сжимающий любовно шею,

Чтоб голос, негой обессиленный,

В последний раз воскликнул: «Смею!»

А окна, что восьмиэтажные

Пред взором разверзают бездны?

А поездов свистки протяжные

И рельсы, — этот «путь железный»!

О! Если, с нежностью магической,

Тебе мечта твердит: «исполни!»

Подумай: в искре электрической

Затаены удары молний!

Иди, и, с мужеством сознательным,

Хоть раз один упорствуй в вере,

Не кроясь доводом предательным,

Что заперты пред нами двери!

Живите вы, чьи сны развеяны

Над роскошью пути земного!

Усталы, брошены, осмеяны,

Вы крикните: «Еще и снова!»

вернуться

4

Триумф смерти (ит.).

вернуться

5

Больше всего остерегаюсь, чтобы кто-либо не удержал вас против воли: выход открыт. Сенека (лат.).

вернуться

6

Яд (лат.).


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: