В ожидании ответа он покусывал ее губы, а пальцы его гладили пульсирующую жилку у нее на шее. Она задрожала и схватилась за его рубашку.

Приняв ее молчание за согласие, он наклонился и поцеловал ее шею, потом провел кончиком языка по ключице. Когда он охватил ладонью ее грудь, сердце у нее забилось с головокружительной быстротой.

– Поцелуй меня, Рейчел. Дай себе волю.

Она вздохнула, сдаваясь, провела дрожащими руками по его рубашке и, обняв его за шею, притянула к себе его голову и поцеловала долгим старательным поцелуем. Он прижался к ней теснее, вдавил в нее свои бедра, и по всему ее телу опять пробежала дрожь. Она застонала и приподнялась, запустив пальцы в его волосы, прижимаясь губами к его рту, языком поощряя его к продолжению.

Он был тверд, как камень, его бедра двигались, отвечая на ее поцелуй, на каждое ее движение; она прерывисто дышала ему в лицо.

– Ты потрясающе красива, Рейчел, – прошептал он ей в шею. – Ты всегда была очень красива.

Его слова окончились вздохом – он припал губами к ее пышной груди.

Она изогнулась под ним, громко заглатывая воздух, а он впился губами в ее сосок через тонкий шелк. Он тяжело дышал, проведя губами по ее телу, руками он провел по изгибам ее бедер. Он не давал ей пошевелиться, подбирая ее под себя.

– Лейн, перестань… пожалуйста…

Он расслышал ее слова, несмотря на жар страсти, и уронил голову ей на грудь.

– Самое время просить меня перестать.

С разметанными по покрывалу волосами, окружающими ее, как нимб, с губами, распухшими от его поцелуев, она была похожа на падшего ангела. Увидев ее глаза, он одумался. Она была ошеломлена и смущена; она смотрела на него с опаской, не веря, что у нее есть над ним хоть какая-то власть.

Он притянул ее руку вниз, на выпуклость, пульсирующую под грубой тканью его брюк.

– Это нельзя подделать, Рейчел.

– Пожалуйста, Лейн, не нужно делать из меня дурочку. Я этого не вынесу.

Он отстранился от нее, сел на кровати, рывком усадил Рейчел рядом с собой. Протянув руку, он пропустил ее волосы между пальцев, уложил их ей на плечи, перекинул прядь на грудь.

– Тебе так идут распущенные волосы.

Она быстро глянула на дверь и сказала, облизнув губы:

– Лейн, уходи, пожалуйста. Они могут прийти с минуты на минуту.

Он встал, испытывая мучительное желание обнять ее, овладеть ею. До этого момента он был уверен, что его сердце слишком ожесточилось и что он не в состоянии испытывать такие буйные чувства.

– Вы можете честно сказать мне, что не хотите больше меня видеть? – спросил он.

Она медленно моргнула раз, потом другой, словно освобождаясь от транса. Потом отвела волосы назад и попыталась накинуть капот на плечо.

– Пожалуйста, дайте мне время подумать…

Он перегнулся через нее и взял шляпу, лежащую на кровати.

– Поезжайте в гости, Рейчел. Я не стану вас тревожить. Если вы решите, что не можете, как и я, сопротивляться тому, что происходит между нами, – вы знаете, где меня найти.

Он сделал все, что мог. Больше ему нечего сказать. Он надел шляпу и быстро сбежал вниз. Спустившись, он услышал детский голосок, а потом ответ Дельфи. Тай и экономка возвращались с прогулки. Не имея никакого желания встречаться с ними, молодой человек бросился по коридору в противоположном направлении, проскользнул в кухню и выбежал из дома через заднюю дверь, туда, где у него был привязан Шильд.

Он вскочил в седло; сердце его все еще сильно билось. Отъезжая, он оглянулся через плечо. Рейчел не было в окне спальни, только легкий ветерок шевелил кружевные занавески. Он и не надеялся увидеть ее в окне или услышать, как она зовет его по имени, но все же оглянулся. Ей нужно время подумать о том, что он ей сказал, о том, что он заставил ее почувствовать. Если она и в самом деле захочет, чтобы он ушел из ее жизни, пусть будет так. А пока он оставит ее, чтобы она приняла решение. Сам же он займется своим делом, памятуя о том, что такая разумная женщина, как Рейчел Олбрайт Маккенна не может принять необдуманного решения, о чем бы ни шла речь.

Вечер был жаркий не по сезону. Ни малейшего дуновения ветерка не проникало в комнаты через эркеры с широкими окнами, выходящими на фасад изящного особняка в стиле королевы Анны, в который Лоретта и Стюарт Маккенна превратили старый жилой дом на ранчо «Тени гор». Сорок человек гостей, съехавшихся со всего штата, сидели вплотную на стульях, расставленных вдоль стены, лицом к противоположной стене музыкальной комнаты, где стояла Мэри Маргарет и читала свое новое поэтическое произведение.

Рейчел сидела рядом с Робертом Маккенна в первом ряду, от всей души сожалея, что не заняла места где-нибудь сзади, чтобы можно было незаметно ускользнуть. А теперь она попала в ловушку и сидела, опустив глаза на черный веер, вышитый бисером, крепко стиснув его в руках. Она разжала руку, только когда с треском сломалась одна из тоненьких пластинок из слоновой кости.

В четырех футах от зрителей стояла Мэри Маргарет, закутанная в длиннейший отрез черного шелка, отороченного кроваво-красным кружевом; ее рыжеватые волосы падали ей на плечи и опускались до локтей, подобно колеблющемуся плащу. Стиснув руки под пышной грудью, она возводила глаза к небесам, словно созерцая призраки парящих там небожителей. И хотя Мэри Маргарет не назвала имени Лейна, все поняли, что героем отрывка, который она декламировала, был именно он.

Рейчел не смела глянуть на свекровь, сидевшую перед огромной урной с оранжерейными цветами, лицом к собравшимся друзьям. Да это было и ни к чему. Она и так чувствовала с трудом подавляемую злобу, которая волнами исходила от Лоретты. Лицо свекрови пылало, губы, которые она пыталась сжать, дрожали. Рейчел не завидовала тому, что ждет Мэри Маргарет после того, как уйдет последний гость.

Рейчел почувствовала, как Роберт смущенно ерзает на своем стуле. Они просидели уже почти час, заключенные в эту душную комнату. Наклонившись к молодой женщине, Роберт прошептал ей на ухо:

– Мама на самом деле вот-вот взорвется, как вулкан, или это только мне кажется?

Рейчел кинула на свекровь взгляд из-под опущенных ресниц. Такое впечатление, что Лоретту, по меньшей мере, хватит удар. Невидящим взглядом она смотрела куда-то над головами сидящих гостей. Голос Мэри Маргарет поднялся на октаву. Мрачный герой ее поэмы подходил к дому своей возлюбленной дамы. И там при вспышке выстрела умер на ее руках с пулей, застрявшей «подле его безрассудного сердца».

Декламация пошла крещендо, когда Мэри Маргарет, возопив «безрассудное сер-р-рдце», поднялась на цыпочки и простерла руки к потолку так, что они колыхались взад-вперед у нее над головой. Она раскачивалась, словно борясь с сильным ветром, и руки ее извивались.

– Боже правый, – прошептал Роберт.

Он начал бурно аплодировать, вскочив на ноги, потом мгновенно оказался подле своей тетки. Он обхватил ее руками, и это движение произвело эффект опрокинутого ушата воды, положив конец громогласной вибрации. Роберт принялся похлопывать старую деву по спине, поздравляя ее.

Потом, обняв ее за плечи, обернулся к онемевшей публике и попросил: