– Нет.

– Тогда... Тогда я возьму один билет.

Раздался стук в дверь. Тоненький голосок, обычно говоривший по-испански, аккуратно выговорил по-английски: "Горничная". Не оставив несчастным полуодетым постояльцам ни секунды на размышление, прислуга, как поступают все прислуги во всех гостиницах и мотелях, пустила в ход свой волшебный ключик и ворвалась в комнату подобно полиции нравов, налетевшей на вертеп разврата. В комнате никого не было. Парис с Неной вышли перекусить.

Горничная приступила к своей деятельности, заключавшейся в наборе доведенных до автоматизма движений, производимых в каждом номере "Под дубом" и трех других лас-вегасских мотелей каждый день, кроме вторника, чтобы добыть свои двадцать шесть долларов в день; больше она добыть не могла, потому что была на нелегальном положении, а тому, кто на нелегальном положении, платят двадцать шесть долларов в день.

По вторникам она не работала и отводила ребенка – заделанного ей субъектом, который обещал выбить для нее зеленую карту, но вместо этого оприходовал и бросил (добро пожаловать в Америку), – к доктору, лечившему у ребенка респираторное заболевание. Доктор драл с горничной втридорога. Доктор мог вытворять что хочет. Доктор был на легальном положении. Вот почему горничная работала шесть дней в неделю. Вот почему она работала на автомате, не задумываясь, – задумавшись, она сбавила бы темп, а сбавленный темп – это меньше, чем двадцать шесть долларов в день.

Горничная все проделала как обычно. Собрала полотенца, разобрала постель, вместо старых простыней постелила новые – по идее чистые. Как в любом другом номере. Как в любом другом мотеле. Ни одного лишнего движения.

Одно лишнее движение сделать все же пришлось. Ей, разумеется, пришлось поднять с пола коричневый пакет. Ей, разумеется, пришлось выкинуть его в мусор, в результате чего он разорвался, и ей, разумеется, пришлось собирать этот порошок с ковра пылесосом.

Если бы горничная задумалась, до нее, возможно, и дошло бы, что бурый пакет – это не простой бурый пакет, а белый порошок – это не простой белый порошок. Если бы она задумалась, до нее, возможно, и дошло бы, что у нее есть шанс не работать по шесть дней в неделю и оплачивать лечение ребенка у лучшего в городе – лучшего в штате – доктора.

Если бы она задумалась.

Но, задумавшись, она сбавила бы темп, а сбавленный темп – это меньше двадцати шести долларов, и...

Горничная закончила уборку. Последний штришок перед уходом – клочок бумажки, повешенный на дверь уборной: В КОМНАТЕ ПРОИЗВЕДЕНА САНИТАРНАЯ УБОРКА В ЦЕЛЯХ ВАШЕЙ БЕЗОПАСНОСТИ.

“Гремлин" въехал на стоянку "Пеппермилла". Парис выключил двигатель и стал вылезать.

– Я тут есть не буду, – сказала Нена.

Парис удивился:

– Что?

– Мне тут не нравится, – пояснила Нена.

– Что значит "не нравится"? Мы еще даже внутрь не зашли.

– Он напоминает мне "Факторию".

– Ничего общего с "Факторией".

– Он напоминает мне "Факторию".

– Чем напоминает: тем, что тут еду подают? Тут подают еду, и потому это напоминает тебе "Факторию"? И что, теперь любое место, где подают еду, будет напоминать тебе "Факторию"?

– Давай где-нибудь в другом месте поедим, а? Раз уж за мой счет. – Нена была суха, как невадская пустыня.

– Поехали. – Парис закрыл дверь. – Покажешь, если что приглянется.

"Гремлин" выехал со стоянки "Пеппермилла". Разминулся с "ауди А4".

"А4" остановился. Маркус вылез и зашел внутрь позавтракать.

Брайс восседала на кровати в своем гостиничном номере, разложив на коленях "Полные деловые белые и желтые страницы Лас-Вегаса". Справочник был открыт на разделе "Мотели". "Отели" она уже просмотрела. Их в Лас-Вегасе много. Мотелей еще больше. Мотелей, кемпингов, трейлерных парков, где тоже можно остановиться, и несколько – всего несколько – отелей, сдававших номера по ценам мотеля, что, видимо, означало дрянную комнатенку и отвратительный сервис.

Брайс набрала номер.

На другом конце провода подняли трубку, и голос произнес:

– Мотель "Королевское изобилие".

– Номер Париса Скотта.

Голос заглох на минуту, потом:

– Парис Скотт? Извините, у нас таких...

Услышав "у нас таких", Брайс повесила трубку.

Эту фразу она могла закончить и сама. У нас нет Париса Скотта. Человек с такой фамилией не регистрировался. Скотт? Нет, Скотт не заселялся.

Такой ответ ей дали во всех отелях. Такой же ответ ей дали во всех мотелях от А до 0.

Брайс устала набирать.

Брайс начала злиться.

Брайс решила при встрече сорвать злобу на Парисе.

Брайс набрала.

На другом конце провода подняли трубку, и голос произнес:

– "Песочный замок".

– Номер Париса Скотта.

Голос сказал:

– У нас имеются прекрасные комнаты, доступные прямо сейчас и...

– У вас есть Парис Скотт?

– Не хотите ли узнать о наших специальных программах выходного дня?

– Твою мать, Парис Скотт есть?

Голос умолк на минуту, не зная, что сказать, потом сообщил то, что знал:

– У нас нет Париса С...

Брайс бросила трубку.

– Твою мать, сколько же нужно труда, чтоб просто кого-нибудь убить, – пробормотала Брайс. Она взяла ручку и обвела этот мотель, "Песочный замок". Она решила остановиться там, если будет время – поболтать насчет отдыха в выходные дни. Дать прикурить этой мымре, отнимавшей у нее время на другом конце провода.

Брайс набрала.

На другом конце провода подняли трубку, и голос произнес:

– Мотель "Под дубом".

– Комнату Париса Скотта.

На этот раз паузы не последовало:

– Скотт? Не, любовничка сейчас нет.

Радостный огонек пробежал по телу Брайс.

– А где он?

– А кто его спрашивает?

– Кто спрашивает? Его жена, вот кто спрашивает.

Хайрус Баллум был человек простой и руководствовался в жизни простыми правилами: мочиться нужно в писсуар, а не на пол. Не стоит покупать шины за полную цену. И уж если ты изменил женщине, которую поклялся любить перед Богом, будь любезен, не попадайся. Мужчина, не умеющий грамотно сходить налево, заслуживает наказания.

Парис Скотт нарушил одно, как минимум, одно из правил Хайруса Баллума. Парис Скотт потерял уважение Хайруса Баллума.

Хайрус Баллум сказал в трубку:

– С ума сойти. Комнату на ночь снял. Ха. Можно было догадаться, что в душе он мужчина на час.

– Знаете, мне абсолютно все равно, с кем он там и чем занимается. – Брайс хмыкнула. Покончив с разделом "Мотели", она уже перешла к разделу "Досуг" – так обозначали себя в Вегасе шлюхи, работающие по вызову. В справочнике "Полные деловые белые и желтые страницы Лас-Вегаса" 136 страниц было отведено "Развлечениям", "Бюро развлечений" и "Эскортам". Цветные фотографии, черно-белые фотографии и объявления, в которых просто указывался телефонный номер. На некоторых объявлениях красовались смазливые мальчики. Девки типа "все-при-ней" тоже имелись. – Я только хотела, чтоб он дал мне денег на молочную смесь.

– На молочную смесь... – Хайрус Баллум был человек терпимый. Он умел прощать. На посту менеджера "Под дубом" он многое терпел и прощал. Но даже терпение Хайруса Балрума имело предел, и вот его терпение достигло предела. – Ну и мразь. Я не против, чтоб мужики изменяли. Я их не одобряю, нет, однако же у меня работа такая. Но бросить женщину с голодным младенцем? Я скажу вам, мадам. Вы найдете его в ресторане, который называется "Пеппермилл". А когда будете наказывать, накажите и за меня тоже.

Когда Хайрус закончил свою тираду, Брайс уже положила трубку.

– Ага. Договорились, – сказала она трубке.

На Парадиз-роуд было много клубов. Танцевальные клубы, стрип-клубы, разные, в общем, клубы. На одном небольшом отрезке Парадиз-роуд была сеть клубов с названиями типа "Взад-вперед", "Мясоед", "Старая кляча".

Один из таких клубов назывался "Белый воробей". Приятный маленький клуб. Тихий маленький клуб. Темный маленький клуб, где можно остаться не замеченным средь бела дня – посидеть, выпить... еще чем-нибудь заняться.