Она одарила меня выразительным взглядом, который яснее слов объяснил, что она отлично знала как в пустыне покидают оазис. Я уже приготовился к ехидной реплике, но она промолчала. С мрачным видом Дел подошла к ближайшему телу, отрезала большой кусок бурнуса и вернулась ко мне, по пути разрывая его на полосы.

— Вот. Я займусь флягами, а ты своим коленом, а потом мечом.

Этот меч.

Когда она отошла, я обернулся и увидел его. Он спокойно лежал на песке. Черный кончик и серебристый клинок покрывала алая кровь.

Меч, которым я убил несколько борджуни — без сомнения заслуживающих смерти… и которым пытался убить Дел. Аиды, я боялся, но сумел скрыть это от Дел, чтобы она не поняла, как близок я к тому моменту, когда уже не смогу справиться с яватмой и Чоса Деи. Я устало потер лицо и начал перевязывать ноющее колено.

Я мог только ждать. Я смотрел, как она расседлывает жеребца и устраивает его на ночь, делая всю работу за меня, чтобы мое колено отдохнуло. Потом Дел разложила вещи. Солнце еще не село, но уже низко висело над горизонтом; кроме того, жеребец слишком устал, поскольку я уже не мог слезать и идти с ним рядом.

Обнаружив зеленый мирок в пустыне — несколько низкорослых деревьев с крошечными но уже пожухшими листьями на паутине сухой травы и круг камней для костра — мы решили дальше не ехать. Жалкий лагерь, но нас он устраивал.

В нашем положении много требовать не приходится. Я ждал. Я смотрел как она расстилает одеяла, раскладывает небольшой костер, отмеряет воду и еду. Она почти ничего не говорила. Она почти не смотрела на меня. Дел просто сделала все, что нужно, а потом устроилась на своем одеяле.

ЧЕРЕЗ костер от меня.

У меня сразу возникло неприятное предчувствие, но я не показал это Дел и, постаравшись взять себя в руки, вернулся к знакомому добродушному подшучиванию.

— Это называется вывих, — серьезно объяснил я ей. — Он не заразный.

Дел на секунду сдвинула брови, и я понял, что все гораздо серьезнее. Даже ее взгляд изменился, хотя она очень старалась не выдать своего беспокойства. Она умела маскироваться от мира — и иногда от меня — но теперь я знал ее лучше, чем при первой встрече. Чего и следовало ожидать.

Я постарался продолжить тем же небрежным тоном.

— А-а, — выразительный кивок. — Значит дело не в колене. Дело во мне.

Дел сжала губы, потом кинула на меня внимательный взгляд, задумчиво пожевала нижнюю губу и изобразила равнодушие.

— Ну же, — не успокоился я. — Я конечно понимаю, что слишком давно не мылся, но ведь и ты тоже. И МЕНЯ это никогда не останавливало.

— Потому что у тебя нет самоконтроля. Как у большинства мужчин, — но ответ был вялый; Дел отозвалась на игру, но неохотно.

Я перестал притворяться.

— Ну хорошо, баска… Говори, я слушаю.

— Дело в доверии, — сказала она и грустно посмотрела на меня.

Я положил руку на меч в ножнах, лежавший рядом со мной.

— Это.

— Это мерзость. Душа этого меча черная. Чоса Деи извратил яватму, извратил кодексы чести…

— …и ты боишься, что он извратил меня.

Дел ответила не сразу. Кровь прилила к ее щекам, потом так же быстро отхлынула.

— Мне стыдно, — наконец сказала она. — Доверять, а потом не доверять. Сомневаться в верности… — она отчаянно махнула рукой, словно не могла найти подходящих слов. — Мы так много сделали вместе, ты и я, во имя чести и по множеству других причин. Мы никогда не сомневались друг в друге как и должно быть в круге, нарисованном или просто существующем в воображении, — Дел волновалась и Северный акцент стал выразительнее. — Но теперь я сомневаюсь. Теперь приходится спрашивать.

Я тяжело вздохнул. Колено болело неослабно, как и остальные части тела.

— Ну ладно, кажется мне пора спросить у тебя, что же я сделал. Мне самому это нужно понять. Я плохо помню, что случилось после смерти второго борджуни.

— Ты убил их, — просто сказала Дел. — А потом ты пытался убить меня.

— Намеренно пытался? Или тебе это только показалось, потому что в пылу битвы… — я постарался говорить без иронии. Мне не нужен был щит из коварства и сарказма. Сцена была слишком зловещей, а правда слишком болезненной.

— Я уверена, — она не дала мне закончить. — Я знаю, что это был не ты, не СОВСЕМ ты… но разве это имеет значение? Чоса Деи хочет меня. И ты ему нужен… и на какое-то время сегодня он тебя заполучил. — Дел яростно начала тормошить одеяло, раздирая протершийся угол. — Песня, которую ты пел… она была неправильная. Эту песню создал не ты. Это он ее придумал…

Я начал понимать и нервно заерзал на одеяле. Легче было поскорее рассеять страхи, чем задуматься.

— Но я же легко держу его в подчинении, Дел. Просто нужно быть сильнее.

— Он становится сильнее, Тигр, разве ты не замечаешь? Каждое насилие, совершенное тобой, добавляет ему сил. Как только он соберет их достаточно, он использует меч как мост к тебе, а потом заберет твое тело, — ее лицо скривилось от отвращения. — И это почти случилось несколько часов назад, Тигр. Я видела ЕГО сегодня, как когда-то видела его внутри Дракона.

Мне нужно было побыстрее опровергнуть ее слова, и сделать это было не трудно.

— Я не думаю…

Она не позволила мне закончить.

— Чоса Деи смотрел из твоих глаз. Чоса Деи был в твоей душе.

Вот тут начал пробуждаться страх, и в животе у меня похолодело.

— Я победил его, — упрямился я, — прошлой ночью и сегодня снова. И я всегда буду побеждать его.

Солнце скрылось за горизонтом, сразу стемнело и отблески костра осветили ее лицо.

— Пока он не станет слишком сильным.

Безумство и бессильный гнев. Такое кого угодно выведет из себя.

— А чего ты ожидала? — рявкнул я. — Я не могу избавиться от этого меча так, как это сделал бы любой другой человек — ты сама говорила, что слишком опасно продавать его, отдавать или бросать, потому что тогда он сможет овладеть человеческим телом. Я не могу УНИЧТОЖИТЬ меч — ты считаешь, что это освободит его дух. Ну так что мне остается? Скажи, что, в аиды, мне делать?

— Есть два варианта, — чересчур спокойно сказала она. — Один ты уже знаешь: найти способ освободить меч. Другой еще тяжелее.

Я изощренно выругался.

— Что, в аиды, тяжелее, чем разыскивать волшебника из легенды — самого брата Чоса Деи! — которого может даже не существует.

— Умереть, — тихо ответила она.

Это был удар ниже пояса, но я не показал Дел, как мне больно.

— Умереть легко, — парировал я. — Посмотри чего мне стоит жить.

Дел не ответила.

— И кроме того Чоса — в этом мече — уже раз пытался убить меня. Помнишь? Какая ему выгода от моей смерти?

— Вряд ли он хотел тебя убить, — Дел поморщилась. — Скорее он надеялся РАНИТЬ тебя и серьезно, потому что тогда ты ослабеешь, а когда слабеет тело, слабеет дух. Он поглотил бы меч… а потом и тебя. Но если бы ты умер… — она замолчала. Продолжение я и сам знал.

Стараясь не беспокоить колено, я лег на спину на одеяло и уставился в темнеющее небо. Как всегда в пустыне ночной воздух был прохладным в противовес жару дня.

— Значит, если я правильно понял… — я нахмурился, — мне нужно только остаться живым… целым… чтобы успеть найти Шака Обре, который поможет освободить этот трижды проклятый меч… постараться не выходить из себя, потому что это увеличивает его силу… и не поворачиваться к тебе спиной.

— Ко мне! — изумилась Дел.

Я перекатил голову, чтобы посмотреть на нее.

— Конечно. А вдруг ты захочешь расправиться с Чоса избавившись от меня, чтобы не тратить время на поиски Шака Обре?

Ошеломленная Дел застыла с открытым ртом. Зрелище было почти комичное.

Я выдавил вялую ухмылку.

— Это шутка, баска. Я все время забываю, у тебя нет чувства юмора.

— Я бы не… я не смогла бы… я бы никогда… — она умолкла, поняв, что не в состоянии связно говорить.

— Я СКАЗАЛ, что это была шутка! — я перекатился на бок, чтобы больное колено было сверху, и оперся на локоть. — Теперь признаешь, что у тебя полностью отсутствует чувства юмора?