— Что ты имеешь в виду?

— Ты по-прежнему не сознаешь, что все это время ты пытался не причинить мне вреда. По правде, ты мог бы выпороть меня, пока бы у меня не сошла вся кожа, чтобы добиться правды. Почему ты не сделал этого?

— Это грубо.

— Почему?

— Тогда от тебя бы не было никакой пользы в постели.

— Ты мог бы сначала насладиться мною, а потом выпороть меня.

Он мучительно искал ответ, но она продолжила, все еще сжимая шкатулку так, будто это была самая дорогая ее реликвия.

— Никто никогда не заботился обо мне так, даже мой отец, а ты, враг, ты защитил меня.

— У меня есть на то основания.

— Я знаю, — сказала она.

Она смотрела на него, изучая его, ожидая какого-то признания. Она не пыталась добиться его. Она уже много узнала от него. Женщины! Всегда пытаются заставить мужчину открыться и выложить, что у них на душе. Он не мог посмотреть ей в глаза и выказать свой гнев, так как она бы не правильно его поняла, поэтому он смотрел на ее тело. В этом нет никакого успокоения — вот так смотреть на нее и чувствовать, что горячие потоки разливаются по его проклятому неуправляемому телу.

— Я ненавижу большинство мужчин, ты уже понял. — Она остановилась, потом прокашлялась. — Робин, я не чувствую к тебе ненависти.

— Замолчи!

Он вскочил, но его ноги запутались в простыне, которую он обследовал. Выбравшись из пут, он бросился вон из комнаты, прежде чем она смогла закончить.

Он был уверен, что не хочет услышать то, что она собиралась сказать.

Робин Саваж выскочил из комнаты как ошпаренный. Хлопнула дверь, но Теа не услышала щелчка засова. Она поспешила к окну и увидела, что он выбежал во двор и помчался к Вороньей башне, потом взбежал вверх по винтовой лестнице и ворвался в верхнюю комнату, напугав ворон.

Должно быть, он подошел к окну и выглянул, так как она не видела его. Она бросила взгляд на бутыль с водой и шкатулку, которые она все еще сжимала в руках. Увидев, как один из воров опрокинул бочку с водой, она внезапно кое-что вспомнила. Передавая шкатулку с пуговицами, бабушка предупредила ее, чтобы она бережно с ней обращалась. Она вспомнила, что была удивлена, когда бабушка наказала держать шкатулку подальше от воды. Ужасно странное предупреждение.

Теа поставила бутыль и шкатулку на крышку сундука. Открыв ее, она вынула пуговицы. Потом оторвала кусок ткани от простыни, смочила ее и протерла крышку шкатулки. Ничего. Может, она ошиблась. Она перевернула шкатулку и намочила ее низ. Опять ничего.

Она налила больше воды. Все чего она добилась, — это лужа воды и мокрые юбки. Теа принялась вытирать лужу простыней, потом снова открыла шкатулку. Протерев внутреннюю сторону крышки, она заметила, что та стала коричневой. Появились пятна, которые потемнели и приняли очертания цифр и букв. Теа протерла крышку еще раз, и вскоре отчетливо проступили пять рядов букв и цифр. Ключ к шифрам.

Схватив шкатулку и пуговицы, Теа бросилась в свою комнату, взяв перо, чернила и бумагу. Она быстро переписала то, что было написано на крышке, потом открыла одну из пуговиц. Она была пуста. Она могла бы и догадаться, что Саваж не станет держать шифры там, где каждый мог добраться до них.

Она свернула листок бумаги и засунула себе за корсаж. Шкатулку она положила в сторону, на скамейку. Когда она подошла к окну, чтобы посмотреть, где Саваж, она услышала шум конских копыт. Стабб со своим отрядом, обогнув разрушенную стену, въехал во двор. Едва дождавшись, пока его лошадь остановится, Стабб соскочил на землю и подбежал к Иниго, который указал на башню, где находилась Теа. Должно быть, Робин отправился в свою собственную комнату, пока она занималась шифрами.

Стабб помчался в башню, и Теа выскочила из своей комнаты и спустилась вниз. Свет померк, когда она резко свернула. Она старалась держаться ближе к стене и идти медленно, чтобы не оступиться. Когда же приблизилась к концу лестницы, то услышала, как Стабб ворвался в дверь и заорал.

— Господи!

Теа споткнулась и припала к стене.

— Тише ты, задница! — раздался низкий голос Робина у основания лестницы.

— Милорд, там большая группа людей, ищущих древесину, и судя по их пути, они достигнут Равенсмера утром.

Вглядываясь в темноту внизу, Теа почувствовала, как стучало сердце у нее в груди. Оно затрепетало, потом забилось быстрее. В ушах звенело. Когда она пришла в себя, то услышала голос Робина, но только это был не тот голос, к которому она привыкла, так как гнусавость необразованной деревенщины исчезла. Речь стала правильной, оказывается, он умеет произносить звук «р».

Теа прижалась спиной к стене и шагнула еще ниже, чтобы слышать лучше. Новый голос Робина был тихим, но тем не менее он говорил бегло и был немногословен.

— Собери людей. Мы отвлечем их от Равенсмера и заманим на торфяник с наступлением ночи. Если они выживут, они все равно будут не в состоянии продолжать поиски. Ты уверен, что на них нет ливрей или знаков отличия?

— Нет, милорд. С ними юный бес, который ведет их. Он скачет, словно напал на след ада и ищет собственную душу.

— Мне это не нравится, Стабб, так как вряд ли лорд Хант знаком с таким человеком и мог послать его на поиски дочери. Ну, а теперь иди и скажи Иниго, что он должен остаться и охранять госпожу Хант.

Теа быстро повернулась и взлетела вверх по ступеням в комнату, где ее оставил Робин. Она закинула разорванное и мокрое белье подальше от глаз, за сундук, и открыла шкатулку со своими драгоценностями. Она рылась в ней, когда появился Саваж.

— Теа, bella, я должен идти, а ты оставайся в своей комнате, пока я не вернусь.

Не говоря ни слова, она вышла, держась впереди, пока не переступила порог своей тюрьмы. Войдя, она сразу обнаружила шкатулку из-под пуговиц. Поспешно подойдя к скамейке, она села, скрыв ее под своими юбками. Робин подошел к ней, взял ее руку и поцеловал.

— Мы поговорим, когда я вернусь, непременно. Будь хорошей девочкой и не доставляй хлопот Иниго.

Она кивнула, не решившись сказать что-нибудь в ответ. Ей потребовалось сконцентрировать все свое самообладание, чтобы не отвернуться от него, когда он поцеловал ее. Когда его губы прикоснулись к ней, она сжала кулаки и спрятала их в складках своего платья.

— Ты успокоилась, — сказал он, выпрямляясь.

— Я слишком устала от прошлой ночи.

С трудом она улыбнулась. Потом он ушел. Она сидела спокойно и прислушивалась к суете во дворе. Когда Саваж и большая часть его людей уехали и все стихло, она по-прежнему не двигалась, по щекам у нее потекли слезы.

К ней возвращалась боль, она так хотела остановить ее, уйти от нее, запереть ее внутри себя. Она чувствовала, как у нее в груди нарастает мучительный стон. Закрыв рот руками, Теа скользнула на пол на колени. Согнувшись пополам, она припала к полу посередине комнаты и беззвучно зарыдала. Когда же почувствовала, что плач скоро прорвется наружу, зарылась руками в своих юбках.

Она потеряла счет времени, когда погрузилась в бездну страданий. Она настолько потеряла рассудок, что отдалась мужчине, который был даже хуже, чем вор. Он направил ее на этот путь только ради своих собственных целей и был очень доволен, когда все удалось. Боже, он управлял ею как марионеткой.

Теа открыла глаза. Она все еще лежала на полу и не знала, сколько времени прошло с тех пор, как вышел Саваж. Сев, она заметила, что у нее затекли ноги. Руки болели, и она поняла, что билась кулаками о пол. Она осторожно поднялась, заковыляла к кровати и, усевшись на краешек, уставилась вниз.

Он был дворянином. Английским дворянином. Она давно поняла, что он не простой разбойник, но никогда не подозревала, что он благородного происхождения — из-за его ужасного акцента. Дворянин. Мастер на всякие затеи и обманщик, вне сомнения. Человек, который лжет с такой же легкостью, как и дышит, с такой же легкостью, как занимается любовью. Теперь она поняла, что он обманывал ее, преследуя свой интерес, стремясь выведать у нее секреты. Он, должно быть, очень разочарован, что они оказались такими незначительными.