Так и было. Вот почему синьор Мольтени, когда кто-нибудь из его друзей оказывается в затруднительном положении с деньгами, обычно утешает его так:

– Не унывай! Марсиане помогут!

У синьора Антонио, пенсионера, в прошлом начальника железнодорожной станции, была большая семья – сын, невестка, внук Антонио, которого звали просто Нино, и внучка Даниела. Но у него не было никого, кто бы уделял ему хотя бы немножечко внимания.

– Помню, – начинал он вспоминать, – когда я был заместителем начальника станции в Поджибонси…

– Папа, – перебивал его сын, – дай мне спокойно почитать газету. Меня очень интересует правительственный кризис в Венесуэле.

Синьор Антонио обращался к невестке и начинал все сначала:

– Помню, когда я был помощником начальника станции в Галларате…

– Папа, – прерывала его синьора невестка, – почему бы вам не прогуляться немного? Вы же видите, что я натираю пол «голубым воском, который дает больше блеска».

Не больше успеха имел он и у внука Нино. Тому надо было прочитать захватывающий рассказ в картинках «Сатана против дьявола», запрещенный детям до восемнадцати лет (а ему было шестнадцать). Синьор Антонио очень надеялся на внучку, которой позволял иногда надевать свою фуражку начальника станции, чтобы поиграть в железнодорожную катастрофу, в результате которой сорок семь человек погибало и сто двадцать бывало ранено. Но Даниела тоже была занята.

– Дедушка, – говорила она ему, – не мешай мне смотреть детскую передачу, она очень познавательна.

Даниеле было семь лет, но она очень любила учиться. Синьор Антонио вздохнул.

– Да, видно, в этом доме нечего делать пенсионерам, бывшим служащим государственной железной дороги! Вот я обижусь когда-нибудь и уйду. Даю слово. Уйду к кошкам.

И действительно однажды утром он вышел из дома, сказав, что идет играть в лото, а сам направился на площадь Арджентина, где среди руин античного Рима нашли себе прибежище тысячи кошек. Он спустился по лестнице, перешагнул через железную перекладину, которая отделяет царство кошек от царства автомобилей, и превратился в кота. И сразу же стал облизывать свои лапы, чтобы не занести в эту новую жизнь пыль с человеческой обуви. Тут подошла какая-то довольно облезлая кошка и принялась внимательно разглядывать его. Разглядывала, разглядывала и наконец сказала:

– Извини, но ты не был прежде синьором Антонио?

– Не хочу даже вспоминать о нем! Он подал в отставку.

– Значит, мне показалось. Знаешь, а я была той учительницей-пенсионеркой, которая жила в доме напротив. Ты, конечно, видел меня. Или, быть может, мою сестру.

– Да, я видел вас. Вы всегда ссорились из-за канареек.

– Верно! Но мне так надоело ссориться, что я решила уйти к кошкам.

Синьор Антонио очень удивился. Он думал, что только ему одному пришла в голову такая хорошая мысль. И вдруг оказалось, что среди всех этих кошек, живущих на площади Арджентина, только половина – настоящие кошки, то есть такие, чьи родители были настоящими котами и кошками. А остальные – это все люди, которые расхотели быть людьми и превратились в котов и кошек. Был тут мусорщик, сбежавший из приюта для престарелых, были одинокие синьоры, которые не ужились со своими служанками, был тут даже судья – еще довольно молодой человек, женатый, имеющий детей, машину, четырехкомнатную квартиру с двумя ванными, и никто не понимал, почему он пришел к кошкам. Однако он не важничал, и когда «кошкины мамы» приносили кульки с рыбьими головами, колбасной кожурой, сырными корочками, макаронами, косточками и куриными потрохами, он брал свою долю и удалялся на самую высокую ступеньку какого-нибудь античного храма.

Кошки-кошки не ревновали к кошкам-людям. Они держались с ними совершенно на равных, без всякого высокомерия. Друг другу, однако, они нередко говорили:

– А вот нам бы и в голову не пришло стать людьми – при теперешних-то ценах на ветчину!

– У нас тут очень славная компания, – сказала синьору Антонио кошка-учительница. – А сегодня вечером у нас лекция по астрономии. Придешь?

– Конечно. Ведь астрономия – моя страсть. Помню, когда я был начальником станции в Кастильон дель Лаго, то установил на балконе телескоп с двухсоткратным увеличением и по ночам рассматривал кольца Сатурна, спутники Юпитера, которые выстроились в ряд, словно косточки на счетах, и туманность Андромеды, похожую на запятую.

Послушать его рассказ собралось много кошек. В их компании еще никогда не было бывшего начальника станции. А они так много хотели разузнать о железной дороге. Спрашивали, например, почему в туалетах вагонов второго класса никогда нет мыла и так далее. Когда же стемнело и на небе стали хорошо видны звезды, кошка-учительница начала свою лекцию.

– Вот, – оказала она, – посмотрите сюда. Это созвездие называется Большая Медведица. А это – Малая Медведица. Повернитесь, как я, и посмотрите направо от башни Арджентина. Это Змееносец.

– Ну прямо зоопарк, – заметил кот-мусорщик.

– Кроме того, тут есть Козерог, Овен и Баран, а также Скорпион.

– Даже? – изумился кто-то.

– А вон там созвездие Пса.

– Черт возьми! – заволновались кошки-кошки. Больше всех возмущался Рыжий Разбойник, которого так прозвали потому, что он, хоть и был совершенно белый, отличался очень воинственным нравом. Это он-то и спросил вдруг:

– А созвездие Кота есть?

– Нет, – ответила учительница.

– И звезды нет, хотя бы самой маленькой, которая называлась бы Кошка?

– Нет.

– Выходит, – возмутился Рыжий Разбойник, – дают звезды собакам и свиньям, а нам нет? Хорошенькая история!

Раздалось возмущенное мяуканье. Кошка-учительница повысила голос, чтобы оправдать астрономов: они знают, что делают, у каждого своя профессия, и если они решили, что не надо называть Котом даже астероид, значит, у них есть на то свои основания.

– Основания, которые не стоят и мышиного хвоста! – отрезал Рыжий Разбойник. – Послушаем, что скажет об этом судья.

Кот-судья объяснил, что ушел в отставку как раз для того, чтобы больше никого и ни о чем не судить. Но в данном случае он сделает исключение:

– Мое мнение таково: астрономы – негодяи!

Раздались оглушительные аплодисменты. Кошка-учительница выразила сожаление, что защищала их, и пообещала пересмотреть свои взгляды на жизнь. Собрание решило организовать демонстрацию протеста. Специальные послания были немедленно отправлены с курьером всему кошачьему населению Рима – и в форумы, и в мясные лавки, и в больницу Сан-Камилло, где под каждым окном сидит по коту в ожидании, не выбросят ли им больные свой ужин, если он окажется невкусным.

Послания полетели также котам в Трастевере, бродячим кошкам римских пригородов, а также котам среднего сословия, на случай если они пожелают присоединиться, забыв на время свое изысканное меню, пуховую подушечку и бантик на шее. Встречу назначили в полночь в Колизее.

– Великолепно! – оказал кот-синьор Антонио. – Я был в Колизее туристом и просто посетителем, но котом еще никогда не был. Это будет для меня новый волнующий опыт.

На следующее утро посмотреть Колизей явились американцы – пешком и в машинах, немцы – в автобусах и старинных фаэтонах, шведы – с кожаными мешками через плечо, жители Абруцци – с тещами, миланцы – с японской кинокамерой. Но никто ничего не смог увидеть, потому что Колизей был оккупирован котами. Заняты все входы и выходы, арена, лестницы, колоннады и арки. Почти не видно было древних камней – повсюду только кошки и кошки, тысячи кошек. По сигналу Рыжего Разбойника появился транспарант (работы учительницы и синьора Антонио), на котором было написано: «Колизей захвачен! Хотим звезду Кот!»

Туристы, путешественники и прохожие, которые, остановившись, забыли, что им надо следовать дальше, с восторгом зааплодировали. Поэт Альфонсо Кот произнес речь. Не все поняли, что он хотел сказать, но один только вид его убедил всех, что если поэт может быть Котом, то уж звезда и подавно. Начался большой праздник. Из Колизея отправились коты-посланцы в Париж, Лондон, Нью-Йорк, Пекин, Монтепорцио Катоне. Агитацию решено было проводить в международном масштабе. Предусмотрено было захватить Эйфелеву башню, Биг-Бен, Эмпайр Стейт Билдинг, площадь Небесного Согласия, табачную лавку «Латини» – словом, все самые известные места. Коты и кошки всей планеты обратятся к астрономам со своим призывом на всех языках. И в один прекрасный день, вернее, ночь, созвездие Кот засияет собственным светом.