– «Кто они?» – повторил вопрос волк.

«Нет, таких абстракций он не берет, – признал Семен. – Что же ему дать? Дьявола с… запахом серы? Точнее, черта – он представим по фольклору и художественной литературе… А что, это мысль, только нужно сделать так, чтоб он был похож и на зверя, и на человека одновременно – тяжелая задача!»

– «Хочешь увидеть (узнать) его? Смотри!» Семен окучил весь (или почти весь) негатив своей бурной жизни, слепил нечто и кинул его волку – на, подавись! Собеседник действительно чуть не подавился – именно такое движение сделало его горло.

– «Где он (или оно?)».

– «Везде! – через силу рассмеялся Семен. – Сейчас и в тебе, потому что ты помогаешь ему».

– «Ты кто?!»

«Гм… Похоже, нужно представиться на том же трансцендентном уровне. Ну, ладно, это нетрудно, поскольку шпаргалка у меня есть – оттуда, из пещеры».

– «Человек-мамонт-тигр-волк, – передал Семен объемное ожившее изображение. – Видишь?»

– «Да. Что ты делаешь здесь?»

– «Сражаюсь за будущую жизнь моей и твоей стаи».

– «Как?»

– «Не даю умирать тем, кого ОН хочет убить. Моим (разным) – там за рекой – нужна еда. Много еды. Они голодают. Я должен взять ее на твоей земле».

Семен представил обобщенный образ стада из множества животных – добычи, – которое движется сначала по степи, а потом между берегом и изгородью, сбиваясь все плотнее и плотнее. Волки преследуют, люди встречают…

– «Твои не смогут этого сделать».

– «Возможно. Мы – сражаемся. За твоих потомков тоже. – В качестве довеска Семен "кинул" образ волка в клетке зоопарка. – Не хочу, чтобы так было».

– «Я тоже».

– «Тогда уходи. Или помогай. Это – твоя земля».

Семен получил внятный, но немного подкорректированный образ из «Охоты на волков», а потом короткий ответ:

– «Да».

Волки дотащили нарту до лагеря и ушли. Людям оставалось только ждать.

Ожидание длилось почти двое суток. Как провели это время голодные неандертальцы в снегу, интересоваться Семен не стал – он сидел на полюбившемся останце высокой террасы и смотрел вдаль. Помочь кому-то или что-то изменить он уже не мог.

Еле различимое пятно у самого горизонта сгустилось и начало медленно перемещаться в сторону реки. Семен полагал, что это олени, дикие лошади или сайгаки, однако все оказалось гораздо круче – бизоны! Спускаться вниз он начал, когда стало ясно, что большая часть стада оказалась между изгородью и берегом.

До места событий пришлось добираться пешком. Семен догадывался, что там увидит, но действительность превзошла все его ожидания. Обрыв был, конечно, не тот, с которого можно упасть и разбиться насмерть. Взрослый здоровый зверь, наверное, мог бы и спрыгнуть, не поломав ног. Только внизу животных встречало полтора десятка озверевших от голода, но все еще очень сильных мужчин с тяжелыми копьями. Вот такой – «контактный» – бой (или забой?) был именно тем, что они умели лучше всего.

Двое охотников погибли, один был ранен. Одна из женщин умерла на месте, объевшись сырого мяса. Сосчитать убитых бизонов Семен не смог – несколько десятков, не меньше. Это была не первая бойня, увиденная им в этом мире, и все-таки, и все-таки…

И все-таки он нашел в себе силы: «Это, по сути, моих рук дело. И оправдать его может только одно – для неандертальцев я окончательно стал богом и это нужно использовать в полной мере».

– Меня слушайте! – рявкнул Семен. – Слушайте и делайте то, что скажу! Раненых животных добить немедленно. Туши, пока не замерзли, ободрать и разрубить для переноски. Сухожилия вытаскивать и сохранять – я покажу, как это делается.

В эту ночь никто из взрослых не спал. Но не потому, что был устроен «праздник большого мяса» – какое там! При свете костров шла разделка бизоньих туш. Это было серьезным нарушением традиций, но Семен был непреклонен – вплоть до убийства или изгнания.

Головы, потроха и часть шкур он разрешил перетащить в жилища. Все мясо – на площадку остан-цовой террасы. Спросить «зачем?» осмелился только Хью, на что Семен ответил коротко и непонятно:

– Будем держать монополию на продовольствие!

Дальнейшие события разворачивались как на ударной комсомольской стройке. Или в колымском концлагере, борющемся за перевыполнение плана. От работ были освобождены лишь женщины с малолетними детьми. Все остальные трудились от зари до зари. Начатые, но незаконченные постройки на стоянке были развалены. Вместо них возведен один общий длинный дом с несколькими очагами, накрытый бизоньими шкурами. Места в нем должно было хватить на всех с запасом. Смысл этой «коммуналки» по замыслу Семена заключался в том, что все семейные и территориальные общности отныне отменяются (недовольные могут сваливать!), и образуется одна – с ним самим во главе. Но поскольку он почти бог (или не почти?), то у него имеется полномочный земной представитель – вот этот злобный парнишка по имени Хью.

Как только с обустройством стоянки было покончено, работы переместились на другой берег. Наверно, для неандертальцев происходящее было полным абсурдом. Они, впрочем, такими понятиями не оперировали. Семен же был непреклонен: четверо рубят, остальные таскают – туда, на высокую площадку, где лежит мясо. Те, кто таскать бревна не может, будут их ошкуривать, то есть сдирать кору – каменными рубилами, кремневыми сколками, да чем угодно, но чтоб была содрана! Затевая все это, Семен преследовал сразу две цели: сделать для людей «работу» – то есть занятие, не являющееся древней охотничьей магией, – нормой жизни, чем-то обыденным и привычным. А во-вторых, здесь была возможность реализовать давнюю мечту о нормальном доме – избе.

Троих подростков, вооруженных единственной лопатой, Семен загнал в яму на северном краю площадки и заставил ее углублять и расширять, превращая в небольшой котлован. Парни старались, но дело почти не двигалось, поскольку валуны и галька были сцементированы мерзлым песком. Тогда было приказано таскать хворост и жечь в яме большой костер – сутки непрерывно. Этого хватило, чтоб прогреть слой сезонного промерзания, и за несколько дней земляные работы были закончены. Яму заполнили кусками мороженого мяса, перекрыли бревнами, шкурами и засыпали снегом, оставив узкий лаз сбоку.

Никаких архитектурных излишеств Семен решил не устраивать. Вместо фундамента четыре валуна – краеугольные, так сказать, камни. На них первый венец бревен «в лапу», потом второй, третий и так далее до высоты двух с половиной метров. Потом настил потолка и еще четыре венца нетолстых бревен. Как соорудить нормальную стропильную систему без пилы и гвоздей, он придумать не смог. Поэтому организовал возведение плоского наклонного навеса укрепленного на стойках примерно в метре над последним венцом бревен. На первом этаже массивная дверь, открывающаяся наружу, и примитивная лестница из двух связанных бревен. Вместо окон – узкие горизонтальные щели. Щелей, впрочем, в стенах было с избытком, да и все сооружение совсем не выглядело шедевром, не говоря уж о том, что выполнено оно было из сырых мерзлых бревен различных пород деревьев. Тем не менее Семен надеялся, что в процессе «усадки и усушки» вся конструкция не развалится, а станет еще прочнее.

– Хороший пещера, – качал головой Хью. – Большой. Сверху стрелять, камни бросать – хорошо.

– В мое отсутствие можешь жить здесь. Баб-то себе присмотрел уже? Будешь своим людям мясо выдавать – по мере надобности или по своему желанию.

– Весна, лето – вода. Хью здесь, люди там. Ходить нет.

– Плавать будете через реку.

– Темаг плавать нет.

– Жрать захотите – поплывете! Я в лесу пару-тройку тополей подходящих высмотрел. Лодки делать будем – долбленки называются. Как раз до весны развлечений хватит. А остальные пусть бревна для забора таскают.

– За-бора – что?

– Ну, изгородь такая. Потом объясню – зимой ее все равно не построить.

Остаток зимы Семен провел в разъездах – мотался на упряжке между поселками лоуринов и неандертальцев. Дома нужно было соорудить щиты для женщин-воительниц и облицевать их металлическими пластинами. Освоить самому и показать другим приемы работы с этим защитным вооружением. Кроме того, Семен настоял на строительстве в поселке большого погреба-холодильника – как возле избы, только лучше. Идея заключалась в том, чтобы методом послойной оттайки выкопать приличный котлован, как следует проморозить грунт, а потом перекрыть яму так, чтобы исключить доступ теплого воздуха летом.