Трудно себе представить, что такое сражение могло произойти не в зоне боевых действий, а в мирное время в Московской области. Но простые граждане не узнают об этом кровопролитии. Средства массовой информации не осветили происшедшее событие. Так нужно властям.

После кровавой разборки в районе Домодедово лидер Новокурданской группировки чувствовал себя безнаказанно. Оставляя за собой кровавый след, он шел семимильными шагами по списку, полученному от специальных агентов.

То тут, то там срабатывали взрывные устройства, подрывая автомобили и унося жизни авторитетов криминального мира. По всей Москве раздавались выстрелы снайперских винтовок. Тщательно вышколенные киллеры Новокурданской группировки вели планомерный отстрел неугодных правоохранительным органам лиц. Редели ряды воровского братства. Гибли лидеры столичных группировок.

Но самое любопытное, убивали, как правило, тех, кто более других поддерживал порядок в преступном сообществе. Кто имел какую-никакую мораль и следовал хоть и воровским, но все же законам. Им на смену приходили преступники иной категории. Преступники, лишенные той субстанции, которая называется совестью. У них были атрофированы все человеческие нормы морали, а такие понятия, как слово, долг и справедливость, для них не имели ни малейшего значения.

Руководство спецслужб начинало понимать, какую ошибку оно допустило. Выпущенный из клетки зверь оказался хуже предыдущего. Необходимо было загнать его обратно. Тем более что поставленная цель в большей мере была достигнута.

Использовав Черепа для намеченной цели, руководство органов пришло к решению о его ликвидации и ликвидации всей Новокурданской группировки. Осталось лишь решить вопрос о способе его устранения. Убрать его силами спецслужб или, лишив поддержки, дать возможность развиваться событиям естественным путем? В этом случае судьба Шабалова была бы предрешена. Лишенный подпитки от госструктур, Череп рано или поздно будет уничтожен, стерт с лица земли преступным сообществом России.

Вариант спонтанного развития событий наиболее подходил силовым ведомствам. Он был более естественным и гарантировал наименьшие потери. Когда до руководства спецслужб дошли слухи о решении, принятом на воровской сходке, они молча перекрестились. Пусть все идет своим чередом. Пусть все будет так, как должно быть.

Через час после приезда Мустафы на конспиративную дачу Шабалова приехали еще два его бригадира — Барсук и Толик Шикало, прозванный Шакалом за созвучность фамилии. Они вошли в комнату к Черепу, где сидели Мустафа и несколько других «старших» Новокурданской группировки. Антона не очень удивил тот факт, что вновь прибывшие держали в руках три черных полиэтиленовых пакета.

Ни слова не говоря, они вытряхнули перед своим главарем содержимое пакетов. Это были три отрезанные головы, две из которых принадлежали братьям Сташко, принимавшим активное участие в Домодедовской бойне, а узнав третью голову, Череп привстал от неожиданности. Она принадлежала ссучившемуся вору Федору по прозвищу Жид. В зубы каждой из голов было вставлено по игральной карте. Нетрудно догадаться, что это были крестовые тузы.

— Откуда подарки? — поинтересовался Череп у пришедших подельников со звериными кличками.

Барсук и Толик Шакал сбивчиво рассказали, что, потеряв телефонную связь с бригадой братьев Сташко, они приехали на квартиру в Марьиной роще. Войдя вовнутрь, обнаружили несколько трупов. Тела братьев были обезглавлены, а на обеденном столе лежали три перевязанных черных полиэтиленовых пакета. Рядом с ними валялся клок бумаги, на котором было написано: «Гостинцы для Черепа».

Главарь Новокурданских тщетно пытался связаться с агентами спецслужб, своими недавними союзниками и надежным прикрытием. Он пробовал пробиться к ним по разным каналам, но безрезультатно. И тут ему открылась страшная в своей реальности истина — его кинули.

Продажные мусора вероломно отдали его на съедение российскому преступному синдикату. Его плешивую голову покрыла холодная испарина. Он почувствовал зловонное дыхание смерти. В его садистское нутро стал медленно просачиваться леденящий ужас. Сея смерть направо и налево, он не ожидал, что зловредная старуха с острой косой сможет подобраться к нему так скоро и так близко. Убивая других людей, он не задумывался, что в итоге может погибнуть сам. Осознав это, Шабалов почувствовал страх.

Сконцентрировав волю в кулак, он произнес:

— Ну война так война. Назад дороги нет. Запомните все: кто попытается сквозануть или переметнуться, будут уничтожены страшным, очень страшным образом. — Череп заскрипел зубами.

Члены его группировки, у которых он вызывал панический страх, — страх на каком-то неведомом подсознательном уровне, боялись своего босса больше, чем всю мафию мира, вместе взятую.

— Сейчас нужно напрочь поменять всю малину. Сменить все хаты. Срочно обзавестись новыми. Всех пацанов привести в боевую готовность, чтобы даже спали с оружием и были готовы выдвинуться по первому сигналу. Как говорилось в фильме «Крестный отец», нужно «залечь на матрацы».

Антон Шабалов сознавал, что его шансы на выживание мизерны, но в силу врожденной самоуверенности и веры в свое превосходство над всеми он был готов до последнего патрона отстаивать свое право на существование.

Прошла неделя. Страх, конечно, весомая штука, и хоть шеф приказал реже высовываться и показываться на людях, Мустафа в силу своей глупой бесшабашности решил слегка покуролесить. Надоело несколько дней валяться в одной из снятых квартир, не выходя за ее пределы. За последние семь дней ничего особо страшного не произошло, и, несмотря на объявленную войну, Боря позволил себе некоторую «расслабуху». Подбив на развлекательную вылазку Барсука — двухметрового мордоворота с толстыми щеками, который, кстати, боялся нарушать приказы босса, и взяв пару бойцов своей бригады, Мустафа с Барсуком поехали на проспект Мира.

Остановив машину у сверкающего неоновыми огнями стриптиз-клуба «Белый медведь», они, приказав бойцам ждать их в автомобиле, зашли в заведение. Помещение клуба было достаточно компактным. Посреди главного зала располагалась полукруглая сцена. В ее центре возвышался хромированный столб для танцев. Нижняя его часть начиналась прямо в центре сцены, а верхняя упиралась в высокий потолок. Как раз в данный момент вокруг него извивалась полуголая стриптизерша.

Уверенными шагами Мустафа и Барсук, минуя услужливого администратора, проследовали в кабинки, находящиеся с левой стороны от сцены. Заказав официанту литровую бутылку виски бурбон «Джим Бим», колу и лед, кенты стали таращиться на выступающую в паре метров от них длинноногую стриптизершу.

Ее номер уже подходил к концу, и кроме туфель на шпильке и яркого розового парика из всей одежды на ней остались лишь трусики. Впрочем, трусиками их можно было назвать с большой натяжкой, так как состояли они из узких тесемочек, одна из которых утопала между аппетитными ягодицами. Судя по всему, танцовщица не собиралась расставаться с последней деталью своего туалета. Программа это делать не обязывала, а вынудить ее к этому могла лишь дополнительная оплата. Когда музыка закончилась, стриптизерша шустро соскользнула по лестнице вниз, а на ее место впорхнула следующая.

Ведущий по микрофону представил ее, назвав звучным именем Матильда. На ней были обтягивающие серебристые сапоги-ботфорты на прозрачном высоком каблуке, а на плечи накинут блестящий, как металлическая фольга, плащ с капюшоном.

Под завораживающую музыку певицы Шаде стриптизерша начала свой танец. Ее точные движения, то плавные, то резкие, выдавали профессиональную танцовщицу. Плащ с капюшоном был медленно расстегнут и ловко скинут со сцены. Через некоторое время за ним последовал и бюстгальтер. Все это было проделано столь искусно и сексуально, что создавалось впечатление, будто девушка вжилась в роль коварной искусительницы и королевы соблазна. Демонстрируя зрителям свою превосходную гибкость и растяжку, она вытворяла вокруг шеста сногсшибательные хореографические па, наполненные элементами акробатики.