— И вы понятия не имеете, чем он занимался?

— Нет, не имею. О деньгах он никогда не говорил. По некоторым случайно оброненным фразам я пришла к выводу, что его мать оставила ему в наследство какую-то недвижимость на юге, и у меня сложилось впечатление, что именно в Уэйнспорте. Но, мистер Рено, не странно ли, что никто и никогда не слышал о нем в этих местах ничего?!

— Ну что вы! — успокаивающе заговорил Рено. — Вы же сами сказали, что город довольно большой. Понимаю, что задаю слишком личный вопрос, но все же постарайтесь ответить на него честно: когда он уезжал, вы не поссорились?

Она решительно замотала головой:

— Слава Богу, нет. Знаете, я умоляла взять меня с собой. Но он сказал, что будет очень занят и что летом в этих краях ужасно жарко. Мы никогда с ним не ссорились. А в тот день, прочитав газету, он был как-то особенно задумчив и озабочен, но при этом был, как всегда, очень внимательным и предупредительным.

— Речь шла об уэйнспортской газете?

— Да, «Экспресс». Он…

— Простите, что перебиваю вас, миссис Конвей, но он говорил вам что-нибудь о своих планах после чтения газеты?

— Да. Он вошел с ней в руках с улицы и дочитывал уже в гостиной. Когда я из соседней комнаты услышала, что он что-то говорит, и выглянула за дверь посмотреть, не со мной ли он разговаривает, он меня даже не заметил, настолько был поглощен этим чтением. Весь остаток дня потом был рассеян, а вечером сказал, что ему надо непременно съездить в Уэйнспорт.

— Газета, которую он читал, сохранилась?

— К сожалению, нет! Мистер Макхью спрашивал о том же, но газету выбросили.

— Вы не помните дату ее выхода из печати?

— Точно — вряд ли, но, должно быть, что-то число двенадцатое. Как вы заметили, газета всегда устаревает на два-три дня, а он выехал из Сан-Франциско на следующее утро, и это было уже шестнадцатое.

— Скажите, последнее письмо, полученное вами от него, было отправлено из Уэйнспорта четырьмя или пятью днями позже?

— Да. Двадцатого.

«Прошло уже чуть больше месяца с тех пор, — подумал Рено. — И все это время его машина стоит в полицейском гараже. Или с Конвеем что-то произошло, или он намеренно скрылся. Но зачем тогда было писать жене с дороги, если он собирался исчезнуть? Совсем неразумно!» Пит поднялся и стал мерить шагами комнату.

— Хорошо, миссис Конвей. Пойдем дальше!

Можете ли вы пересказать мне всю информацию, которую сообщил вам Макхью с момента приезда сюда?

— Подождите минутку.

Она опять скрылась в спальне. Через мгновение вернулась, держа в руках два толстых конверта и телеграмму.

— Вот, здесь все, за исключением того, что он сказал мне по телефону. Звонок был последним по времени и очень странным. Я подумала, что ему удалось что-то узнать. — Сев в кресло, она на мгновение замерла, пытаясь сдержать подступившие к горлу слезы. — Но все по порядку. Сначала была телеграмма.

Рено взял пожелтевший листок бумаги и прочитал: «Пожалуйста сообщите был машины прицеп-трейлер Макхью».

На вопросительный взгляд Рено она только пожала плечами:

— Тогда я тоже ничего не поняла. Если он пытался разыскать машину, то ему были известны ее и лицензионный и заводской номера.

— Нет, речь шла явно не об идентификации машины. А был ли прицеп на самом деле?

— Когда муж уезжал из Сан-Франциско, не было.

Рено кивнул:

— Именно это и хотел знать Мак. Значит, когда он ее обнаружил, машина была уже с прицепом. А нашел ли он трейлер?

— В том-то и дело, что это был совсем не трейлер.

Озадаченный, Рено недоверчиво уставился на миссис Конвей, а когда раскрыл было рот, чтобы продолжить разговор, в спальне зазвонил телефон.

— Простите, — произнесла она, вставая, и вышла.

Рено так и впился взглядом в надписи на конвертах, однако одернул себя: надо дождаться ее возвращения, пара минут ничего не решают, а с ней стоит быть пообходительней. Но что, черт возьми, миссис имела в виду, сказав, что это был не трейлер? Есть, правда, одно объяснение, но оно явно лишено смысла.

Вдруг Рено понял, что отчетливо слышит ее голос, доносившийся из другой комнаты.

— Да. Да. Понимаю, — говорила она тихо изменившимся от волнения голосом. — Конечно же нет, как вы сказали. Никто. Совсем никому… Где?..

Протока Консула? А потом свернуть… Я найду!

Трубка звякнула о рычаги, и миссис Конвей появилась в дверном проеме, упорно избегая взгляда Пита.

— Извините, мистер Рено, — произнесла она смущенно, — но я вынуждена сейчас попросить вас покинуть меня.

— А отчеты Мака?..

— Я передумала. Глупо было даже думать, что их можно было давать кому-то для чтения.

— Вы не можете так поступить! Я должен просмотреть их!

— Пожалуйста, — со слезами в голосе почти прокричала она, — уйдите! Я… Я не могу больше говорить об этом.

Рено поднялся. Кажется, до него стал доходить смысл происходящего.

— Он снова позвонил вам? Этот… неизвестный?

Миссис Конвей ничего не ответила, но глаза ее молили без слов. Рено же с сожалением думал о двух конвертах, лежащих на столе, однако тут уж ничего нельзя было поделать.

— Ладно, — бросил он разочарованно. Но, берясь за ручку двери, помедлил:

— Но прежде чем уйти, я скажу вам следующее. Во-первых, ваш собеседник-невидимка не внушает мне никакого доверия и я бы очень хорошо подумал, прежде чем платить ему за информацию. А во-вторых, я продолжу выяснение обстоятельств дела, хотите вы того или нет. И если докопаюсь до истины, кому-то очень не поздоровится.

Даже в лифте его еще трясло от гневного разочарования: еще каких-нибудь пять минут — и он был узнал все, что удалось обнаружить Маку.

Но теперь уж ничего не поделаешь. Ясно, звонивший предупредил, чтобы она никому ничего не рассказывала, а еще сообщил, где они должны встретиться.

В холле его вдруг осенила внезапная мысль.

Остановившись и мгновение подумав, он повернул к телефонным кабинам. Этот звонивший клялся, что ему известно нечто о Руперте Конвее. Что ж, если миссис Конвей выведет его на него…

В телефонном справочнике Рено нашел адрес конторы по прокату автомобилей, поспешил в ближайший к отелю пункт. Взяв машину и разжившись картой дорог, он объехал квартал пять или шесть раз, прежде чем на парковке освободилось подходящее место, откуда просматривался выход из отеля. Плавно подкатив к этому пятачку, он бросил монетку в счетчик и приготовился ждать. Часы показывали четверть шестого.

Улица утопала в косых лучах клонившегося к горизонту бронзового солнца, жгучий блеск которого слепил глаза. Прошедшие пятнадцать минут показались невыносимо долгими. Может, он уже упустил ее? Рено достал из бардачка карту и принялся изучать ее, то и дело поглядывая на вход в отель. Одна из несметного числа, пересекавшая главный судоходный фарватер на извилистом пути к Мексиканскому заливу, протока Консула находилась примерно в тридцати пяти милях от города в юго-восточном направлении.

Оторвавшись в очередной раз от карты, Рено увидел наконец, что из гаража отеля выезжает серый «кадиллак» с калифорнийскими номерами. Вполне возможно, что это машина миссис Конвей. Из автомобиля вылез работник гаража в белой куртке, а на пороге отеля появилась и сама миссис Конвей.

Рено пристроился в хвост покидавшей подъездную зону отеля машины. В достаточно оживленном транспортном потоке центра города он держался как можно ближе к машине миссис Конвей, но, выехав на открытое загородное шоссе, намеренно отстал, позволив двум-трем автомобилям занять место между ними. Солнце садилось, и тени сгущались в лабиринтах веток покрытых мхом дубов, росших по обе стороны дороги. Мелькали редкие фермы, будто разбросанные ураганом островки цивилизации в этом заболоченном крае.

Наблюдая за идущими впереди машинами, Рено вдруг с внезапной злостью почему-то подумал: а имеет ли все это хоть малейшее отношение к его сестре Вики? Не исключено, что он вообще теперь попусту тратит время. Но ради чего, скажите на милость, человеку, задумавшему кануть в неизвестность, объявлять, куда он направляется, писать в день по письму до тех пор, пока не добрался до конечного пункта, и оставлять машину на улице, где ее обязательно заберет полиция?!