Душа Остапа в спироскопе выглядела как маленький соленый огурец и располагалась в районе желудка. Душа Олеси привиделась мне красной и круглой, как помидор, но располагалась ниже пупка. У Коли обнаружилась маленькая зеленая звездочка в районе кадыка, которая к тому же мерцала.

Впрочем, эти картинки были мои личные. Свойство спироскопа заключалось в том, что каждый видел чужую душу по-своему, ибо этот образ зависел и от его души. То есть прибор ни в коем случае не был объективным прибором. Как и душа не была материальным объектом.

Костик потом признался, что душа Олеси выглядела не помидором, а цветком, но располагалась там же. А душу алкаша Коли он увидел в мозжечке.

Сигма рассмотрела всех, шепнула мне: «Потом расскажу» – и мы стали выпивать.

А потом мы включили музыку, дальше пришел участковый, Сигма рассматривала всех через спироскоп и чуть не лишилась его, кстати, потому что Полуэктовым это не понравилось и они потребовали конфисковать странный прибор, но оснований для этого было маловато.

Наконец все ушли.

Уходя, Костик обещал вскоре соорудить нечто чудесное, для чего даже Нобелевки будет мало.

– Ты хороший, Джин, – сказала Сигма, обнимая меня – Я очень устала.

Я уложил ее на тахту, укрыл одеялом и погасил верхний свет.

А сам нацепил спироскоп и принялся ее рассматривать. Ни единого пятнышка не было видно в четко очерченном контуре ее фигуры.

Я принялся носить на кухню грязную посуду.

Когда я с чашками и блюдцами появился там, свет в кухне не горел. И я увидел сквозь спироскоп, который я забыл снять, каких-то светлячков, которые быстро перемещались в темноте.

Я врубил свет. Кухня была полна тараканов. И в некоторых из них горел огонек души.

Чьей? Человеческой? Тараканьей?

Души были разноцветные – от ослепительно белых до черных, окаймленных горящей черточкой.

Тараканы с легким шуршанием разбегались от яркого света, вскоре исчезли все.

Я был потрясен.

Я даже не стал мыть посуду, а вернулся в комнату и не раздеваясь улегся на диване.

– Ты там будешь спать? – раздался сонный голос Си.

– Да, – ответил я.

– Это верное решение, – пробормотала она.

– Си! – позвал я.

– Угу…

– Там… тараканы на кухне… и у них внутри светлячки, – я не мог выговорить слово «душа» применительно к тараканам.

– А мадам Полуэктова раньше была глистом. Спи. Это нормально, – прошептала Си. – Мы ничем не лучше тараканов…

Между тем Мачик ежедневно звонил в магазин и справлялся, не выздоровела ли Сигма. Он уже наведывался в ее общежитие и выяснил, что она отбыла в неизвестном направлении. Шнеерзон, предупрежденный нами, говорил, что знать ничего не знает.

Мачик нервничал.

На пятый день он заявился в фирму и сказал, что дальше терять времени нельзя. Предложил мне должность начальника секьюрити нового предприятия с окладом в пять раз больше, чем я получал у Шнеерзона, и назначил совещание назавтра. В совещании должны были участвовать, кроме него, Шнеерзон, Костик и я. И еще новый менеджер по продажам, некто Макс.

Отступать дальше было некуда, нужно было решать.

Мы с Сигмой пару раз затевали разговор о предложении Мачика, но я видел, насколько оно ей тягостно. Она что-то мямлила, уводила разговор на другую тему, короче, вела себя совершенно не по-деловому. Хотя я-то знал, насколько серьезно Си относится к своей уникальной способности. Но жить-то надо! Здесь, по крайней мере, светили какие-то деньги. Плюс известность.

И я еще раз задал ей этот вопрос. Хочет ли она быть звездой черной и белой магии, стать знаменитой, работать с душами клиентов.

– Джин, не ври, – сказала Сигма. – «Работать с душами» – это красиво звучит. Я с ними вхожу в контакт, с каждой. Это мне интересно, потому что войти в контакт с незнакомой душой – это тебе не перепихнуться по пьянке, извини…

Вот это мне в ней особенно нравилось: «перепихнуться по пьянке», блин! Кто бы говорил. Девственница в двадцать два года! Я каждую ночь сплю с ней голой, сжав зубы. Перепихнуться по пьянке!

– Ты ведь предлагаешь совсем не работу с душами… – продолжала она.

– Я ничего не предлагаю. Мачик предлагает.

– Ты сам не знаешь еще, что он предлагает. И я не знаю. Я и сама могу работать, мне Мачик не нужен… Ты очень хочешь, чтобы я согласилась? – спросила она.

– Нет. Я боюсь за тебя. Мачик не простит. И мне не простит. Он может сделать что угодно, когда ему мешают.

Си улыбнулась.

Впервые я увидел у нее эту улыбку кобры, готовящейся к прыжку.

– Я тоже кое-что могу, – сказала она.

– О’кей, договорились. Делай, как знаешь, – сказал я. – Но я его предложение приму. Нам нужны деньги.

Я действительно хотел остаться в этом проекте Мачика не только для денег, но и ради спортивного интереса, если можно так выразиться. Я полагал, что Мачик никак не свяжет меня с исчезновением Сигмы.

Но я слишком хорошо думал о Шнеерзоне. Старик сдал меня уже на следующий день.

Мачик приехал темнее тучи. Прошел в пустующий зал светомузыки, кивком головы показал, чтобы я следовал за ним.

Там он закрыл дверь, уселся на стул верхом, скрестив руки на спинке, и долго изучающе смотрел на меня.

– Слушай, так друзья делают, нет? – наконец начал он. – Ты мне сказать мог? Тебе девка дороже, чем друг?

– Ну, не хочет она, не хочет! – вскричал я.

– Э! Не об этом базар. Хочет она – не хочет, мне на это наплевать. Я с нею еще не говорил. Меня друг предал! Я тебя в свою команду взял, доверие тебе оказал!.. Знаешь, что я с такими делаю? Нет, не убиваю, я не зверь. Хотя, если крупно предал – убиваю. Просто говорю ребятам: поучите человека жить. И человек помнит. Долго помнит…

– Извини, Мачик, – сказал я.

– Первый и последний раз. А Симка твоя дура баба. Я же ей весь кислород перекрою, если она захочет себя как-то сама двигать. Не понимает она, нет?

Признаться, я сам этого тоже пока не понимал.

Разговор он закончил тем, что передал через меня приглашение Сигме на собеседование.

– У тебя с нею серьезно? – спросил он напоследок.

– Да как сказать… – я неопределенно повертел ладонями.

– Э-э… Плохо твое дело, Жека. Это знать надо. Мне это надо знать.

Я передал Сигме приглашение, и она отправилась к Мачику. Внешне это выглядело как совместный обед в ресторане «Палкинъ», как я потом узнал. Мачик умел совмещать приятное с полезным.

Я нервничал. Мысленно выдвигал доводы «за» и «против», прикидывал, как Си сможет реализовать себя без помощи Мачика, гадал, что он ей предложит. В глубине души я хотел, чтобы они договорились. Я соглашатель.

В конце концов, люди пишут романы, сочиняют песни, потом кто-то это издает, раскручивает, они становятся знамениты… Талант должен получать вознаграждение. Его должны обслуживать менеджеры, рекламщики, журналисты, Его должна боготворить толпа.

Разве Сигма со своим уникальным даром не заслуживала популярности?

Сигма вернулась от Мачика возбужденная не только вином. Глаза ее сияли.

– Он предложил мне десять тысяч! – воскликнула она и завертелась по комнате в танце.

– Рублей? – тупо спросил я.

– Баксов!! – заорала Сигма. – В месяц! И контракт на пять лет!

– За что? – осведомился я еще более тупо.

– Вот! Это самое главное! За что?!

Сигма рухнула на тахту и вдруг зарыдала, уткнувшись лицом в подушку.

– Ты чего?… Ну… Си, не надо… Купишь автомобиль… Гитару… – успокаивал я ее, не понимая.

Она только отрицательно мотала головой. Потом вытерла слезы уголком подушки, обернулась ко мне и начала рассказывать, за что ей предложили такие гигантские бабки.

Бизнес-план Мачика состоял в сочетании официальной и неофициальной частей. Черного и белого бизнеса. Это дело обычное, этим почти все занимаются. С белой части платят налоги и имеют известность, черная дает необлагаемую налогами наличность.