– Это Вторая Земля, она по рельефу похожа на Первую Землю, только там очень много городов, из-за чего многие места совершенно не узнаваемы. Но если хорошо познакомишься с общим устройством нашей, тебе и на первой будет легче ориентироваться. Этот шарик называется глобус, и, конечно, он не простой. Коснись указкой, – и мне в руку попала длинная палочка, – любой точки и посмотри, что получится.

При прикосновении на глобусе появилось изображение, похожее на ладошку.

– А теперь щелкни два раза.

Я щелкнула, и место, к которому я прижималась указкой, увеличилось, и стали видны массив леса и речка.

– Прикоснись еще.

И, о чудо, стал виден берег реки, тихая заводь, голые деревья, стоящие на берегу, слой листьев, лежащий под ними, и пожухлая трава на пригорке. Все дышало поздней осенью. Я как будто стояла в том месте и чувствовала аромат пожухлой листвы, холодную зябь воды и землю, которая уже ощутила первый заморозок. Чудеса.

– Молодец, Лотта. Ты увидела эту точку, почувствовала ее, а теперь протяни нить пути отсюда туда, захоти перенестись в нее, увидь себя стоящей на берегу. Только прошу – не увлекайся сильно, а то потом мне придется тебя ловить и переносить обратно.

Я попробовала, и меня как будто рванула и подняла над землей неведомая сила, которая тянула в этот только что увиденный и такой желанный кусочек мира. Но попасть не получилось, что-то мощно выдернуло меня из моих грез, и я услышала голос Сирин:

– Говорили же, у нее стразу получится, она же путница. Хорошо, что удержать удалось. Лови потом.

Я удивленно посмотрела на Сирин.

– Я что, чуть туда не переместилась?

– Вот именно. Сильна ты, девочка, в своих видениях и желаниях. Сильна. Давай потренируемся видеть точки, и ты уж, пожалуйста, не проявляй желания туда переместиться. А то можем не удержать.

Еще несколько часов я тыкала указкой в различные точки глобуса, отгоняя от себя жгучее желание заглянуть в одно место, а именно, во дворец, где сейчас находился Карен. Ну очень хотелось. Просто посмотреть, как он. На глобусе не было названий городков и поселков, и это затрудняло поиск. Но я, думая, где искать, вспомнила наше путешествие и начала потихоньку водить по глобусу рукой с указкой. Сначала нашла город, потом дворец и начала увеличивать его изображение. Что во дворце, я, конечно, увидеть не могла, но ведь мог же он, например, в парке гулять. Так захотелось его увидеть. Моей мечте суждено было сбыться. Такой знакомый белый конь Хи выезжал из дворцовой конюшни. Хи в красивом голубом кафтане на меху приблизился к дожидающимся его полутора десяткам придворных. Сопровождают на прогулке. Интересно, он еще наследный принц или уже король? Среди придворных были не только мужчины, но и дамы. Не понравилось мне это очень. Особенно одна, она так и крутилась в возле него, подъезжая совсем близко и, пристроив наконец свою лошадь рядом с лошадью Хи, начала весело щебетать. Жаль, что не слышно, о чем рассказывает. Карен улыбнулся ей, довольно официально, но улыбнулся, и сердце мое залила ревность. Он там развлекается, фрейлины вокруг него крутятся, а я тут беременная страдаю.

Внутренний голос хихикнул: «Во-первых, не страдаешь и чувствуешь себя нормально, на Буяне не страдают токсикозом. А во-вторых, кто мешает вернуться? Подучись немного перемещаться – и появись. Стоит ведь ему, наверно, про детей-то знать, ведь отец он, а тут наследники?»

Но не хотела, почему – не знаю, а может, наоборот – хотела. Разобраться бы в этом сначала самой, а потом– что потом? Смотрела, как завороженная, и поняла, что страшно соскучилась. Так бы и наблюдала за ним, но изображение не сохранялось долго и вскоре пропало, а я поняла, что очень устала.

– Я не видела, чтобы Лаки пользовался глобусом, когда хотел перенестись.

– Зачем ему глобус, он каждый уступ и каждый поворот дороги на планете выучил наизусть за столько-то лет. Ему просто стоит представить точку, в которую он хочет переместиться, и при некоторых затратах сил он там. У тебя пока так не получится. Но учись, пусть сначала привязка будет грубой, а потом более тонкой. Научишься. А теперь перерыв на обед, а потом опять учиться.

После обеда хотелось спать: уж больно вкусно и сытно меня кормили, но родственницы были непреклонны. Алконост сказала:

– Надо было потоками с утра заниматься, на свежую голову, а то у нее не только тело, но и душа сытая и тяжелая, может нырнуть глубоко. Давайте пока немного теории, а потом показывать будем. Ощути себя этим миром, ветром, колыхающим ветви деревьев и траву, морем, ласково ударяющимся о скалы, ощути.

И они начали рассказывать про то, что Земля и сама живая, и ее окружает особая многослойная энергоинформационная оболочка, в которой сохраняются и перерабатываются знания людей и сущностей, живых сегодня и живших ранее – их мысли, желания, эмоции, что они переплетены с ощущениями самой земли.

– Мы не совсем понимаем, как это работает, слишком сложная это структура. В ней можно плыть, как в воздухе, скользить в ее потоках, как делаем мы, и ощущать информацию. Обладая определенным умением, можно получать знания и идеи, а можно погрязнуть в ужасах ощущений мерзости произошедшего когда-то. В этой оболочке рождаются новые души, и скользят доныне неприкаянные души, которые не смогли выполнить свою миссию до конца и жаждут найти новое тело, что поможет им это осуществить. Многое происходит там, многое и непонятное.

– Я, – сказала Алконост, – летаю в верхних, более легких слоях, а Сирин хуже приходится – она опускается ниже и ощущает много грустных знаний и эмоций. Некоторые люди тоже могут ощущать эти знания\ познать их, но им трудней и осознать их, и разобраться в том, что узнали. Поэтому, когда Сирин видит, что человек в грязный поток попал, предупредить его хочет, а часто получается, что это за знак беды принимают, вместо того, чтоб подумать, как избежать неприятностей. От бессилья она часто плачет и грустит. А так она веселая, радостная сама по себе. Слушать ее надо, когда встретишь, а не убегать в панике.

– А что, подумав хорошо головой, любые беды обойти можно?

– Нет, девочка моя, не любые. Вот когда Дева Обида, да еще с Див птицей перед людьми появляются, большая беда приближается – война ли, голод ли, разруха ли, а то и все вместе. Встретишь их – к лиху готовиться надо, спасаться, и то не всегда спасёшься. Часто они на первой Земле показываются, слишком часто.

– А может, ну их, эти потоки, как-то все сложно больно, – жалобно так прошептала я.

– Тебе нужно научиться брать в этом поле информацию о людях, научиться ее использовать для понимания их места в жизни, – серьезно сказала Гамаюн.

И мы начали учиться. Я как будто то окуналась во что-то липкое и грязное, то парила в воздухе и дышала полной грудью, то наполнялась радостью или отчаяньем и за час занятий так выглядела и ощущала себя, будто по мне стадо свиней пробежало. Упала на траву в полном бессилии, и в голове крутилась мысль: «Неужели столько ужасного в мире и столько грязи?»

– Успокойся, – послышался голос Сирин, – это ты просто выше нижних слоев подняться не смогла, в них и утонуть можно от тоски, мы тебя сейчас в баньку отнесем, там отмоешься.

Лежала в бане на лавке и думала: «Не хочу этого знать, не хочу. Уметь этого не хочу, хочу на крыльях летать, а не в потоках, зачем мне люди, поля, чужие страдания, эмоции».

Что такое хорошо и что такое плохо, примеры на пальцах

Рано утром мы тетушкой Гамаюн сидели под Мировым деревом. Невдалеке на белом камне сидела Заря-заряница и, устремив взгляд на восток, сучила нитки, да так, что, казалось, солнце из воды вытаскивает. Так и хотелось ею любоваться. Только тетушка хлопнула меня крылом по попе и сказала:

– Не отвлекайся, сама сказала, что времени у нас не так много, поэтому вот урок на утро. Люди считают, что я не только родилась вместе с нашим миром, но и назначение мое – напоминать людям о высших ценностях бытия. Но с ценностями дело обстоит сложно и не всегда однозначно. Есть, конечно, незыблемое, но об этом позже. Сегодня будем мы с тобой, Лотта, играть в игру «Что такое хорошо и что такое плохо». Ты сама многое понимаешь, не дурочка, но хочу, чтобы ты от детского абсолютизма избавилась. Начнем… ну, например, с Лилит. Она хорошая или плохая?