В то время я жил вместе с моим другом Эркюлем Пуа-ро. И как-то так повелось, что заголовки утренних газет «Дейли Блэйр»[1] я читал ему вслух. Эта газета не упускала случая поместить на своих полосах сенсационный материал. Сообщения о грабежах и убийствах не нужно было отыскивать на последних страницах — набранные крупным шрифтом интригующие заголовки сразу же бросались в глаза.

Итак, Пуаро, есть из чего выбирать. Бегство клерка, загадочное самоубийство, исчезновение машинистки. Чем вам хотелось бы заняться?

Мой друг невозмутимо покачал головой:

— Ни одно из этих дел меня не привлекает. Сегодняшний день я намерен отдохнуть, и только чрезвычайное происшествие могло бы оторвать меня от кресла. И потом, у меня есть собственные важные дела.

— Например?

— Мой гардероб, Гастингс. Если я не ошибаюсь, на моем новом сером костюме появилось жирное пятно — оно не дает мне покоя. Потом нужно упаковать теплое пальто. А еще я думаю, да я просто уверен, что пришло время привести в порядок мои усы.

— Не думаю, — сказал я, подойдя к окну, — что вам удастся осуществить эти грандиозные планы. Только что позвонили в дверь, к вам клиент.

— И не подумаю ничем заниматься. Готов сделать исключение только для дела государственной важности, — с достоинством заявил Пуаро.

Наше уединение нарушила дородная краснолицая дама.

— Вы мосье Пуаро? — спросила она, с трудом отдышавшись после подъема по лестнице и усевшись в кресло.

— Я Эркюль Пуаро, вы не ошиблись, мадам.

— Я вас представляла совсем не таким, — сказала дама, неодобрительно разглядывая моего друга. — Скажите, вы платите газетчикам или они сами превозносят вас до небес?

— Мадам! — Пуаро поднялся.

— Ну извините, вы же знаете, что сейчас творится в газетах. Начинаешь читать статью с многообещающим названием «Что сказала невеста своему неудачливому поклоннику», а там идет речь о каком-то шампуне. Оказывается реклама. Надеюсь, вы на меня не обиделись? А теперь о деле: я хочу, чтобы вы нашли мою кухарку.

Пуаро уставился на нее, в явной растерянности, что, надо сказать, случалось с ним нечасто. Я отвернулся, спрятав невольную улыбку.

— А все новые идеи, — продолжала дама. — Вбивают им в голову, что они могут стать машинистками и еще бог знает кем. Хотела бы я знать, на что жаловаться моим слугам — раз в неделю выходной, стирку я отдаю на сторону, едят то же, что и мы. Да в моем доме не знают, что такое маргарин — только самое лучшее сливочное масло.

Она остановилась, чтобы перевести дух, и Пуаро этим воспользовался:

— Боюсь, вы заблуждаетесь, мадам. Я не занимаюсь проблемами домашней прислуги. Я частный детектив.

— Знаю, — сказала посетительница. — Иначе зачем бы я стала просить вас найти мою кухарку? Она ушла в среду, не сказав мне ни слова, и с тех пор я ее не видела.

— Очень жаль, мадам, но я не занимаюсь подобными делами. Всего доброго.

— Это что ж такое, любезный! Гордость не позволяет? Мы занимаемся только государственными тайнами и фамильными драгоценностями? А я вот вам что скажу: женщине в моем положении прислуга нужна не меньше, чем диадема какой-нибудь герцогине. Не могут же все быть светскими дамами и разъезжать в автомобилях, сверкая бриллиантами и жемчугами. Хорошая кухарка есть хорошая кухарка, и потерять ее — настоящее несчастье.

Некоторое время казалось, что в душе Пуаро борются противоречивые чувства. Наконец он рассмеялся и снова сел в кресло.

— Мадам, вы, безусловно, правы. Ваши замечания разумны и справедливы. Ваш случай — это как раз те дело государственной важности, о котором я говорил перед вашим приходом. Честно говоря, мне никогда еще не доводилось разыскивать пропавшую прислугу. Итак, приступим! Значит, вы говорите, эта ваша бесценная кухарка ушла в среду и больше не возвращалась. Значит, это случилось позавчера.

— Да, в тот день у нее был выходной.

— Но, возможно, с ней что-нибудь стряслось? Вы справлялись в больницах?

— Именно об этом я вчера и подумала, но сегодня утром она прислала за своим сундуком. А мне ни строчки! Как вам это нравится? Как назло, я тогда вышла за продуктами, иначе я бы этого так не оставила!

— Вы не могли бы описать вашу кухарку?

— Средних лет, полная. Черные с проседью волосы, весьма представительная женщина. Зовут ее Элиза Данн. Она работала у нас лет десять.

— А накануне у вас с ней не было… размолвки?

— В том-то и дело, что нет.

— Сколько у вас слуг, мадам?

— Кроме кухарки, есть еще горничная Анни. Очень славная девушка. Немного рассеянная и легкомысленная, но, если за ней проследить, с работой справляется неплохо.

— Она ладила с кухаркой?

— Прекрасно, хотя, само собой, всякое бывало.

— И эта девушка ничего не может объяснить?

— Говорит, что нет.

— Ну что ж, в этом надо разобраться. Вы живете…

— В Клапаме, Принс-Альберт-роуд, восемьдесят восемь.

— Bien,[2] мадам, в течение дня я к вам загляну. Миссис Тодд, так звали нашу новую знакомую, ушла.

— Ну вот, Гастингс, у нас новое дело. — В голосе Пуаро сквозила легкая грусть. — Исчезновение кухарки из Клапама! Наш друг инспектор Джепп, должно быть, никогда не услышит об этом деле.

Пуаро с помощью горячего утюга и промокательной бумаги принялся выводить пятно на костюме. После чего с очевидным сожалением он решил заняться своими усами в другой раз — когда представится благоприятный случай, и мы отправились в Клапам.

Принс-Альберт-роуд оказалась тихой улочкой: по обеим ее сторонам стояли одинаковые строгие домики с опрятными кружевными занавесками на окнах и начищенными до блеска бронзовыми дверными кольцами.

Когда мы позвонили в дом № 88, дверь открыла миловидная девушка. В прихожей нас встретила миссис Тодд.

— Анни, останься, — сказала она. — Этот джентльмен — детектив, он хочет задать тебе несколько вопросов.

На лице девушки отразились противоречивые чувства.

— Благодарю вас, мадам, — сказал Пуаро с поклоном. — Я хотел бы поговорить с вашей горничной прямо сейчас и, если можно, наедине.

Нас провели в маленькую гостиную, и, когда миссис Тодд с явной неохотой вышла из комнаты, Пуаро приступил к делу:

— Мадемуазель Анни, то, что вы нам скажете, имеет поистине огромное значение. Вы одна можете пролить свет на это загадочное происшествие. Без вашей помощи мне не обойтись.

Тревога исчезла с лица девушки, уступив место приятному возбуждению.

— Разумеется, сэр, я скажу вам все, что знаю.

— Очень хорошо. — Пуаро одобрительно улыбнулся. — Прежде всего, что вы сами об этом думаете? Вы ведь очень неглупая девушка, это сразу видно. Как вы объясняете исчезновение Элизы?

Польщенная Анни взволнованно запричитала:

— Торговцы живым товаром, сэр! Я все время об этом твержу. Элиза меня всегда предупреждала: «Ты не смотри, что парень обходительный, не давай себя облапошить. И не вздумай нюхать духи или угощаться конфетами, если тебе предложат». Вот что она говорила. А теперь сама попалась! Небось увезли ее в Турцию или еще куда на Восток. Я слыхала, там любят полных!

Я восхищался, глядя на Пуаро: ему вполне удавалось сохранить серьезный вид.

— Но в таком случае стала бы она посылать за своими вещами?

— Право, не знаю, сэр. Вещи ей могли понадобиться даже за границей.

— Кто приходил за сундуком, мужчина?

— Это был Картер Пейтерсон, сэр.

— Вещи собирали вы?

— Нет, сэр, сундук был уже упакован.

— Ага, это интересно. Значит, уходя из дому в среду, Элиза уже знала, что не вернется. Вы со мной согласны?