Упругий экзоскелет костюма ощущался на теле. К Рихарду уже подскакивали чийенки, лаэкно, нкхва, люди - соплеменники выглядели гаже всего, потому что признаки деградации у других рас были не так понятны. Размер люнеманнова состояния все на глазок определяли с одинаковой эффективностью. Потому и пакостей не предлагали, только почтительно спрашивали, что ищет уважаемый местер. Обещали найти бесплатно.

Очередного чийенка Люнеманн, не выдержав, спросил:

- Куда делись ррит?

- Да их и не было никогда, - мгновенно ответил проходимец.

- Чего? - процедил Рихард так, что чийенк упал на карачки.

- Здесь заработок хороший, - отчеканил он, глядя снизу вверх, - здесь платить надо за место. Они сегодня не заплатили и ушли. Местеру нужны ррит?

Акцент у него был гнусный.

- Местеру нужен один ррит.

- Зубы, череп, туша, живой?

Услышанное не вдруг уложилось в голове.

А когда уложилось, то Люнеманн отвел душу, с короткого маху дав инопланетянину ногой в рыло. Тварь явно не придурялась, они тут действительно могли организовать желающему хоть чучело, хоть под маринадом… Чийенк отлетел, тонко хрюкнув, повозился, сплюнул бурую кровь.

И снова подбежал на карачках.

- Живой и невредимый, - как ни в чем не бывало сказал Рихард.

При его деньгах он мог позволить себе некоторую эксцентричность.

Никаких проблем, никаких заминок. И расценки, в общем, оказались невысоки, тем более по теперешним доходам. Что-то около двух тысяч, по насмешке судьбы, ровно столько, сколько он когда-то намеревался заплатить тому, кого искал. Рихарда провели в кабинет, видимо, принадлежавший как раз хозяину, которому тут полагалось платить за место под сомнительным солнцем. Весьма приличный кабинет. Хозяин-лаэкно, бесстрастный, как глиняная чушка, предупредительно испарился, усадив почтенного клиента в собственное кресло. Несмотря на заметную разницу в биологическом устройстве, мебель лаэкно удивительно напоминает человеческую.

Ждать пришлось не больше часа. Меньше. Сорок семь минут.

Зачем вообще может быть х’манку нужен ррит? Даже если оговорено, что живой и невредимый?

Нетипичных идей на этот счет ни у кого не возникло.

Его притащили в фиксаторах. На руках и ногах. И швырнули на пол - так, что Люнеманну захотелось подобным же образом пошвырять усердствовавших.

- Ключ, - потребовал он тихим от злости голосом и немедленно получил миниатюрный брелок, - выметайтесь.

- Местер уверен? - спросил один, чийенк.

- Совершенно. Деньги получите у хозяина.

Ррит лежал без движения. Как бросили. Лицом вниз, скованные руки под грудью, шоколадная грива растеклась на пол-ковра. Остро засосало под ложечкой: Люнеманн заподозрил, что его били. Подумаешь, невредимым х’манк требует, они живучие, а х’манк его все равно убьет. Дали под дых для порядку…

Фиксаторы распались, звякнув. Почему-то мысли, что тварь с клыками может быть зла и агрессивна, были неинтересны.

Он не шевельнулся.

Неужели?..

Убью выродков. С живых шкуру сдеру и велю набить чучела.

- Л’тхарна… - проговорил Рихард, чувствуя себя идиотом, каких свет не видывал. Опустился на колени и провел ладонью по его волосам. - Эй…

Ррит перевел дух; медленно приподнялся на локтях.

Вот. И что ему сказать? Извини, ты не так понял, все замечательно, я хочу и дальше тебя иметь?

Л’тхарна, поднявшись, сел на подогнутые колени. Ссутулился. Лицо под упавшими волосами неподвижно, когти втянуты так, что не видно даже кончиков.

Ариец стоял и молчал, осознавая себя последней скотиной. Мысли не шевелились. Он бы сумел объясниться с человеком, даже в подобной пакостной и бредовой ситуации, но что сказать ррит? …а случись такое на несколько лет раньше, его бы уже не оказалось в живых, смертельно оскорбленный выбирает смерть, иные оскорбления нельзя стереть даже местью. И вмиг - нет, нельзя пирату, вообще не стоит мужику иметь такую фантазию, - вмиг представилось, что так и есть. Что ничего не сделать. Все. И тот чийенк, который минуту назад стоял слева, - тот, с глазами, посеревшими от какой-то их наркоты, с прежней пьяной ухмылкой протягивает Рихарду горсть зубов. Они бы точно додумались.

Тьфу. Раньше бы такого не случилось вообще. Чтобы ррит связался с человеком…

…татуировка. Волосы.

Запах.

Лет десять назад Люнеманн повстречал бывшего соседа по общежитию. В университете были знакомы. Сосед явно спивался, но щеголял дизайновой курткой с пуговицами нетипичной формы. Из зубов были пуговицы, но тогда Рихарда не особенно интересовало, из чьих, а хозяин не стал поднимать эту тему…

Молчание.

- Рихард, ты передумал? - наконец тихо спросил ррит.

Люнеманн едва не ответил “да”, не поняв, что именно Л’тхарна имеет в виду.

Успел закрыть рот. Это же каким подонком он бы выглядел…

Вот таким. Он решил, что ты передумал, Рихард, и хочешь назад свои деньги. Несчастные сорок тысяч. А зверюги сегодня не стали пытаться заработать, не праздновать ли отправились?

Между прочим, собственный облик в глазах зверюг тебя волнует, а твой любимый брат сейчас киллеров нанимает. Чтобы убрать пятерых человек, повинных лишь в том, что их услуги не понадобились. И самое смешное, что кто-то, пошедший на такое только ради бабла, никого бы не удивил. Дело житейское, Дикий Порт.

А тебе уже и бабло нужно только для зверюги…

Дожил.

- Л’тхарна, - начал Люнеманн, удивляясь тому, что моргать ему отчего-то физически необходимо раз в пять чаще, чем обычно, - я…

И замолчал. Полный набор замусоленных фраз пронесся в голове, да не единожды. “Сожалею”, “раскаиваюсь”, “мне жаль”, “я не должен был”…

Тьфу.

После затянувшейся паузы человек Рихард Люнеманн, пират по кличке Ариец, сказал то, что уже говорил однажды.

- Л’тхарна, прости меня. Я сволочь.

Возымело действие. Верхняя губа ррит вздернулась, открывая не весь комплект белых лезвий, а только мелкие передние резцы. Чуть косо: он усмехался.

- Я слышал.

Ариец разве руками.

- Я не должен был связываться с этой бандой. Явиться к вам в гости не решился. Сказал, что ищу тебя.

- Зачем?

- Ты станешь снова работать на х’манка?

Ррит снова усмехнулся.

- Если х’манк заплатит, - поднял голову, шевельнул ушами - без серег, добавил, - сорок тысяч - большие деньги. Вот только праздник ты испортил, Рихард.

- Праздник? - тупо повторил Люнеманн.

- Ну не то чтобы праздник. Мы долги отдали. Теперь хоть отопление снова включат. Еды купили для всех.

- А сколько вас? - зачем-то спросил Ариец.

- Восемь тысяч триста четырнадцать.

Так четко, без заминки и малейшего сомнения было сказано это, что стало ясно - столько и есть. Именно столько, ни одним больше. Все. Представить, что от всей твоей расы осталось восемь тысяч триста четырнадцать человек… да это даже представить, и то поплохеет, а если всерьез?

Косы с висков стекали до пола: ррит по-прежнему сидел на ковре перед стоящим человеком. Можно протянуть руку и погладить. У ррит кожа жесткая, но кое-где бархатистая, чувствительная, дотронешься - вздрогнет… На ушах, например.

Да нет. Восемь тысяч - на Диком Порту.

Рихард сказал это вслух.

Л’тхарна уставился на него. Ничего не сказал, но в желтых глазах читалось: “А где?!..”

- Поехали, - сказал Люнеманн. Под этим взглядом невидимая удавка его отпустила, и он почти успокоился. - Я не хочу разговаривать здесь.

Их провожали взглядами не то чтобы сильно удивленными. Во-первых, здесь вообще мало чему удивлялись, а во-вторых, последнее время х’манки просто не нанимали ррит для гладиаторских боев и заказных убийств. Этот, видимо, решил вспомнить прежнюю моду.

Выяснить суть происходившего оказалось несложно. Почти сразу после беседы с Гуго старший Люнеманн позвонил одному коллеге, с которым ему ни разу не доводилось конфликтовать. Коллега занимался когда-то перепродажей кемайла, вполне легальной, но ушел в социально альтернативные, не выдержав конкуренции. Великая ужасная тайна уместилась в четырех словах.