Это был холодный осенний день. Крепкий мороз уже начинал схватывать тонким, прозрачным ледком лужи и белить траву инеем. Холодное, колкое солнце, поднявшись над горизонтом, тускло сверкало в призрачной голубизне. Джек с другими ребятами из приюта прятался за небольшой неказистой пристройкой, примыкающей к зданию, в котором они жили. Сразу от этого маленького кирпичного прямоугольника начинался лесной массив. Раскинувший над пристройкой свои сухие безобразные ветви, лес, всегда пугал Джека.

– Давайте быстрее – прошептал он, завидев выходящую из здания, воспитательницу. Суровое лицо женщины было напряжено. Глядя по сторонам, она выискивала улизнувших из своих комнат маленьких курильщиков.

За пристройкой прятались четверо мальчишек, не считая Джека. Все они были ровесниками. Все, кроме Ирвина, которому на тот момент исполнилось уже десять лет, и он по праву считался самым крутым и сильным среди них. Именно Ирвин позвал всех их на совет. И по традиции, каждый из них сначала выкурил по сигарете.

– Ну а теперь к делу – лениво протянул старший мальчишка, отбрасывая в сторону бычок и глядя на семилеток, которые с трепетом ожидали что он скажет – Помните, что сегодня у нас приезжает новенький?

Все кивнули, и Джек тоже кивнул. Вчера перед обедом воспитательница говорила об этом.

– Честно вам скажу, парни, не знаю кем будет этот ишак, но мы сразу должны дать ему понять, что к чему. Вы согласны?

Все опять кивнули, кивнул и Джек.

– Мы должны ему показать кто здесь главный и кого ему нужно слушать. Даже если для этого придётся его немного дезориентиворвать. Понятно? – Ирвин обожал длинные сложные слова, которые, Джек и остальные ребята, считали доступны лишь миру взрослых. Даже не зная их истинного значения он совал их везде, где только можно.

Джек не знал, что означает необычное слово, но увидев, что все дружно кивают, он тоже кивнул.

– Ну а теперь пошли, пока эта толстуха ещё здесь.

Обойдя женщину через кусты, пятёрка мальчишек вернулась в здание приюта, где каждый, улёгшись в свою кровать, притворился спящим. Через полчаса зашла воспитательница, и объявила подъем.

– Не думайте, что вы самые хитрые – ледяным голосом произнесла она, подходя к накидывающему на голое тело, рубашку, Ирвину. Он ничего не ответил, сделав вид что просто не услышал.

После подъема, ребята отправились на завтрак. Взяв лотки с порциями сухой чёрствой каши, пятерка мирно направилась к своему излюбленному столику, когда Ирвин вдруг остановился как вкопанный. Джек, проследив за его взглядом, увидел сидящего за их столом, улыбающегося и машущего им рукой, мальчишку. Светлые волосы на его голове были по-дурацки уложены, глаза – сияли добродушием, а женственные пухлые губы нелепо улыбались. Решительно направившийся к нему, Ирвин, заметив на себе взгляд воспитательницы, замедлил бег, и спокойным шагом подойдя к столику, прошипел мальчишке:

– Свали с моего места, ублюдок.

– Я не знал, что оно ваше, я новенький здесь – побледнев, ответил мальчишка.

Воспитательница, заметив конфликт, поднялась со своего места и в одно мгновение оказалась рядом.

– Что-то не так, Ирвин? – поинтересовалась она.

– Этот, сидит на моём месте – ответил он, насупившись.

– В таком случае, сядь на другое место. У нас, знаешь ли нет «моих» или «твоих» мест.

– Значит я могу пойти и сесть за ваш столик? – устремив на воспитательницу пылающий злостью, взгляд, спросил Ирвин.

Громкий шлепок, и он оказался на полу. Его лоток с тарелкой сухой гороховой каши, упал рядом с ним. Болотного цвета, густое содержимое тарелки, размазалось по грязному полу.

Воспитательница всё ещё стояла с поднятой, после пощечины рукой, когда до её слуха отчетливо донеслись полыхающие едва сдерживаемой яростью, слова мальчишки:

– Жирная сука.

Женщина моргнула, нахмурилась и все ребята в столовой к своему ужасу увидели, как лицо её начало наливаться краской.

Поднявшись на ноги, Ирвин бешено посмотрел в лицо воспитательницы.

– Что-то не так, толстуха? Может хочешь избить мальчишку? Хочешь сломать мне руку, или может выбить зубы?

Женщина, с побагровевшим от злости лицом, резко вытянула вперёд руку и схватила Ирвина за волосы. Дёрнув его вверх, она, второй рукой залепила парнишке пощёчину, потом ещё одну, а потом ещё.

– Стойте, прекратите – выпрыгнул Джек вперёд и схватил воспитательницу за руку.

– Пошёл вон, щенок – прорычала женщина, безуспешно пытаясь освободиться от цепких рук мальчишки.

Неизвестно чем бы всё закончилось, если бы в эту секунду на пороге не появился охранник. Здоровенный афроамериканец – Тайлер, мигом оказался возле женщины, и отцепив от её руки Джека, высвободил также и из хватки воспитательницы, заливающегося слезами Ирвина.

– Я тебя убью, поняла? Жирная проститутка. – кричал мальчишка, пока Тайлер уводил, заплакавшую вдруг, воспитательницу.

Когда наконец охранник и женщина скрылись за дверями столовой, Ирвин повернулся лицом к бледному мальчишке, сидевшему на его месте.

– А пока твоя очередь, дерьма мешок – выкрикнул он, и схватив испуганного мальчика за полосатую рубашку, опрокинул на кафельный пол. Не успел тот сообразить, что к чему, как получил по лицу тяжелым ботинком с толстой подошвой. Выпучив глаза от боли, он тут же закрыл лицо руками, но Ирвин, замахнувшись, изо всех сил ударил по прикрывающим, разбитый нос и слезящиеся глаза, пальцам. Раздался хруст, и мальчишка, заверещав, отнял сломанные пальцы от лица. Ирвин ударил ещё раз и половина губы мальчика, повиснув на красной, тонкой нитке, коснулась его щеки и оставила на ней кровавый отпечаток.

«Поцеловал сам себя» – подумал, стоящий в стороне Джек. Когда нога Ирвина врезалась очередной раз в лицо мальчишки, выбив ему по меньшей мере пару-тройку зубов, Джек вдруг понял, что плачет.

– Стой – неслышно прошептал он. Следующий удар попал мальчишке в бровь, и глаза его сразу оказались залиты хлынувшим потоком крови. Отовсюду, куда бил Ирвин, у мальчишки бешеным потоком шла кровь. Прошло всего несколько секунд, но он уже лежал в красной, растекающейся во все стороны, луже.

«Должно быть у него плохая свёртываемость» – подумал Джек. Он как-то раз случайно поцарапал одного мальчишку до крови и у того несколько минут без остановки бежала и бежала эта красная жидкость, пока наконец воспитательница не заметила это.

– СТОЙ – выкрикнул Джек, бросаясь вперёд и прикрывая собой распростертое на окровавленном кафеле, тело мальчишки.

– Джеки, ты что творишь – крикнул кто-то.

– Да похоже мальчонка пришёлся по вкусу нашему Джеки – ухмыльнулся Ирвин.

– Ирвин, хватит, ты же убьёшь его – вытирая одной рукой слёзы на щеках, произнёс Джек.

– А с такими педиками как вы по-другому нельзя – ответил мальчишка, и замахнулся ногой.

Джек не помнил, что было дальше. Проснулся он только через две недели в больнице.

Врачи едва вытащили его с того света, так жестоко избил его десятилетний изверг. Семилетнему Джеку вставили две титановые пластины – одну в височной области, а вторую в лобной. Пролежав две недели под капельницей в коме, он всё же очнулся. Ирвина перевели в приют для трудных детей. Избитый же мальчишка, которого Джек прикрывал, умер от потери крови. Выяснилось, что у него плохая свертываемость и он, лёжа под телом потерявшего сознание Джека, просто-напросто истёк кровью.

«Изобьешь мальчишку?» – эти слова навсегда застряли в голове Джека. Через полгода он вернулся в прежний приют. Облагороженный и подкрашенный, он внешне очень сильно поменялся и теперь выглядел гораздо лучше. Поменялась и воспитательница. Теперь это была высокая стройная женщина.

Но Джек предпочёл бы чтобы все осталось как было. Он хотел иметь возможность кричать, ругать тех людей, по вине которых всё произошло. Хотел бы видеть их виноватые лица, хотел бы чувствовать, что случилось что-то страшное. Но всё изменилось. Необходимая для перемен, жертва, была принесена. Всё стало таким, каким оно и должно было быть всё это время. Но всё же выхолощенный до блеска приют почему-то наводил на мальчишку страх. Джек не мог объяснить в чём тут дело. Уже будучи взрослым он сумел подобрать нужные слова, которые ярко описывало бы то что тогда он скорее чувствовал, чем видел. Равнодушие и притворство – два взаимовыручающих компонента. Всем было плевать что какой-то безродный заморыш умер от потери крови, абсолютно никому до этого не было никакого дела. Но просто не реагировать было нельзя. Поздно пришедшее, излишнее внимание – вот что больше всего коробило маленького Джека.