Об эффективности социалистического народного хозяйства необходимо, конечно, судить с учетом не только собственно экономических, но и социальных критериев, принимая во внимание конечную цель общественного производства. При капитализме такой целью является прибыль на капитал; при социализме, как теоретически доказал Маркс, — благосостояние людей труда, создание условий для всестороннего развития личности. Реальный социализм облекает это положение марксовой теории в живую плоть.
Действительно, как ни многогранны задачи, стоящие перед советской экономикой, все они в итоге сливаются в одну — обеспечить рост, благосостояния трудящихся, создать материальные условия для дальнейшего расцвета их духовной, культурной жизни, общественной активности. Этим определяется и генеральное направление экономической политики КПСС, что отражено в документах ее XXVI съезда, в осуществляемой сейчас Продовольственной программе, в партийных решениях по конкретным народнохозяйственным вопросам. Ясно, что этим многое, очень многое определяется и в нашем подходе к рационализации производства, к его интенсификации. Иными словами, не за счет трудящихся, а именно в их интересах у нас решаются проблемы повышения экономической эффективности. Это не упрощает нашу работу, но зато позволяет вести ее, опираясь на неиссякаемые силы, знания, творческую энергию всего советского народа.
Маркс видел историческое предназначение формации, приходящей на смену капитализму, в том, чтобы превратить труд из мучительной, подневольной обязанности в первую жизненную потребность личности. Мы теперь по опыту знаем, как много надо сделать на долгом пути к осуществлению этой идеи во всей ее полноте. Но решающий рубеж уже взят. Покончено с тем закономерным для капитализма положением, при котором продукт труда противостоит труженику как чуждая, даже враждебная сущность и при котором получается, что, чем больше физических и интеллектуальных сил расходует рабочий, тем больше увеличивает он могущество своих угнетателей. Величайшее по значению и неоспоримое завоевание социализма состоит в том, что созданы условия, обеспечивающие каждому человеку право на труд. Именно труд, сознательный, добросовестный, инициативный, труд на благо общества признается у нас высшим мерилом достоинства и общественного престижа личности.
Практикой доказано также, что обобществление средств и предметов труда — необходимый и действенный фактор формирования присущего именно социализму общественного климата, в котором человек не знает гнетущего чувства неуверенности в завтрашнем дне, в котором господствуют коллективистский дух и товарищеская взаимопомощь, нравственное здоровье и социальный оптимизм. В совокупности все это означает принципиально новое качество жизни трудящихся масс, которое отнюдь не сводится к материальному комфорту, а вбирает в себя весь спектр полнокровного человеческого бытия.
Понятно, что все это достигается не на другой день после установления общественной собственности. Поэтому оно не может сразу же оцениваться как «уже готовый», завершенный социализм. Переворот в отношениях собственности сам по себе не устраняет всех столетиями накапливавшихся негативных черт человеческого общежития. Речь идет о другом. О том, что без такого переворота любая «модель» социализма, в какие привлекательные одежды ее ни ряди, окажется нежизненной, останется существовать только в воображении ее создателей. Это азбучная истина марксизма. И она справедлива сегодня так же, как сто лет назад.
С так называемыми азбучными истинами марксизма вообще следует обращаться бережно, ибо за непонимание или забвение их сурово карает сама жизнь. Ценой немалых трудов, даже ошибок осознавалось, например, все значение взглядов Маркса на распределение. Он настойчиво указывал, что в первой фазе коммунизма каждый труженик «получает обратно от общества за всеми вычетами ровно столько, сколько сам дает ему», словом, в точном соответствии с количеством и качеством своего труда[9], что отвечает основному принципу социализма «от каждого — по способностям, каждому — по труду». Безупречный демократ и гуманист, Маркс был решительным противником уравниловки, категорически отвергал нередкие и в его время демагогические или наивные рассуждения о социализме как о «всеобщем равенстве» в распределении и потреблении.
Теперь уже и из практики, из опыта многих социалистических стран ясен не только социально-экономический, но и громадный политический вес этих суждений основоположника научного коммунизма. Ведь распределительные отношения прямо и непосредственно затрагивают интересы всех и каждого. Характер распределения является, по сути дела, одним из важнейших показателей степени социального равенства, возможной при социализме. Любые попытки волевым путем превысить эту возможную степень, забежать вперед — к коммунистическим формам распределения, без точного учета трудового вклада каждого в создание материальных и духовных благ могут породить и порождают нежелательные явления.
Так, со всей определенностью выявилась недопустимость нарушения объективного экономического требования опережающего роста производительности труда. Вне теснейшей связи с этим решающим фактором повышение заработной платы, производящее вначале внешне благоприятное впечатление, в конце концов неизбежно оказывает негативное воздействие на всю экономическую жизнь. Оно, в частности, порождает запросы, которые не могут быть полностью удовлетворены при данном уровне производства, мешает устранить дефицит со всеми его уродливыми последствиями, вызывающими справедливое возмущение трудящихся.
Правильное решение проблем распределения при социализме предполагает, конечно, натуральное обеспечение денежных средств населения разнообразными предметами потребления и услугами. При этом определяющим является уровень развития производительных сил. Нельзя, разумеется, удовлетворить те потребности, которые превышают наши возможности. В то же время нашей непреложной обязанностью была и будет работа в двояком направлении: во-первых, неуклонный рост общественного производства и подъем на этой основе материального и культурного уровня жизни народа; во-вторых, всяческое содействие возвышению материальных и духовных потребностей советского человека.
Полное социальное равенство не возникает вдруг и в законченном виде. Общество дорастает, дорабатывается до него довольно долго, трудно, ценой огромных усилий. Оно должно развить свои производительные силы до уровня материально-технической базы коммунизма. Оно должно выработать у каждого труженика высокое сознание и культуру, профессионализм, способность разумно пользоваться благами социализма.
Пока этих условий нет, распределительные отношения, строжайший контроль за мерой труда и мерой потребления должны быть в центре внимания партии, руководящей социалистическим обществом. И КПСС постоянно заботится о том, чтобы открытый Марксом принцип социалистического распределения проводился в жизнь повсеместно и неукоснительно, лучше, полнее применялся на практике. Если он нарушается — приходится иметь дело и с нетрудовыми доходами, и с так называемыми летунами, прогульщиками, лодырями, бракоделами, которые становятся, по сути дела, нахлебниками общества, живут за счет массы добросовестных работников. Это нетерпимое явление, своего рода паразитирование на гуманизме нашего строя.
Труд, и только труд, его реальные результаты, а не чье-либо субъективное желание или добрая воля должны определять уровень благосостояния каждого гражданина. Такой подход полностью отвечает и духу, и содержанию марксовых взглядов на распределение при социализме.
У нас давно сложилась система материального и морального стимулирования труда. Она неплохо служила и служит борьбе за социализм и коммунизм. Однако сегодня как сама эта система, так и формы, практика ее применения нуждаются, очевидно, в дальнейшем улучшении. Важно не только то, чтобы хороший труд хорошо вознаграждался и получал достойное общественное признание. Необходимо, чтобы практика материального и морального поощрения в сочетании с образцовой организацией труда поддерживала и развивала в людях сознание полезности, нужности их усилий, выпускаемой ими продукции. Чтобы она утверждала в конечном счете чувство их сопричастности делам и планам своего коллектива, всего народа. А это чувство мобилизует, дисциплинирует больше всяких уговоров и призывов.