— Видишь, ты уже кое-что начинаешь понимать. Ты начал обдумывать свои поступки. Общение со мной пошло тебе на пользу. Скажи мне, Лосев, честно, что тебя так притягивает в твоем старом мире? Только не разводи антимонию о спасении человечества, его и без тебя спасут, если это возможно. Что ты там нашел, для себя лично, из-за чего стоит возвращаться?

— Хороший вопрос! — Лосев помолчал. — Там мой дом. Моя родина. Ты знаешь, что это такое?

— Да. Я знаю.

— Тогда ты должен понять меня. На Земле есть женщина, которая меня ждет.

— Разве Ксению ты оставил на настоящей Земле?

— Один раз она сумела вернуться.

— Один раз каждый может вернуться, — тихо проговорил Масек, явно жалея Лосева.

— Ты хочешь сказать, что второго раза не бывает?

— Почти никогда… И что ты там будешь делать, на своей Земле? Выполнять чужие приказы, как делал это всю свою сознательную жизнь?

Умел этот чертов домовой поддеть Лосева, и, похоже, знал о нем то, чего он и сам не знал, или, по крайней мере, не желал знать. Он легко простил ему этот выпад, потому что понимал, за что так отчаянно боролось это лохматое существо.

Масек хотел лишь одного — найти себе хозяина. Заменить погибшего Лена Лосевым. И нет ему дела до чужих миров, которые сгорают в огне войны.

Неожиданно Лосев почувствовал, что переходит некий рубеж, за которым вновь останется один.

Масек за ним не последует, и этот мир его двойника, в котором тому, похоже, жилось не так уж плохо, навсегда исчезнет из его жизни. Сюда он уже никогда не вернется. И никогда больше не увидит эту девушку, стремительно ворвавшуюся в квартиру. «Если очень хочешь увидеть человека, так иногда бывает…» — сказала она, и уже сейчас, ему приходится напоминать себе, что эти слова были адресованы другому человеку…

Найдет ли он когда-нибудь Ксению? Ведь Масек прав, она осталась в другом параллельном мире, куда он, уж точно, больше не попадет. Он даже не знает, сумеет ли без помощи Масека вернуться на настоящую Землю или превратится в вечного скитальца между мирами?

Он даже не знал, что собой представлял сегодня его родной мир. Идет ли еще война, или люди давно ее проиграли, как это случилось на Зидре?

Линия фронта постепенно смещалась к Уралу. Странная это была война.

Развернутые вдоль Уральского хребта наземные войска подвергались вялым атакам метаморфов и небольших отрядов зомбитов и, казалось, могли легко удерживать свои позиции, но за их спиной, на свободной территории, то и дело возникали новые очаги проникновения.

В лесах появлялись странные грибы, в городах по ночам шастали странные животные. И никто толком не знал, как бороться со всей этой нечистью.

Пытались создавать вокруг пораженных областей карантинные зоны, но это ничего не давало, потому что новые области захвата возникали во всех тех районах, куда протягивались подземные энергетические тяжи пришельца.

Их хорошо было видно на снимках, сделанных со спутников. Когда наземные силы пытались противостоять подземному продвижению Гифрона, это лишь ухудшало обстановку.

Как только тяж сталкивался с препятствием в виде ядерных мин, энергетических щитов или с любым другим, он раздваивался и продолжал движение в обе стороны от преграды до тех пор, пока не обходил ее и не оставлял позади.

Единственное, что еще вселяло какую-то надежду Чрезвычайному комитету, заседавшему теперь ежедневно, так это скорость продвижения Гифрона.

Он явно не спешил. Иногда за целый день тяжи продвигались всего на несколько сантиметров, иногда никакого движения не было вообще. Но случались дни, когда зона захвата, отмеченная на стратегических картах красной линией, неожиданно прыгала вперед сразу на несколько километров. И никто не знал, какие причины вызывают эти прыжки..

Внутри захваченных Гифроном областей жизнь какое-то время продолжала идти своим обычным путем. Работали заводы, дети ходили в школу, транспорт и линии связи продолжали нормально функционировать. Но так продолжалось недолго. Через пару месяцев после захвата новой области и всегда неожиданно наступал энергетический коллапс.

Электричество исчезало во всех своих формах, и это сразу же вызывало техногенную катастрофу в городах, приводившую к массовой гибели населения. И еще задолго до катастрофы захваченные города охватывала паника. Там оставалось все меньше людей. Никакие меры не могли предотвратить массового исхода населения. Люди искали выхода из безнадежной ситуации, в которой оказались, и легко его находили.

За первым употреблением отравленных «голубым громом» грибов следовало второе, затем третье, после чего человек бесследно исчезал. Лабораторные исследования ученых определили состав яда синих грибов и его полное соответствие тому страшному наркотику, который впервые был обнаружен в Барнуде.

Разница состояла лишь в том, что в колонии на Зидре наркотик распространялся с помощью местной фауны, и обязательно с использованием человеческой крови. Теперь все упростилось. Достаточно было съесть пять-шесть граммов голубых грибов, как их вскоре прозвали в народе.

Ни кипячение, ни жарка, ни сушка не разрушали их ядовитую составляющую. Бороться с распространением этой беды было практически невозможно прежде всего потому, что употребление грибов стало делом совершенно добровольным.

Попробовавшие их в первый раз обычно через месяц-другой возвращались обратно из созданного их воображением параллельного мира и своими восторженными рассказами увлекали за собой все новых волонтеров, да и сами вскоре уходили вслед за ними, на этот раз уже навсегда.

Города пустели. С воздуха на захваченных территориях ночью можно было по количеству светящихся окон, где еще горели керосиновые лампы, определить, как давно здесь хозяйничает Гифрон.

За Уралом светящихся окон становилось все меньше, а в самом Байкальске, с которого началось это повальное бедствие, больше не светил ночью ни один огонек. Казалось, город полностью вымер.

Можно было беспрепятственно проникать внутрь захваченной зоны. Опускаться на улицы мертвых городов. Казалось, Гифрон никак на это не реагировал, вот только экспедиции из захваченных зон возвращались обратно все реже, и в конце концов Чрезвычайный комитет был вынужден их запретить.

Правительство отчаянно боролось с бедствием, пытаясь выиграть хотя бы информационную войну и убедить население не прикасаться к голубому яду. Но слухи и рассказы очевидцев ползли все дальше, а сушеные голубые грибы уже продавали из-под полы на рынках столицы.

Стремление вырваться из осточертевшего круга повседневных хлопот и тягот было настолько сильным, а реальная жизнь многим казалась такой беспросветной, что люди ежедневно продолжали исчезать, и этот процесс нарастал лавинообразно.

Лосев сидел внутри прозрачного посадочного кокона в пассажирской кабине межзвездного «спирального» лайнера.

До старта оставались считанные минуты, а он все никак не мог избавиться от горького щемящего чувства. Масека ему так и не удалось уговорить отправиться вместе с ним. Он обещал помочь ему найти вход в пространственный туннель, соединявший Землю-два с родной планетой Лосева. Но разве можно верить обещаниям домового? Масек очень хотел, чтобы Лосев остался, и делал все, чтобы оттянуть его отъезд. Когда же стало ясно, что Лосев все равно уедет, Масек заявил, что у него есть собственные дела и он не желает постоянно играть роль няньки у хозяина, который кличет на свою голову все новые и новые беды.

Придется самому решать свои проблемы. Главной из этих проблем стал теперь крохотный мнемо-кристаллик, в который уместился весь отчет Егорова. Смертельно опасный кристаллик — как предупреждал его Масек. Но ради него стоило рисковать.

Не улучшило настроение Лосева и прощание с Ларой. Пришлось-таки ему залезть в шкуру своего двойника, хоть и ненадолго. Исчезнуть, не позвонив, казалось ему кощунственным. Девушка осталась в полной уверенности, что его отъезд — результат все той же ссоры, о которой он не имел ни малейшего понятия. Может быть, для нее это было наилучшим выходом…