– Пошел ты на хрен, Мальро.

– Да что такое? Я же помочь тебе хочу.

– Мне твоя помощь на хрен не нужна. Когда я хочу бабу, сам с ней договариваюсь.

– Извини, а не много ты на себя берешь?

– Мальро, потрепались – и хватит. И вообще мне тут обрыдло. Хочу найти клевую телку, не такую, как в нашем квартале.

– Смотри, не прогадай, – сказал на прощание Мальро, забирая со стойки несколько кассет Боба Марли.

Он вышел рассерженный. Я задумался. Все-таки схожу на праздник. Познакомлюсь поближе с Алисиным братом. Ничего особенного на празднике не будет, это как пить дать, но все же лучше, чем дома сидеть. На таких праздниках пьют только кока-колу, а о травке, даже самой легкой, и мечтать нечего. Девки все на одну колодку: и одеваются, и душатся одинаково, а хуже всего – болтают об одном и том же. Так и подмывает взять одну да раздеть догола – так, для понта. А то все они как куклы. Разве их можно уважать? А приходится – иначе ославят меня белой вороной. А белой вороной меня еще никто не обзывал. Это мне совсем ни к чему.

Я-то знаю, что мне нужно.

Я не дурак.

Праздник оказался отстойный. Хотелось оттянуться, побазарить – не получилось. Люди, которых я отродясь в глаза не видел, несли всякую белиберду. А что толку болтать, коли неохота? И вот я здесь, посреди шума и гама, гляжу, как все улыбаются, пьют пиво или лимонад, оглушительно чавкают и глубоко затягиваются сигаретами. Я сюда пришел с единственной целью, от которой не отступлюсь.

Алиса рядом, но как будто не обращает на меня внимания. Если приглядеться, она ничего. Поглядим – может, чего и получится. А пока, раз такое дело, я тоже слегка отстранюсь и буду вращаться только среди своих приятелей и лишь издали поглядывать на девчонок, снующих туда-сюда и строящих глазки. Все только и делают, что переглядываются и словно принюхиваются друг к другу. Словно собаки во время течки!

Судя по всему, ничего хорошего из этой тусовки не выйдет, так что зря я теряю время. Такие праздники обычно устраивают одноклассники в школе, когда родители и даже учителя держатся стайкой, точно на школьном дворе. Держатся друг дружки и несут такую же чушь, что и весь учебный год. Об одном и том же треплются, как будто пересказывают одну и ту же книжку. Точка зрения у всех одна и та же, вот они и городят черт знает что. Даже в туалете сплетничают. И ржут, будто кобылы. Ну что ж – будем принимать их такими как есть. А что делать?

Из своего угла, болтая с Мальро и с Фернанду по кличке Урод – хотя на самом деле он симпатичный парень, вроде героя фильма «Река Феникс», чьи фотки девчонки налепляют на школьные тетрадки – я все время стремился встретиться взглядом с Алисой. Казалось, она не такая, как другое девчонки – но вряд ли это так. Мы уже давно переглядывались. Урод, надо заметить – любитель тяжелого рока. Обожает NOFX и Сайко Мико и разбирает все, что они поют. Кроме него, это никому не удается, потому что для него музыка – это все. У меня впечатление, что Алиса тоже неравнодушна к тяжелому року. Мне он тоже нравится, но я предпочитаю Нирвану. Алисин брат Пилдит тоже тусовался с нами и трепался, как Мальро. Думаю, в музыке он ни уха ни рыла не смыслит, только делает вид, что понимает. Он примазался к нам, хоть мы и старше его, и, кажется, нашел общий язык с Бананом, который все помалкивал да поддакивал. Вот в какой компании я оказался. А дальше что?

От моего внимания не ускользнуло, что мальчишки и девчонки с нетерпением ожидали, когда представится случай поцеловаться и потискаться. Разгоряченным кискам не терпелось освободиться от тесных трусиков и, подобно черепашатам, устремиться к неведомому морю. Море – это я. Жду черепашек... Нет, извините. Я – хищник. Проглочу всех этих несмышленых черепашек, когда праздник закончится, и они выйдут за дверь, но еще не успеют затеряться в толпе.

Свет из гостиной проникал в сад. Освещенные цементные скамьи озарялись бликами плещущейся воды из бассейна. Идеальное место, чтобы посидеть и расслабиться, потягивая коктейль. Я рассеянно глядел на воду, навевавшую меланхолию. Будь она теплой – искупался бы вместе с какой-нибудь черепашкой. Из-за августовского тумана воздух становился тяжелым и сырым, а ночное освещение напоминало фильм ужасов: в доме светло, в саду темно. Мне хотелось побродить по саду и покурить в одиночестве, да в доме оставалась Алиса с кучей девчонок. С ними можно было бы оттянуться, но если сидеть сложа руки, ничего не выйдет. Нередко черепашки разбредаются уже за полночь, когда у меня уже не хватает сил за ними угнаться. Надо действовать.

Бегство должно быть незамедлительным, чтобы наше отсутствие оставалось незамеченным как можно дольше. Мы с Мальро покурили травки незаметно для остальных. Пилдит сделал затяжку и чуть с копыт не свалился. Представляю, что бы с ним сталось, кабы он еще и выпил. Здесь, должно быть, масса девчонок, которым курить не в новинку, но признаться в этом подругам они не решаются. Большинство считает это преступным. Банан сидел без движения; когда он курит травку, балдеет так, что рта раскрыть не в состоянии, поэтому молчит, точно рыба.

Мы вернулись в дом из темного сада. Я задумался. Такой красотки, как Алиса, я сроду не видывал. Все считали ее очаровашкой. Но для меня она малолетка. Мне нравятся девчонки постарше. Однажды я спал с бабой под тридцать. Понравилось, хотя и не очень. И собеседница Алиса никудышная. Все молчит, будто воды в рот набрала. Некоторым, правда, удается с ней поболтать. Как им это удается – не знаю.

На Алисе были черные брюки, плотно облегающие ноги, бедра и попу. Талия занижена, пупок открыт. Маленькие груди из-за топика казались больше. Соски, похожие на два глаза, устремлялись вверх и как будто просили, чтобы я их поцеловал. Охренеть!

Если б я поцеловал Алису в губы, ткнулся бы ей подбородком в груди. Я еще не определил, зеленые у нее глаза или голубые. Казалось, они двухцветные. Лицо ее я прежде видел лишь издали да на черно-белом снимке, где цвет глаз не распознать. Много чего я передумал, глядя на нее, но действовать не решался. Знал, что пора переходить в наступление, да что-то меня удерживало. Не хватало решимости. На этой дурацкой тусовке мне захотелось овладеть Алисой, но мне она казалась чем-то недостижимым, чего я недостоин.

Я принялся рассматривать ее пупок – единственную неровность на гладкой коже ее мерно вздымающегося живота – дышала она спокойно и ровно. Как чудесно смотрелась она против света! Ее живот, казалось, готов превратиться в летающий диск, отделиться от тела и подлететь ко мне, чтобы я покрыл его поцелуями. А себя я возомнил молодым волком. Волчонком. Волки ведь едят черепах? Вокруг пупочка замкнутым кругом поднимается нежная плоть, отбрасывающая легкую тень. Зрелище это напоминало разворот модного журнала, рекламирующий нарядное белье. У манекенщиц-то тоже хорошенькие пупки! Я отвел взгляд. Все заметили, что я пялюсь на Алису, но никто не видел того, что было мне открыто. Наверняка Алиса тоже заметила, что я на нее любуюсь, но виду не подала – принимала как должное.

Пилдит болтал с Мальро о футболе. Оба они болели за одну команду, но не знали, как зовут футболистов. «Ну, этот самый, как его там?» – то и дело срывалось у них с языка. Я перестал пялиться на Алису, чтобы переменить тему – футбол я не люблю. И не любил никогда. Могу сходить на матч, когда играет бразильская сборная – только и всего. Спортом я не занимаюсь. Вернее, раньше занимался. Потом бросил. Больше не хочу.

– Может, хватит, Мальро? И так тоскливо, а ты еще о футболе болтаешь. Больше не о чем поговорить, что ли? Свалю-ка я отсюда! Сколько можно?

– Смотри, какие милашки, – обратился Пилдит к Мальро и ко мне.

– Это точно. Хорошенькие, – отозвался Мальро.

– Вот и потрепались бы с ними. А то все футбол да футбол.

– Да о чем с этими дурехами говорить? – усмехнулся Мальро.

– О чем угодно, только не о футболе. Ну его на хрен.