Род поднял руки ладонями кверху и проревел:

— Молчать!

Солдаты умолкли, так как воинская дисциплина вонзила свои крючья им в мозг. Но они были на взводе и готовы взорваться. Поэтому Род быстро проговорил.

— Сделанное вами в течении этих дней было в действительности не вашими деяниями — их совершил Лорд-Колдун и его присные. Они использовали ваши тела и часть ваших разумов. — Он увидел нахлынувшее на лица солдат выражение и признался:

— Да. Это было отвратительно. Но помните, что содеянное вами было их преступлением, а не вашим. Никакой вашей вины в этом нет, и вас нельзя обвинять в нем. — Он увидел, что они предчувствуют недоброе. Ну, хорошо, по крайней мере, они будут готовы, когда Гратум и его крестьяне расскажут им, что происходило. Он снова переводил взгляд с лица на лицо, задерживаясь на миг на каждой паре глаз, а затем выдохнул. — Но вы можете добиваться правосудия.

Все глаза сцепились с ним взглядом.

— Вы преследовали вот этот честной народ... — Род кивнул головой в сторону крестьян, — ...бежавший на юг. Вы перешли границу Романова и вошли в земли графа Тюдора. Держите же теперь путь на юг вместе с людьми за которыми гнались. Только теперь будьте их защитниками.

Он увидел, как на лицах солдат появилась решимость.

Род удовлетворенно кивнул.

— Вы отправитесь на юг, в Раннимид к королю Туану. Падете там ему в ноги и скажите, что вам велел явиться Верховный Чародей. Потом расскажите ему свою историю с начала и до конца, точно так, как Гэвин Арлинсон рассказал ее мне. Он вас выслушает и приютит. Если вы пожелаете, он, несомненно, примет вас в свою армию, чтобы во время его похода на север против тирана-колдуна, вы могли б помочь низвергнуть его.

Род ничего не сказал ни о грехе, ни об искуплении, но увидел по выражению лиц, как раскаяние превращается в устремленность. И повернулся к Гратуму.

— Мы можем доверять им. Сними с них путы.

Гратум неуверенно поглядел на него, но направился выполнять.

Род почувствовал, как его дергают за пояс и опустил взгляд.

— Папа, — обратился к нему Грегори, — а гвардейцы позволят им говорить с королем?

— Надо будет посмотреть, нельзя ли мне устроить тебя работать моей памятью. — Род повернулся и стал шарить в тюке у Векса, бормоча себе под нос. — Мы ведь захватили с собой стилос и немного бумаги, не правда ли?

— Захватили, — ответил голос робота, — но они на самом дне, под сухарями.

— Ну, конечно! Я же не ожидал на этой прогулке бурной переписки. — Род порылся глубже, откопал письменные принадлежности и написал неофициальную записку, прося разрешить подателю сего переговорить с Их Величествами. Он сложил ее, убрал стиль и повернулся к Корделии. — Запечатай, пожалуйста.

Ведьмочка пристально посмотрела на нее, наморщив лоб в сосредоточенности. А затем просияла, и кивнула.

— Все готово? — Род проверил: бумага была запечатана по всем краям; молекулы с каждой половины листка перешли в среду молекул другой половины. — Спасибо, шпора, — усмехнулся Род и повернулся к Гратуму, протягивая письмо. — Покажи это часовому. Будучи не в состоянии его прочесть, он позовет капитана гвардии, а тот вызовет сэра Мариса, а тот, вероятно, разрешит предстать перед Их Величествами лишь двоим из вас, хотя вас окружит десяток личных телохранителей королевы. Пусть они тебя не волнуют, они будут просто для вида. — Он поджал губы. — Но я бы на вашем месте не стал делать никаких резких движений, когда вы окажетесь в тронном зале...

Гратум закивал головой, широко раскрыв глаза.

— Сделаем все, как вы говорите, милорд. — А затем нахмурился. — Но... милорд...

— Валяй, — махнул щедрым жестом Род. Гратум все же поколебался, а затем выпалил.

— Почему вы называете свою девочку «шпорой»?

— Потому что у нее есть голова на плечах, — объяснил Род. — А теперь, шагом марш.

Семья следила, как небольшой отряд отправился в походном порядке на юг. Когда они исчезли в лесистой местности, Род снова повернулся к семье.

— Спасибо, дети. Я очень горжусь вами.

Те расцвели от его похвалы. Корделия схватила его за руку и ответила:

— А я горжусь тобой, папа. Тем, что ты не вышел из себя!

Род постарался сохранить улыбку и сказал:

— Да. Каждое маленькое улучшение идет в счет, не так ли?

Он повернулся присесть на удобный камень.

— После всех этих волнений нам не помешает отдохнуть.

— И поесть! — Джефри плюхнулся на траву перед Родом. — Можно мне поохотиться, папа?

— Нет, — неохотно отказал Род. — Есть законы против браконьерства, эта маскировка под лудильщиков, кажется, все еще необходима.

— Но ведь она же не обманывает колдуна и его Ковен, — возразил Магнус, усаживаясь рядом с Джефри.

— Верно, но благодаря ей с нами говорят, куда охотней. Гратум сказал лудильщику такое, что постарался бы утаить от лорда Верховного Чародея.

— В самом деле, — подтвердила Гвен. — Его охватил такой благоговейный страх, когда он узнал, что ты знатен.

— Чему я все еще не верю, — заметил Род. — Но он верит. А это и важно. Поэтому мы останемся с виду семьей лудильщиков.

— Значит никакой охоты? — надулся Джефри.

— Да, — кивнул Род. — Никакой.

— Но мы же голодные! — пожаловалась Корделия.

— На это есть ответ, — Гвен развязала узел и расстелила его. — Сухари, сыр, яблоки и отличная ключевая вода, которую может доставить Магнус.

Магнус испустил мученический вздох и поплелся за ведром.

— Знаю, — посочувствовал Род. — Не легко быть старшим.

Магнус установил ведро в центре семейного крута и посмотрел на него, сведя брови. С внезапным всплеском оно наполнилось водой.

Род поглядел на него застывшим взглядом, а потом поднял его на старшего сына.

— Как я понимаю, ты запомнил последний пересеченный нами ручей?

Магнус кивнул, усаживаясь скрестив ноги.

— Хотя лучше было б молоко.

— Его нельзя телепортировать к себе, — строго сказал Род. — Как, по-твоему, что будет чувствовать бедная корова? Кроме того, ему потребуется слишком долго охлаждаться после того, как мама пастеризует его.

— Она могла бы нагреть его в корове, — предложила Корделия.

— Разве бедному животному не причинили и так уже много вреда?

— Лучше б кролика, — проворчал Джефри.

— У нас нет времени его жарить, — покачала головой Гвен. — Нам надо еще пробраться на север, пока светло, дети.

Джефри вздохнул и положил на сухарь ломтик сыра.

— Мы вступим в Романов сегодня ночью, папа? — спросил Магнус.

— Если это будет зависеть от меня — нет. Это такая граница, какую я хочу переходить днем.

— Неожиданностей хватает и при свете солнца, — согласилась Гвен. — Они нам не нужны и при свете луны.

— Мы же знаем круг ведовских сил, — пожала плечами Корделия. — Чем новым они могут поразить нас еще?

— Если б мы о том знали, — вздохнула Гвен, — это не было бы неожиданностью.

— Кроме того, — задумчиво добавил Род, — мне не нравиться, что тот глубокий гипноз, о котором говорила ваша мама, лишен всякого ощущения, совершившего его разума.

Дети дружно воззрились на него. Магнус спросил за всех.

— Что же по-твоему это может быть, папа?

Но Род покачал головой.

— Тут много неизвестных нам факторов.

— Нам известно, что тиран-колдун пожилой, — заикнулся Грегори.

Остальные обернулись к нему.

— Почему ты так считаешь? — потребовала разъяснений Корделия.

— Я слышал, как про это говорил солдат, когда рассказывал папе о битве с графом Новгором.

Род порылся в памяти и понял, что Грегори прав. Но упоминалось об этом так бегло! И «преподобный» не обязательно означает «старый». Он взглянул на Гвен и обнаружил, что та смотрит на него. Он снова повернулся к Грегори.

— Отлично, сынок. Что еще нам известно?

— Что они моложе, чем он, — добавил Магнус, — ибо Гратум не упомянул о возрасте, когда говорил о чародее Мелканте.