– Это все проклятая Долина, – прошептал он. – Видимо, изменился обмен веществ в наших организмах. Ведь спим мы мало, едим немного, наши раны заживают. Теперь еще и это. Как будто Долина влияет на нас и наши биопроцессы.

– И мы ничего не можем сделать?

– Ничего, – сказал он, сжав зубы. – Мы – игрушки Стража.

Он молча уставился на кусты, слыша ее тихие всхлипывания. Сколько же это будет продолжаться?

«Мы должны выбраться отсюда, – подумал он. – Любым способом. Но будем ли мы помнить друг друга, после того как выберемся? Или Страж очистит нашу память?» Он прижался к ней, проклиная свою слабость, хотя и понимал, что это не его вина. Им не нужно было больше слов.

Но внезапно тишина была нарушена. Глубокий голос сухо произнес:

– Я знаю, что вы здесь. Выходите! Оба!

Торнхилл быстро сел.

– Это Ла Флоке! – сказал он шепотом.

– Что он собирается делать? Он может нас найти?

– Несомненно. Я выйду и выясню, чего он хочет.

– Будь осторожен, Сэм.

– Он не может причинить мне вреда. Ведь мы в Долине! – Торнхилл улыбнулся ей и поднялся на ноги. Пригнувшись, он прошел под низко нависающими переплетениями лиан и заморгал, выйдя из полумрака деревьев на открытое пространство.

– Выходите, Торнхилл! – повторил Ла Флоке. – Я даю вам минуту, а затем сам пойду к вам.

– Не беспокойтесь, – отозвался Торнхилл. – Я иду.

Он раздвинул ветки и вышел к Ла Флоке.

– В чем дело? – спросил он нетерпеливо.

Ла Флоке хладнокровно улыбнулся. Не было никакого сомнения в том, чего он хочет. Его маленькие глазки бегали по сторонам, поблескивая гневом, его ухмылка свидетельствовала о жажде убийства. В одной руке он сжимал длинный треугольный осколок камня, зазубренный край которого, старательно отшлифованный, был острым, как нож. Коротышка ждал в напряжении, как тигр перед броском на добычу.

Они кружили друг возле друга, пытаясь отыскать слабое место в защите, большой мужчина и маленький. Ла Флоке, казалось, достиг предела напряжения, мышцы его были напряжены, как стальные канаты.

– Бросьте нож, – сказал Торнхилл. – Вы сейчас взорветесь, Ла Флоке.

Ведь в Долине смерть невозможна.

– Все равно я уничтожу вас!

– Что я вам сделал?

– Вы попали в Долину. Это все. Если бы вас здесь не было, я стал бы вождем. Но ваше прибытие решило дело не в мою пользу. Вы вынудили меня лезть на гору, вы отбили у меня Маргу. Разве этого мало?

– Я никогда не претендовал на власть и не отбивал Маргу. Она предпочла меня вам, и я искренне опечален за вас.

– Сейчас вы опечалитесь еще больше.

Торнхилл заставил себя ухмыльнуться. Этот смертельный танец продолжался уже слишком долго, он чувствовал, что Марга где-то рядом наблюдает за ходом событий.

– Почему бы вам, маленькому параноику-убийце, не отдать мне этот кусок камня, прежде чем вы пораните им себя?

Он сделал быстрый выпад и схватил Ла Флоке за запястье.

Глаза коротышки сверкнули. Он отступил назад, изрыгая проклятья в адрес Торнхилла на каком-то незнакомом языке, пригнул нож вниз и издал хриплый торжествующий клич.

Торнхилл отклонился в сторону, но зазубренное лезвие вспороло ему предплечье на несколько сантиметров выше локтя, глубоко войдя в плоть сбоку от бицепса. Ла Флоке выдернул руку, освободившись от захвата Торнхилла, и, взмахнув ножом, сделал кровавый разрез почти до самого запястья Торнхилла. Сэм почувствовал острую боль во всей руке, и теплая струя крови хлынула из раны. Пронзительно закричала Марга. Но он, не обращая внимания на боль, ринулся вперед и снова поймал руку Ла Флоке, прежде чем тот поднял ее для очередного удара. Резко повернув ее, Торнхилл провел ею по другой руке Ла Флоке, который испустил вопль боли и выронил каменный нож. Торнхилл наступил на него, с хрустом раздавливая ботинком.

У каждого из них теперь была ранена одна рука. Ла Флоке немного отошел назад и с разгона бросился на Торнхилла, наклонив голову как бык.

Торнхилл приготовился пропустить его как тореадор, но в последний момент Ла Флоке выпрямился и нанес удар в челюсть. Торнхилл отлетел назад и упал навзничь, но тут же вскочил и бросился в атаку, нанеся удар трапперу слева. Послышался хруст зубов.

«Интересно, – подумал Торнхилл, – покажется ли Страж до конца этой схватки, чтобы исцелить наши раны?» Единственное, что было слышно, так это хриплое дыхание Ла Флоке, который тряс головой, пытаясь прочистить помутившееся сознание, готовясь к новой атаке. Торнхилл изо всех сил старался не лишиться сознания от острой боли в руке.

Он еще раз ринулся вперед и ударил Ла Флоке, заставив того повернуться лицом к себе, а затем, подняв раненную руку, изо всех сил направил ее в солнечное сплетение противника. И хотя кулак наткнулся на стену твердых, как камень, мышц, у Ла Флоке вышибло дух, он качнулся, ноги подкосились, лицо побледнело. Торнхилл ткнул его еще раз, и враг рухнул навзничь.

Торнхилл взглянул на свою руку. Порез был очень глубоким и широким, хотя, казалось, не затронул главной вены. Кровь текла довольно сильно, но без обычной характерной пульсации.

В этом было что-то притягательное – смотреть, как вытекает собственная кровь. Внезапно, как бы сквозь дымку, он увидел бледное испуганное лицо Марги и понял, что потерял гораздо больше крови, чем предполагал, и что сейчас потеряет сознание. Ла Флоке не приходил в себя.

Стража не было.

– Сэм…

– Всего лишь небольшая царапина, – прохрипел он, почувствовав тепло ее лица, склонившегося над ним.

– Нужно перевязать рану. Может быть заражение.

– Не нужно. Сейчас она начнет заживать.

Он ощутил сильный зуд в раненной руке и подавил желание впиться ногтями в рану.

– Она заживает! – удивленно воскликнула Марга.

Торнхилл кивнул. Рана на глазах стала затягиваться. Сначала прекратилось кровотечение, сомкнулись края поврежденных сосудов, и сразу же по ним побежала кровь. Рваные края раны наползли друг на друга и сомкнулись. Над порезом стала нарастать плоть, зуд стал совершенно невыносимым. Через несколько мгновений все закончилось, остался лишь длинный багровый шрам. Он прикоснулся к наросшей плоти: она была теплой, податливой и реальной.

Ла Флоке пошевелился. Его правое предплечье, которое было странно согнуто и, видимо, сломано, выпрямилось. Он сел, покачиваясь из стороны в сторону. Торнхилл подготовился к отражению новых атак траппера, но в Ла Флоке осталось совсем мало бойцовского пыла.

– Страж залечил нас, – сказал Торнхилл. – У нас все зажило и ничего не осталось, кроме шрамов. Поднимайтесь, вы, старый идиот!

Он встряхнул Ла Флоке и поднял его на ноги.

– Впервые меня победили в драке, – с горечью признался Ла Флоке. Его глаза утратили прежнюю живость. Он казался уничтоженным своим поражением.

– Вы были безоружны, а я имел нож и ничего не мог сделать…

– Забудьте об этом, – сказал Торнхилл.

– Как я могу забыть? Эта мерзкая Долина, из которой невозможно сбежать, даже покончив с собой… Торнхилл, вы можете понять, что значит принять какую-то определенную линию поведения и быть не в состоянии выдержать ее? – Ла Флоке печально покачал головой. – Кое-кто в Галактике многое бы отдал, чтобы увидеть меня в таком виде. Эта Долина унизила меня!

Но я ухожу, оставляю женщину вам. Вы победили меня, а победитель всегда захватывает трофеи.

Он повернулся и зашагал прочь. Маленькая жалкая фигурка мелькнула между деревьями. Торнхилл вспомнил, каким он был всего несколько дней назад, когда поднимался в горы, и результат сопоставления был весьма плачевным.

– Подождите, Ла Флоке!

– Вы уничтожили меня да еще унизили в глазах женщины. Что вам нужно? – обернулся тот.

– Как сильно вы бы хотели бежать отсюда, из Долины?

– Что?

– Вы полезли бы еще раз в горы?

Лицо Ла Флоке, и без того бледное, стало, несмотря на загар, почти белым. Твердым голосом он сказал: