Таким человеком мог быть только кто-то из обслуживающего персонала отеля – его либо мог вызвать сам Торранс, либо он пришел по собственному почину убрать посуду.

Мегрэ, не выказывая никакой заинтересованности, сформулировал свой вопрос по-другому:

– Кто из обслуживающего персонала ушел с работы раньше времени?

Дежурный не скрыл удивления.

– Как вы об этом узнали? Это произошло случайно. Пепито позвонили и сказали, что брат его заболел.

– В котором часу?

– Приблизительно часов в десять.

– Где он был в это время?

– Наверху.

– По какому аппарату ему сообщили о заболевшем брате?

Пришлось звонить на центральный телефонный коммутатор гостиницы. Там утверждали, что никто ничего Пепито не передавал.

События разворачивались быстро. Но Мегрэ был по-прежнему хмур и невозмутим.

– Где его карточка? Она должна у вас быть.

– Настоящей карточки на него нет. По крайней мере, их не заводят на тех, кто работает в зале: там люди часто меняются.

Пришлось идти в канцелярию, где в это время никого не было. Тем не менее Мегрэ заставил поднять регистрационные книги, где и нашел, что искал: «Пепито Морето, улица Батиньоль, 3, гостиница „Босежур“. Поселился…»

– Соедините меня с гостиницей «Босежур».

Между тем, расспрашивая другого служащего отеля, Мегрэ выяснил, что Пепито Морето поступил в «Мажестик» по рекомендации одного из официантов, итальянца по происхождению, и произошло это за три дня до приезда четы Мортимер Ливингстон. По службе на него не было никаких нареканий. Его сначала прикрепили к залу, но потом, по его просьбе, перевели на номера.

Наконец Мегрэ соединили с гостиницей «Босежур».

– Алло!.. Позовите, пожалуйста, Пепито Морето… Алло?

Что вы сказали?.. С багажом?.. В три часа ночи?.. Благодарю… Алло! Еще один вопрос. Корреспонденцию он получал на адрес гостиницы? Никаких писем не было?.. Благодарю, все.

И Мегрэ с тем же противоестественным спокойствием опустил трубку на рычаг.

– Который час? – поинтересовался он.

– Десять минут шестого…

Мегрэ дал шоферу адрес «Пиквикс-бара».

– Вы в курсе, что они закрываются в четыре?

– Неважно.

Машина остановилась напротив бара-кабаре, на окнах которого были уже опущены металлические жалюзи. Из-под двери пробивалась тоненькая полоска света. Мегрэ знал, что обычно в таких ночных заведениях обслуживающий персонал, насчитывающий до сорока и более человек, имеет привычку ужинать перед уходом.

Ужинают в зале, откуда только что ушли последние посетители, причем уборщицы уже берутся за работу.

Тем не менее в «Пиквикс-бар» Мегрэ не пошел. Повернувшись спиной к кабаре, он направился к табачной лавчонке-бару на углу улицы Фонтен. В такие лавочки служащие ночных заведений обычно заглядывают в перерыве между танцами или после них.

Бистро было еще открыто. Когда Мегрэ вошел, трое мужчин, облокотившись о стойку, разговаривали о своих делах за чашкой кофе, сдобренного спиртным.

– Пепито нет?

– Давно ушел, – ответил хозяин.

Комиссар заметил, что один из посетителей, который, по всей видимости, узнал его, сделал хозяину знак молчать.

– Мы с ним условились встретиться в два, – пояснил Мегрэ.

– Он был здесь.

– Знаю… Я попросил танцора из заведения напротив передать ему пару слов.

– Жозе?

– Да. Он должен был предупредить Пепито, что я занят.

– Жозе действительно заходил. По-моему, они разговаривали.

Посетитель, который делал знаки хозяину, забарабанил кончиками пальцев по стойке. Он побледнел от бешенства: этих нескольких фраз, оброненных в бистро, вполне могло хватить, чтобы восстановить ход событий.

В десять вечера или чуть раньше Пепито убивает Торранса в отеле «Мажестик».

Судя по всему, у него были подробные инструкции, потому что он тотчас уходит с работы, заявив, что его вызвали к брату, отправляется в бар на углу улицы Фонтен и тут ждет.

Несколько позже танцор, которого, как только что узнал Мегрэ, зовут Жозе, переходит улицу и передает ему задание; смысл его прост, как детская загадка: убить Мегрэ, как только он выйдет из «Пиквикс-бара».

Иными словами, за считанные часы – два убийства. И те двое, что одни представляют опасность для банды Латыша, устранены!

Пепито стреляет, скрывается. Роль его закончена. Никто его не видел. Следовательно, он может отправляться за своим чемоданом в гостиницу «Босежур».

Мегрэ расплатился и направился к выходу, но, обернувшись на ходу, увидел, как трое посетителей осыпают упреками хозяина бистро.

Комиссар постучался в дверь «Пиквикс-бара», и уборщица открыла ему.

Как он и предполагал, служащие кабаре ужинали, расположившись за сдвинутыми вместе столами. Перед ними было все, что не сумели съесть посетители, – цыплята, куропатки, закуски. Тридцать голов повернулись к комиссару.

– Жозе давно ушел?

– Давно. Сразу же после того, как…

Но тут официант узнал комиссара, которого сам обслуживал вечером, и толкнул локтем говорившего.

Мегрэ не стал ломать комедию.

– Его адрес! И точный, слышите? Иначе вам не поздоровится.

– Я не знаю. Только хозяин…

– Где он?

– У себя в имении, в Ла Варенн.

– Дайте регистрационную книгу.

– Но…

– Молчать!

Служащие сделали вид, что ищут в ящиках маленького бюро, стоявшего на возвышении для оркестра. Мегрэ растолкал тех, кто возился около бюро, тут же обнаружил, что искал, и прочел: «Жозе Латури, улица Лепик, 71».

Он вышел, так же тяжело ступая, как и вошел, а успокоившиеся наконец официанты принялись за прерванную трапезу.

Улица Лепик находилась в двух шагах. Но чтобы добраться до дома помер 71, надо было довольно долго идти в гору. Мегрэ пришлось дважды останавливаться, чтобы перевести дух.

Наконец комиссар оказался возле меблированных комнат в стиле гостиницы «Босежур», только еще грязнее, и позвонил. Дверь открылась автоматически. Мегрэ постучал в круглое окошко над дверью привратницкой и в конце концов вытащил ночного портье из постели.

– Жозе Латури?

Портье взглянул на щит, висевший в изголовье его раскладушки.

– Еще не возвращался. Ключ на месте.

– Давайте ключ. Полиция.

– Но…

– Быстрее!

В эту ночь с Мегрэ никто не спорил. А ведь обычная его суровость и решительность куда-то подевались. Наверное, люди смутно чувствовали, что сейчас комиссаром движут мотивы посерьезнее.

– Какой этаж?

– Пятый.

В длинной узкой комнате пахло затхлостью. Постель была не убрана. Жозе, как и большинство ему подобных, спал, наверное, до четырех дня, а позже комнаты в гостиницах уже не убирают.

На постели валялась старая пижама с вытертым воротником и выношенными локтями. На полу-пара прохудившихся туфель со смятыми задниками, они служили их хозяину шлепанцами.

В дорожной сумке из искусственной кожи только старые газеты да залатанные черные брюки.

На полке над умывальником кусок мыла, банка какой-то мази, аспирин и тюбик веронала.

На полу клочок бумаги, скатанный в шарик. Мегрэ поднял его, осторожно развернул. Даже на расстоянии комиссар почувствовал запах героина.

Еще через четверть часа комиссар, обыскавший к этому времени весь номер, обнаружил небольшую дыру в обшивке единственного кресла, засунул в нее палец и начал вытаскивать оттуда пакетики с тем же зельем, по грамму каждый. Таких пакетиков оказалось одиннадцать.

Мегрэ сложил их в свой бумажник, спустился вниз. На площади Бланш подошел к полицейскому, отдал ему инструкции, и тот отправился вести наблюдение к дому номер 71.

Мегрэ вспомнил черноволосого молодого человека, болезненного вида жиголо[8] с бегающим взглядом, который после разговора с Морето от волнения стукнулся о столик комиссара, когда проходил мимо.

После того что произошло, он не рискнул возвращаться к себе, предпочтя бросить на произвол судьбы свое нехитрое барахло и одиннадцать маленьких пакетиков, хотя за них можно было выручить в розницу добрую тысячу франков.