– Черт побери, любой мужчина может дать тебе детей.

Джейми уже болыпе не смотрела на туман за окном. Она сознавала лишь, что глубоко внутри нее разгорается новое чувство, поглощающее все ее существо, иссушающее ее сердце. Она опустила занавеску.

– Я и не ожидала, что ты поймешь меня, Марк. У тебя есть твои проекты, твои компьютеры, твоя логика. – Она взглянула на него. – Но я одинока, я так одинока, что внутри у меня скоро останется лишь пустота и мрак.

– И ты думаешь, если выйдешь замуж за Бретта, это поможет тебе?

Джейми пожала плечами.

– Не знаю. Я еще не встречала человека, который заполнил бы этот вакуум. А возможно, это жажда материнства, которая сейчас охватила меня. Я только об этом и думаю. А Бретт человек спокойный. Нам хорошо работается вместе. Он единственный, кого я могу принимать в расчет.

– Чего я не могу понять, так это почему ему захотелось именно теперь жениться на тебе. Почему так скоропалительно.

Джейми нахмурилась.

– Может, он наконец решил, что любит меня?

– Нет, все не так просто. – Марк покачал головой и поднял руку. – Минуту, дай подумать. О, да. Он просил тебя выйти за него замуж, погоди-ка, десятого октября.

– Откуда ты знаешь? – едва выдохнула Джейми, удивившись.

– Разве не девятого октября ты узнала, что нью-йоркская «Галерея» заинтересовалась твоей работой?

– Да, но...

– Так. Запомни это число и накинь еще один день, необходимый Бретту для кое-какого серьезного обдумывания.

Джейми помолчала. Весьма странно, что Бретт сделал ей предложение через день после того, как ей позвонили из «Галереи». Она была так счастлива в тот день. Она вспомнила, как схватив Бретта за руки, принялась в восторге кружиться по комнате. И это было так разительно непохоже на ее обычную сдержанную манеру поведения.

– Ну, это просто совпадение, – заметила Джейми.

– Я так не думаю. Бретт понял, что ты ускользаешь от него и попытаешься что-то делать сама. Это его и обеспокоило.

– Почему же?

– Да потому, что ты талант, который скрывается за вывеской фирмы «Джи Кей продакшнс». И Бретт это знает.

Джейми отошла от кровати, испытывая неловкость от темы разговора.

– Я только половина «Д. К. продакшнс». Бретт же ведет все дело. Без него я была бы просто голодающим художником в какой-нибудь мансарде. – Говоря это, она свернула джинсы Марка и положила их на стул у окна.

– Бретт всего лишь ноль без твоего таланта, Джейми. Он знает это. Все знают это. Кроме тебя. Вот так.

– Где бы я была без Бретта? Мы нуждаемся друг в друге. Марк, я только хочу, чтобы ты это понял и отнесся к нему благосклонно. – Джейми повернулась и пристально посмотрела на брата.

Двумя большими пальцами он уперся себе в грудь.

– Чтобы я отнесся к нему благосклонно? Ну и ну, я не тот человек, который должен жить с этим парнем.

– Да, конечно. Но он станет членом нашей семьи. И важно, чтобы он нравился тебе.

– Джейми, куда более важно, чтобы он нравился тебе. Вообще-то ты должна любить его. А ты не любишь. Разве не так?

Любила ли она Бретта? Джейми посмотрела на холодный блеск бриллианта. Этот камень похож на ее жениха. С внешней стороны Бретт – идеальный мужчина: красивый, холеный, прекрасно одетый. Играет в теннис, посещает благотворительные мероприятия и оперу, водит компанию с приличными людьми. Но под лощеным фасадом Бретта таится незнакомец. Он никогда не говорит о своих чувствах. Говорил ли когда-нибудь Бретт, что любит ее? Она не могла припомнить.

Джейми медленно подняла голову.

– Я думаю, что люблю Бретта. В известной мере.

– В известной мере? Звучит не утешительно.

Джейми перевела взгляд с лица брата на часы, стоявшие на ночном столике.

– На меня это чувство никогда не сваливалось, как снег на голову. Никакой эйфории...

– Ты напоминаешь мне Мел Торми. Боже, у меня начинаются галлюцинации. – Марк театрально откинулся назад. – Моя сестра превратилась в Мел Торми. Убейте меня! Прекратите мои страдания!

Джейми подскочила к Марку, запустив подушкой ему в лицо. Они корчились от смеха, пока Марк не начал кашлять. Через минуту, уже успокоившись, он попытался слабо улыбнуться. Джейми склонилась над ним, обеспокоенная тем, что слишком далеко зашла. Наконец он перевел дух.

– Все в порядке – прошептал он. – Все в порядке.

– Ты уверен?

– Да-а.

– Марк, тебе необходимо посетить доктора. Возможно, у тебя пневмония или еще что-нибудь. Почему я не могу позвать к тебе врача?

– Мне не нужен доктор. Мне нужно только немного отдохнуть.

– Ты уверен?

– Да-а.

Джейми взяла поднос с едой, стоявший на ночном столике.

– По крайней мере, я могу что-нибудь сделать для тебя? – спросила она, став у его кровати.

Он покачал головой.

– Сегодня утром я передохну. А днем мы отправимся с тобой в лабораторию.

Джейми улыбнулась ему и пошла к двери.

– Ну, детка?

Джейми остановилась.

– Да?

– Не выходи за Бретта, если не любишь его. Я говорю серьезно.

Джейми попыталась забыть замечания Марка, но всю дорогу вниз по лестнице у нее в ушах звучал его голос. «Не выходи за Бретта, если не любишь его. Не выходи за Бретта, если не любишь его».

В кухне Джейми поставила поднос с тарелками в раковину и поднялась в главный холл. Но перед этим она задержалась у лестницы, взглянула вниз, в темный холл, в направлении двери в кабинет. Она проделывала это в своих ночных кошмарах сотни раз. Холодок пробежал у нее по спине, и волосы на голове зашевелились. В своих сновидениях она никогда не могла заставить себя отказаться подойти к кабинету, где снова и снова на нее мог напасть ужас.

Рука Джейми скользнула по колонне винтовой лестницы. Сейчас она не спала, а бодрствовала. Все происходило средь бела дня. Ничто не могло причинить ей вред. И она знала, что если хочет, чтобы ее ночные кошмары никогда больше не повторились, ей необходимо осмотреть кабинет. Она шагнула к затемненному холлу.

Дерево Небес.

Джейми посмотрела через плечо. Кто это говорит с ней? Она взглянула вверх, на лестницу. Затем обернулась в сторону холла. Нигде никого. Откуда же все-таки послышался голос? И так реально! С опаской и волнением она стала приближаться к двери кабинета.

По мере того, как Джейми приближалась к кабинету, шарообразная ручка двери постепенно становилась все больше и больше. На какое-то мгновение ей вдруг вспомнилась мелодия «Радость мира», вырвавшаяся из глубины ее сознания. Затем музыку прорезал крик ребенка, отзвук прошлого, заставивший Джейми вздрогнуть. Крик все продолжался, пока Джейми не превратилась в истеричную десятилетнюю девочку, какой была когда-то. Страх привел ее в знакомое до боли состояние транса, перенеся в прошлое, хотя она и знала, что бодрствует.

– Нет! – рыдала она, спускаясь к холлу и пытаясь подавить сидевший в ней страх, который даже двадцать лет спустя все еще охватывал ее. К тому моменту, когда она распахнула дверь в кабинет, она уже буквально задыхалась и была покрыта потом, хотя в доме чувствовалась прохлада.

– Разреши мне жить! – скулила она. – О, Господи, только оставь меня жить!

После взрыва рыданий она замерла на пороге кабинета, закрыв уши руками. Ей все еще слышалась рождественская музыка, перекрывающая какофонию из звуков клавесина, колоколов, голосов Барбары Стрейзанд и Перри Комо. Одна лишь музыка могла свести ее с ума. Но были еще и свечи, сотни свечей, красных и белых, ярко горевших, вспыхивавших с треском, отбрасывавших причудливые тени на стены и потолок. От них можно было ослепнуть.

Джейми зажмурилась, чтобы избавиться от наваждения. Она стояла в пустом кабинете, всего лишь в старом кабинете, заставленном покрытыми плесенью книгами в кожаных переплетах. И это было не Рождество 1970 года, а октябрь 1990. И она уже не десятилетняя девочка, которая только что потеряла родителей, погибших на шоссе, а взрослая женщина. Теперь я уже настоящая женщина. Настоящая женщина.