Всем тем учителям, которые помогли мне

научиться любить книги и образование.

Спасибо за ваше терпение!

Моя особая благодарность Шобхэн Бентвэл[1], автору и эксперту по всему, что касалось Индии. Любые ошибки – мои собственные.

Как всегда благодарю членов Колдрэна за мозговые атаки и поддержку. И особая благодарность Кейт Даффи, редактору, которая знает, как заставить авторов мурлыкать.

Кент, 1812 год

Ночные гости никогда не приносят хороших новостей. Леди Агнес Уэстерфилд проснулась из-за громкого стука в дверь своего личного крыла разросшегося поместья Уэстерфилд-мэнор. Слуги спали двумя этажами выше, а ей хотелось прекратить этот грохот до того, как он разбудит всех ее учеников. Поэтому она вползла в свои тапочки и закуталась в теплый халат.

Ее свеча отбрасывала тревожные тени, пока она шла к двери. Тихий, монотонный дождь еле слышно стучался в окна. На время его заглушили два длинных удара часов, находившихся в холле.

Среди довольно безопасных холмов Кента грабители вряд ли станут стучать в двери, но леди Агнес все же спросила:

– Кто там?

– Рендалл.

Узнав знакомый голос, она распахнула дверь. У нее упало сердце, едва она увидела троих высоких молодых людей на ступеньках своего крыльца.

Рендалл, Киркленд и Мастерсон – одни из первых ее учеников, из самого первого класса ее школы, ее "пропащие лорды", которые нуждались не только в образовании, но и в особой заботе. В этом классе училось шесть мальчиков, и все они стали друг другу ближе и дороже, чем братья. Один из них затерялся в хаосе французской революции, другой находился в Португалии. Боль в глазах трех других не предвещала ничего хорошего.

Жестом леди Агнес пригласила их войти.

– Беллард? – Спросила она, выказывая беспокойство, в котором находилась последние несколько месяцев. – Португалия с находящейся там озверевшей французской армией – слишком опасное место.

– Нет, не Беллард. – Алекс Рендалл шагнул внутрь и снял промокший от дождя плащ. Он хромал после ранения, полученного на Пиренейском полуострове, но все еще был до смешного красив в своем алом военном мундире. – Это... это – Эштон.

Эштон был шестым в их классе, самым загадочным и, возможно, самым дорогим для нее. Она собралась с духом и произнесла:

– Мертв?

– Да, – прямо ответил Джеймс Киркленд. – Мы узнали эту новость в нашем клубе и немедленно отправились сюда, чтобы сообщить вам об этом.

В отчаянии она закрыла глаза. Это было несправедливо – молодые не должны умирать раньше стариков. Но ей пришлось очень рано узнать, что жизнь не бывает справедливой.

Чья-то рука успокаивающе обняла леди Агнес за плечи. Она открыла глаза и увидела, что это Уилл Мастерсон, надежный и тихий, но всегда знающий, что нужно делать.

– Вы собрались вместе, чтобы поддержать меня, если у меня начнется истерический припадок? – спросила она, стараясь оставаться той спокойной директрисой, которую они знали много лет.

Мастерсон криво улыбнулся:

– Возможно. А может быть, мы просто хотели, чтобы это вы нас утешили, а не наоборот.

В этом и заключалась правда, догадалась она. Ни у одного из ее молодых джентльменов не имелось достойной матери, потому именно она взяла на себя эту роль в их жизни.

Появилась зевающая горничная, и леди Агнес распорядилась насчет еды для своих гостей. Молодым мужчинам необходимо вовремя хорошо подкрепиться, особенно после продолжительной поездки из Лондона. Когда они повесили свои промокшие плащи, она провела их в гостиную. Они все знали дорогу, поскольку бывали здесь и раньше, даже после окончания своего обучения.

– Думаю, нам всем нужно выпить. Рендалл, ты разольешь бренди? – спросила леди Агнес.

Рендалл, молча, открыл шкаф и достал оттуда четыре стакана, отблеск свечей играл на его светлых волосах. В нем чувствовалось огромное напряжение, на грани срыва.

Леди Агнес приняла полный стакан и погрузилась в свое любимое кресло. Бренди обжигал внутренности, но обострял ум.

– Расскажите мне, что случилось. Несчастный случай?

Киркленд кивнул:

– Эштон не болел ни разу в жизни. – Он выглядел постаревшим лет на десять. – Мисс Эмили здесь? Она тоже должна знать.

Леди Агнес покачала головой, жалея, что ее давняя компаньонка и подруга отстствовала, а значит, не могла разделить с ней эту утрату.

– Она навещает семью в Соммерсете и вернется где-то через неделю. Генерал Роулингс тоже отсутствует. – Она пристально рассматривала свой стакан, размышляя, насколько допустимо напиться до полного бесчувствия. Раньше она никогда такого не делала, но принесенное известие было подходящим поводом для начала.

– Он был моим первым студентом, – сказала она тихо. – Если бы не Адам, не было бы и академии Уэстерфилд.

Она не заметила, что использовала личное имя покойного герцога, а не его титул.

– Как это произошло? Никогда не слышал эту историю. Вы же знаете, каким был Эш. Когда речь заходила о его личной жизни, он становился таким же открытым как устрица. – Мастерсон хотел продолжить, но тут вернулась служанка с тяжелым подносом.

Молодые люди, подобно голодным волкам, немедленно накинулись на порезанные мясо, сыр и хлеб, а также маринованные овощи. Леди Агнес улыбнулась, разливая всем кларет[2], довольная тем, что может сделать хоть что-то, пусть и для их тел, если не для душ.

Рендалл поднял глаза от подноса и взглянул на нее:

– Расскажите нам, как все начиналось.

Она заколебалась, но потом поняла, что сама этого хочет, нет, ей просто необходимо рассказать о том, как она встретилась с еще очень молодым герцогом Эштоном.

– Эмили и я тогда вернулись после многолетнего отсутствия. Хоть я и любила путешествовать по очень отдаленным местам, кажется, пора было возвращаться. Мой отец был болен и... ну, в общем, были и другие причины, но они не имеют значения. Через три месяца после прибытия в Англию, я не находила себе места, не зная что мне делать. Я уже разобралась с управляющим здесь в Уэстерфилд-мэноре, и мне необходимо было чем-то заняться. Жаль, что женщины не допускаются в Парламент.

Киркленд, улыбаясь, отвел глаза от ломтиков говядины:

– Хотел бы я послушать вашу речь в Палате Лордов, леди Агнес. Осмелюсь предположить, что вы мигом бы с ними разобрались.

– Я нашла более эффективное применение своей энергии. Однажды я прогуливалась по Гайд-парку, размышляя над тем, куда применить свои силы, когда услышала свист кнута. Решив, что кто-то безжалостно избивает лошадь, я обошла кусты и обнаружила отвратительного маленького человека, проклинавшего находящееся перед ним дерево. На одной из ветвей у него над головой расположился Эштон, обнимавший щенка, описать которого я не берусь.

– Бану! – Воскликнул Мастерсон. – Я все еще скучаю по этой собаке. Как же Эштону удалось затащить его на дерево?

– И зачем? – Спросил Киркленд.

– Мужчина оказался гувернером Эштона. Это был некий субъект по имени Шарп. Справедливости ради следует отметить, что Эштон довел его до безумия, – рассудительно заметила леди Агнес. – Он отказывался говорить по-английски или смотреть кому-либо в глаза. Его единственным другом был найденный где-то грязный щенок. Шарп приказал убить щенка, но грум, которому дали такое поручение, сделать этого не смог, потому просто отнес Бану в Гайд-парк. Когда мальчик об этом узнал, он сбежал из Эштон-Хауса на поиски своей собаки.