— И ты считаешь… Нет! — ты в самом деле считаешь, что имеешь какие-то особые права? Господи!.. Да ты знаешь, сколько у Глора было подобных воспитанников?

— Я был любимым, — произнес я все с той же твердостью. — Он навещал меня трижды в день, но так ничего и не добился.

Полукороль и полубог всплеснул руками, призывая в свидетели находящихся в зале.

— Ну не наглец ли! Поглядите-ка на него! Да как же ты, бродяжка, осмелился явиться сюда? А что если я снова отправлю тебя к Глору? К крестничку твоему любимому?..

Я терпеливо пережидал, пока стихнет очередной взрыв веселья. Что-то подсказывало мне, что я выбрал верный тон. Только так я мог здесь чего-то добиться.

Хохот наконец поутих. С угрожающей готовностью ко мне шагнул огромного роста охранник. Хозяин зала сделал небрежный жест, и исполин остановился. Замер изваянием, застыл замороженной букашкой.

— Кажется, начинаю понимать, чем ты приглянулся Глору. Твердый орешек, а орешки — они… Мда… Так чего же ты хочешь, красавчик?

— Может, стоить поднять архивы, — робко подал голос один из советников. — На предмет выяснения личности. Если он и впрямь сидел у Глора, в картотеках обязательно найдутся соответствующие отметки…

Властелин отмахнулся от говорящего, как от докучливой мухи.

— Обойдемся без канцелярщины! Даже если он все выдумал, думаю, его стоит послушать… Так чего ты хочешь?

Последняя фраза была обращена ко мне. Сердце мое предательски дрогнуло, и я всерьез испугался, что оно не позволит мне доиграть весь этот спектакль до конца. Я постарался собрать расплясавшиеся нервы в кулак. Прежде чем заговорить, хрипло откашлялся.

— Четыре пропуска. Временных или постоянных — неважно.

— Четыре? — величавое личико сморщилось. — Не много ли?.. Один я бы дал тебе, пожалуй.

— Четыре или ни одного, — упрямо пробубнил я.

На минуту под торжественными сводами повисло молчание. Оставалось гадать, чем оно могло завершиться. Вариантов, к сожалению, хватало. Они могли распять меня на кресте, облить кислотой или сжечь живьем. Я был в полной их власти, и, сознавая это, сбоку шевельнулся охранник. Он вызывал у меня все большую тревогу. Такому схватить человека в охапку и выбросить, скажем, в окно было бы сущим пустяком.

Властелин потер бледным пальцами лоб.

— Хорошо, наглец! Выпишите на его имя четыре пропуска!..

Это была настоящая победа!.. Боясь спугнуть ее, я поспешил опустить взор. Теперь мне уже страшно было обнаружить на их губах иронические улыбки. Они могли запросто разыграть меня. Чудо казалось таким хрупким и ранимым…

Но что это? Тучный советник сунул мне в руки четыре картонных квадратика и неспешной утиной походкой возвратился на свое место. Я заставил себя посмотреть на маленького бога. Он на самом деле улыбался. Но при этом отнюдь не собирался останавливать меня или науськивать своего громилу. Я был забавным эпизодом в их жизни, только и всего. На мгновение мне показалось, что от меня чего-то ждут. Так кошка, замерев над полузадушенной мышью, дает возможность отдышаться маленькому существу, но стоит жертве прийти в себя, как оживает и кошка…

Все еще ожидая насмешливого окрика, я медленно развернулся и старческим шагом направился к выходу. Никто не остановил меня. Миновав анфиладу залов и спустившись по мраморной лестнице на два этажа вниз, я очутился на улице. Парковые статуи глядели на меня пустыми глазницами, не понимая, отчего я улыбаюсь. Выйдя за ворота, я свернул в ближайший проулок и там, не выдержав, припустил во всю прыть. Только через пару кварталов я сумел наконец остановиться. Вытащив из кармана заветные пропуски, принялся внимательно их рассматривать. Слова прыгали перед глазами, расплывались, и я не сразу прочел отпечатанное. «Временный пропуск на проезд в видах транспорта… Автофургон номер такой-то, маршрут, время отправления…» Я спрятал картонные квадратики. Пять дней! Да, черт подери! Через пять дней мы уберемся из этого города. А значит, не будет больше поблизости ни Манты, ни его подручных!.. Окрыленный, я снова побежал.

Знакомый двор, ветвистые тополя… Некто невидимый подставил мне подножку. Неловко взмахнув руками, я пролетел по воздуху и ударился телом о мокрый асфальт. Влага немедленно пропитала пиджак и ветхую рубаху. Я лежал возле нашего домика, и мерзкий холодок гулял по моей спине. Изуродованный замок валялся перед самым носом. Мохнатые от разбитой щепы створки были распахнуты настежь. Кто-то успел побывать здесь до меня.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: