Вошедший слуга вывел Фредерика де Тревьера из задумчивости.

— Сэр, — сказал Мак-Грегор, — пришел неизвестный человек, называющий себя Надодом и желающий видеть его светлость.

Сначала щеки секретаря побледнели, потом кровь прилила к ним и они покрылись густой краской. Молодой человек почувствовал, как в горле у него сразу пересохло; перед глазами пошли круги. Некоторое время он не мог выговорить ни слова. К счастью, темнота помогла ему скрыть замешательство. Сделав над собой огромное усилие, он сказал деланно-равнодушным тоном:

— Это, должно быть, тот самый человек, о котором мне говорил адмирал. Проводи его в библиотеку и оставайся при нем. Смотри за ним так, чтобы ни один его жест от тебя не укрылся. Таков приказ адмирала. Я потом приду и сменю тебя.

Едва Мак-Грегор успел выйти, как Фредерик де Тревьер бросился к перилам веранды и облокотился на них, подставляя свое пылающее лицо легкому дуновению веявшего с реки ветра.

Молодому человеку было от чего потерять голову.

Коллингвуд, Пеггам, Надод! Каждое из этих имен заставляло его сердце трепетать от ненависти. Коллингвуд, Пеггам, Надод! Три его злейших врага, месть которым он поставил целью своей жизни.

Читатель, быть может, удивится и поинтересуется, какое отношение к трем вышеупомянутым именам имеет Фредерик де Тревьер, выходец из Канады. Ведь он никогда до сего времени не бывал в Европе, а следовательно, не имел возможности встретиться где бы то ни было раньше с обладателями этих имен. Возможно даже, что читателю не совсем ясна причина ненависти Фредерика де Тревьера к Коллингвуду, Пеггаму и Надоду?

Что ж, в таком случае я должен сознаться, что ошибался, полагая, что читатель давно уже узнал в Фредерике де Тревьере сына покойного герцога Норрландского — Фредерика Биорна.

После трагической смерти отца, сделавшись герцогом Норрландским, Фредерик Биорн энергично принялся за дело отмщения убийцам. Корабли розольфской эскадры, под его началом и началом его брата Эдмунда, старательно выслеживали разбойников и особенно адмирала Коллингвуда. Но адмирал всегда плавал в сопровождении целой эскадры, и об открытом нападении на него нечего было и думать. Тогда Фредерик избрал другой путь для своего мщения, и это явилось причиной того, что мы видим его секретарем адмирала Коллингвуда. Теперь счастливый случай привел его встретиться со всеми тремя злодеями сразу. Но что мог поделать он один? Ах, если бы с ним рядом были его товарищи.

Вдруг внимание молодого человека привлекла какая-то тень, мелькнувшая через улицу. Вглядевшись пристальнее, он заметил, что в подъезд дома, стоявшего против Эксмут-Гауза, пробрались три человека. Возможно, подумал он, они собирались наблюдать за домом адмирала.

Заинтересованный этим, Фредерик де Тревьер притаился за колонной, продолжая наблюдать. Неожиданно одна из фигур выступила несколько вперед, и, увидев ее громадные размеры, Фредерик едва не вскрикнул от изумления и радости.

— Гуттор! — прошептал он. — Это они! Сам бог посылает их сюда.

И, желая скорее убедиться в том, что он не ошибается, молодой человек издал протяжный, резкий крик норвежской снеговой совы.

Не прошло и минуты, как до него донесся ответный зов: «киу-уи-вуи».

Тогда, перегнувшись через балюстраду, Фредерик повторил еще раз тот же крик.

Тотчас же один человек из стоявших напротив отделился от стены и перешел улицу.

— Кто здесь, в Лондоне, подражает крику северной птицы? — тихо спросил он.

— Это я, Грундвиг, — отвечал молодой человек, — я, Фредерик Биорн.

— Герцог!.. Наш дорогой господин!.. Вы здесь?

— Да. Отойдите от дома. На той стороне есть глухой переулок. Мне нужно с вами переговорить.

Позвонив Мак-Грегору, Фредерик сказал ему, что пойдет узнать, окончилось ли заседание парламента, так как продолжительное отсутствие адмирала беспокоит его. Уходя, он еще раз напомнил шотландцу, чтобы тот хорошенько следил за Надодом.

Проводив секретаря, Мак-Грегор долго качал головой.

— Да, странные происходят здесь вещи, — пробормотал он. — Смотри в оба, Мак-Грегор… Этот секретарь не внушает мне доверия.

Между тем герцог Норрландский в немногих словах познакомил верных слуг со своим планом. Через несколько минут все три злодея соберутся сюда, и тогда их очень легко будет захватить всех вместе. Для этого Грундвиг должен отправиться в Саутварк и привести с собой пятьдесят матросов, только без огнестрельного оружия, чтобы не возбудить подозрения полиции. Сам Фредерик брался провести их тайно в отель, и, таким образом, можно было надеяться овладеть злодеями без кровопролития.

А на рассвете следовало поднять якоря и идти в Розольфс, где над преступниками должно было свершиться правосудие.

— Но экипаж «Олафа» насчитывает всего пятьдесят человек, — возразил Грундвиг, — а так как забрать всех с корабля невозможно, — следовательно, предложение это невыполнимо.

Тогда герцог рассказал им о прибытии еще двух розольфских кораблей — «Гарольда» и «Магнуса-Биорна» под началом его брата Эдмунда.

— И ты передашь Эдмунду, чтобы он сам не съезжал на берег и чтобы вся эскадра была готова к отплытию, — приказал Фредерик.

Времени было мало. Наскоро рассказав герцогу о своих приключениях и о том, как они собирались похитить Надода по выходе его от адмирала вместе со ста тысячами фунтов стерлингов, Грундвиг сказал:

— Берегитесь, ваша светлость, берегитесь, как бы Красноглазый не узнал вас. Ведь вы не хуже меня знаете, как он хитер и на что способен.

— Я ничем не рискую, милый мой Грундвиг, — ответил Фредерик. — Я так удачно замаскирован, что нет никакой возможности меня узнать. Надод знал меня белокурым и без бороды, а теперь я брюнет и борода у меня, как у британского сапера.

— Вы не видели еще этого негодяя, ваша светлость?

— Нет, не видел. Я его оставил под надзором слуги адмирала.

— Как хорошо, что мы встретились с вами. Теперь мы можем вас предупредить. Негодяй совершенно изменил свою наружность. Вы знали Надода чудовищным уродом. Но доктор Петерсон, королевский хирург, сделал ему превосходный стеклянный глаз и выпрямил нос и челюсти. Все это он сам рассказал Биллю, когда пытался убедить его поступить к нему на службу. И, если бы он сам себя не выдал Биллю, мы бы его никогда не узнали.

Пять минут спустя Грундвиг и его два товарища исчезли в лондонском тумане. Они спешили в Саутварк, а Фредерик Биорн подозвал кэб и поехал в Вестминстер, где заседала палата лордов.

Заседание еще продолжалось. Вильям Питт говорил, возражая ораторам оппозиции. Вокруг здания парламента, несмотря на позднюю ночь, стояла громадная толпа, дожидавшаяся конца прений.

Очевидно, адмирал Коллингвуд не мог скоро освободиться. Однако на посланную Фредериком записку он ответил, что вернется домой через четверть часа, так как окончательное голосование могло последовать не раньше завтрашнего дня.

Вернувшись домой, Фредерик де Тревьер прошел в библиотеку, чтобы сменить Мак-Грегора. Он с волнением ожидал той минуты, когда увидит убийцу своего отца.

Поднявшись навстречу молодому человеку, Надод приветствовал его низким поклоном, а тот ответил ему с видом холодного безразличия, с каким относятся к незнакомым людям. Но, желая получше разглядеть наружность злодея, Фредерик поднял голову и, пристально глядя на него, сказал:

— Вы дожидаетесь адмирала Коллингвуда и уже давно? Могу вас утешить, сударь, что он скоро вернется.

Услышав голос Фредерика, Надод невольно вздрогнул, но сейчас же овладел собою.

«Удивительно, я где-то слыхал этот голос и видел это лицо, — подумал он. — Но где? «

В свою очередь молодой человек был удивлен переменой, происшедшей с Красноглазым. Куда девалось все его уродство? Перед ним сидел человек некрасивый, но с правильными чертами лица.

А в это время Мак-Грегор, стоя у стола, исподлобья поглядывал на обоих.

— Можешь идти, — сказал ему Фредерик. Шотландец удалился, не произнеся ни слова, но при этом бросил на Фредерика взгляд, исполненный самой жгучей ненависти.