Время подбирается к семи, и я торопливо включаю компьютер, будто занимаюсь уроками. Чтобы ты, когда войдешь, не думал, что я только и делал, что поглядывал на часы. И на телефон.}

}Ты появляешься в три минуты восьмого - щелкает замок, открывается дверь. Я сижу, замерев, не оглядываясь, и не знаю, как вести себя. Я нынешний никогда не встречал с работы маму - безопаснее было показываться ей на глаза как можно реже. А как раньше было, не помню.

Встаю, выхожу в прихожую, наблюдаю, как ты вешаешь пальто и разматываешь шарф. Тебя никогда не спрашивают, почему у тебя горло забинтовано?

Ты подходишь, смотришь на меня. И тоже молчишь. Я краснею:

- Что?

- Просто рад тебя видеть, - твои пальцы быстро гладят меня по щеке и исчезают раньше, чем я успеваю придумать, как реагировать. Остается только засопеть и отвернуться, даже спиной чувствуя твою улыбку. Ты всегда мне улыбаешься - и каждый раз по-разному.

- Как дела в университете? - спрашиваю, чтобы нарушить вновь повисшее молчание.

- Нормально, - ты осторожно обходишь меня и направляешься мыть руки. - Сессия должна пройти благополучно, в этом семестре я почти не пропускал занятий.

- А раньше?

Раньше, когда был жив Сэймэй - ты отсутствовал чаще?..

- Раньше было немного сложнее. Особенно когда приходилось совмещать университет и… школу, - завершаешь ты после заминки.

Ладно-ладно, молчу я, молчу.

- Ты что-нибудь ел, Рицка?

- Нет, делал уроки. Я не голодный, - торопливо отказываюсь я, но ты все равно идешь к холодильнику.

- Зато я голодный. После сегодняшнего зачета мы хотели съесть преподавателя, - ты достаешь из пакета принесенные продукты, выкладываешь на кухонный стол, надеваешь фартук. Не тот, в котором рисуешь, другой. - Составишь компанию?

Я устраиваюсь на подоконнике - он узкий, одна нога на полу, вторая на нем, опираюсь локтем о колено:

- Составлю. Все равно одному есть неинтересно.

- Как прошел день?}

}Странное чувство у меня, когда ты спрашиваешь. Не знаю, что отвечать. Последним, кто задавал такие вопросы, был брат. Мама не интересовалась, а что я отвечал Сэймэю, я уже не помню. После его смерти воспоминания даже о последних двух годах сделались разрозненными.

- Нормально. - Я гляжу на улицу. Там сыплется редкий снег. Передергиваюсь, и ты тут же оборачиваешься:

- Зябнешь?

- Просто в окно смотрю. Днем ясно было, а теперь заволокло все. Ты сам не замерз, пока ехал?

Ты качаешь головой и отправляешь в микроволновку первую тарелку.}

}Мне нравится с тобой ужинать. И нравится потом мыть посуду. У тебя дома уютно - наверное, Кио любит здесь бывать. Он за эту неделю два раза приходил.

Ты снимаешь с мольберта законченную работу, ставишь к стене, чтобы просохла. Я долго разглядываю миниатюру, наклоняя голову то влево, то вправо. Да уж - когда я сказал, что многие вообще не умеют рисовать, это явно было не о тебе. У тебя, по-моему, талант, Соби.}

}- Ты обещал что-нибудь нарисовать для меня, - напоминаю, садясь перед монитором и открывая незаконченный график по математике.

- Я помню, - отзываешься ты. - Ты хочешь немедленно, Рицка?

- А ты занят? - отвечаю вопросом на вопрос. Ты качаешь головой:

- Я первым спросил.

- Тогда позже.

- Спасибо. Я нарисую тебе, что захочешь, только рассчитаюсь с долгами по семестру. Договорились?

Я киваю.

Кажется, я первый раз понял, что ты имел в виду, а ты понял, что я понял. Может, все и небезнадежно.}

}*

Я открываю глаза и настороженно прислушиваюсь. После того, как я просыпался ночью, когда принял решение остаться здесь, я сплю крепко. Даже без снов - или не помню их потом. Меня что-то разбудило.

Осторожно поворачиваюсь на другой бок, спиной к стене, вглядываюсь в темноту. Что-то не так… И тут понимаю, в чем дело.

Обычно ты спишь очень тихо - почти не ворочаясь, не раскидываясь, ровно дышишь, и я знаю, что ты в постели, только потому, что от тебя тепло. А сейчас ты дышишь часто, прерывисто и хрипло, глаза мечутся под сомкнутыми веками, пальцы рук подергиваются.

Не знаю, что сделать - окликнуть, потрясти за плечо? Наверное, надо тебя разбудить. Ты шепчешь пересохшими губами, не могу разобрать слов, наклоняюсь ближе - и отшатываюсь, потому что ты заговариваешь вслух. Речь бессвязна, обрывиста - ты споришь с кем-то?

- Нет… я не стану… вы не можете… Сэймэй…

У тебя такой голос, что у меня мороз по коже. Ты зовешь его? Или просишь? Теперь будить страшно - но смотреть, как изламываются твои брови, хуже. Если бы ты плакал во сне, я, наверное, испугался бы меньше, чем сейчас, когда у тебя такое лицо. И вдруг:

- Рицка…

Ты проснулся? Я отдергиваюсь и всматриваюсь - но твои глаза по-прежнему закрыты, ресницы вздрагивают. Решившись, я касаюсь твоей полураскрытой ладони - может, это прекратит сон или воспоминания.}

}Твои пальцы как в тиски ловят мое запястье. Так, что не вырваться, даже если захочу. Но я и не стремлюсь - я смотрю, как, словно по волшебству, разглаживается твой лоб, как успокаивается дыхание. Ты не просыпаешься - расслабляешься и медленно обмякаешь на постели, словно спину отпускает судорога.

Я думал, ты спишь, контролируя даже сны, видишь их по желанию или не видишь вовсе. Кошмары я как-то с твоими ночами не связывал.

Но… я могу прекратить их? Утром ты не вспомнишь, наверное. А я не расскажу.

Осторожно поднимаю руку, не пытаясь избавиться от хватки, подвигаюсь ближе, ложусь на край твоей подушки. И засыпаю минут через десять, слушая твое мерное дыхание, тиканье часов и ощущая твое прикосновение.}

}*

- Сэнсей… почему человеку может нравиться боль? - я сижу в затененном кабинете, глядя, как косые солнечные лучи пробиваются сквозь жалюзи.

- Боль? - Кацуко-сан разворачивается на вертящемся компьютерном стуле. - Что ты имеешь в виду, Рицка-кун?

- Зачем человеку может быть нужна боль, - повторяю я, уставившись в пол. - Чтобы ему ее причиняли.

- Ты говоришь о физической боли, да?

Я киваю. Мне очень хочется понять, но я не нахожу разумных объяснений.

- Хм… - сэнсей трет пальцами висок. - Видишь ли, Рицка-кун… Иногда боль помогает помнить о том, что имеет для человека смысл. О радости, которая окончилась печалью, или о событиях прошлого, которые не должны померкнуть в памяти. Боль напоминает о минувшем или о том, что до сих пор переживаешь… Даже о хорошем, в зависимости от ситуации. А почему ты спрашиваешь? - спохватывается она.