- Они исчезли?

- Сразу после того, как ты одержал победу. Не заставляй меня думать, что намеренно уклоняешься от приглашения!

- Простите, сэнсей.}

}Телефон на отлете, мне слышно каждое слово - наверное, тебе проще, если я услышу, меньше вопросов задам. Мне не нравится твой вид - ты кажешься измученным пятью минутами, как вчерашней схваткой. Я опускаю голову, прижимаюсь щекой к твоему джемперу.

- Что означает это извинение? - сухо интересуется Ритцу. - Ты отказываешься?

- Я уже сказал вам в прошлый раз, - твердо говоришь ты. - Я был вынужден защищать Рицку от тех, кто явился его забрать. Вчерашняя пара собиралась увести его насильно. Как же так, сэнсей, - в твоем голосе появляются нотки, которых я раньше не слышал, - вы всегда говорили, что поединки должны быть честными! Когда атаковали меня, я мог воспользоваться вашими уроками и своим опытом. Но напасть на Рицку, который пока не может тягаться в одиночку даже с первокурсниками школы! Означает ли это, что нам не стоит больше ждать от противников благородства?}

}Сейчас я впервые чувствую, каков твой гнев. Он обжигает. Даже в сражениях твое лицо остается невозмутимым, а сейчас брови сошлись над переносицей и взглядом можно пугать. Я вижу тебя как впервые, как без маски, и мне делается жарко, будто слишком близко наклонился к костру.}

}- Но ты справился с задачей, Соби-кун, - не подтверждает и не отрицает твоих обвинений Ритцу. - Ты победил. Я недаром тобой горжусь.

- Благодарю вас, - откликаешься ты ровно. - Мне просто повезло с Жертвой.}

}Это - обо мне? Я закусываю губу. Честно, что ли? Значит, я все правильно делаю, ты меня не успокаиваешь?}

}- Почему ты не хочешь привести Рицку сам? - начинает сэнсей так, как будто его осенила великолепная мысль. - В этом случае…

- Я исполняю приказ Сэймэя, - крылья носа у тебя вздрагивают. - Вы же знаете, что я не могу ослушаться.

- Разумеется, можешь! Сэймэй мертв, и…

- Нет.

- Ты не можешь избегать меня всю жизнь, Соби-кун! И стоишь лучшего, чем какой-то неопытный ребенок! Неужели тебе хочется забыть годы, проведенные в школе?

Ты хмыкаешь и отвечаешь очень тихо:

- Даже если я хотел бы, боюсь, не получится. Доброй ночи.

И одним движением захлопываешь телефон.

Хорошо, что я сидел у тебя под рукой - кажется, что ты вот-вот упадешь назад.

- Соби! Соби, я здесь, слышишь!

- Рицка… - ты опускаешь голову, волосы падают на лицо. - Все в порядке.

- Я вижу! - встаю на колени, удерживая тебя за плечи. - Посмотри на меня! Соби, пожалуйста!

Ты поднимаешь ресницы - глаза кажутся почти черными.

- Что мне сделать? - спрашиваю по-дурацки. - Чем тебе помочь?

Ты медленно качаешь головой.

- Скажи мне, Соби! Я приказываю!

Крайняя мера, но выхода нет. Ты вздрагиваешь, во взгляде появляется знакомое непонятное выражение.

- Я приказываю тебе! - повторяю отчаянно.

- Иди… сюда… - сдавленным шепотом откликаешься ты и кусаешь губы, будто пытаясь болью удержаться на краю обморока.

Я тебе нужен… Я тебе нужен не только чтобы…

Ты обнимаешь меня крепко, словно никогда не отпустишь. Ладони ерошат мои волосы, гладят спину, пропускают через кольцо пальцев хвост и снова поднимаются к лопаткам. Ты дышишь неглубоко и очень часто.

Когда Йоджи чуть не умер после атаки, как ее, Кои, Нацуо все время сидел, держа его за руку, или лежал, обняв и прижав к себе. А тот в первый день даже в сознание не приходил, и все равно, потом, как только глаза открыл, сказал первым словом спасибо. Они тогда таким взглядом обменялись… Мне было неловко, что я заметил. И мне стало лучше вчера, когда ты в парке мне руку протянул. После оков казалось, идти не смогу - а даже в магазин заглянули… Тебе тоже легче, когда я рядом?}

}- Рицка… - шепчешь ты, и мне опять становится жарко, как когда я понял, что ты из-за меня рассердился на сэнсея.

- Ты правда считаешь, что тебе повезло? - спрашиваю почти беззвучно, невидящими глазами глядя на прислоненную к стене картину. - Что я справлюсь?

- Ты уже справляешься, Рицка, - твои губы прижимаются к моей шее, - я горжусь тобой.

Я не знаю, что ответить. Судорожно обнимаю, зарываюсь лицом в твои волосы, пытаясь не дрожать.

- Ты справляешься, - твои ладони спускаются ниже, скользят по пояснице, по ногам, вот бы ты так и не переставал меня гладить. - Твоя поддержка очень много значит. Когда ты веришь в меня… верю и я.

Я замираю. Кажется, это первый раз, когда ты сам мне сказал.

- Спасибо… - Не знаю, за что благодарю. Наверное, за все сразу. Что защищаешь меня, что дал услышать разговор… - Соби.

- Да?

- Этот сэнсей… Если он прикажет тебе вернуться?

Ты качаешь головой, не ослабляя объятия:

- Он не может. Не имеет права. Я его ученик, но не Боец и не был им.

- Но ведь… тебе же плохо, когда он звонит!

- Это часть воспитания.

Ты не даешь задать вопрос, каким у тебя было воспитание в Семи Лунах - запускаешь пальцы в волосы на моем затылке и осторожно тянешь, чтобы оказаться со мной лицом к лицу. Я сопротивляюсь, но молча и не очень сильно.

Ты ласково проводишь ладонью по моей горящей щеке:

- У меня есть Жертва, Рицка. Я говорил, тебе не стоит опасаться моего ухода.

- А я как ты, - я фыркаю. - Я тебе тоже твержу-твержу, а без толку!

Ты поднимаешь бровь:

- Ты быстро учишься.

Я недоверчиво смотрю на твою улыбку:

- Чему?

- Всему, - ты вздыхаешь. - И спорить тоже.

Значит, тебе лучше. Порываюсь вскочить, забыв, что ты меня обнимаешь, и, конечно, только дергаюсь и остаюсь на месте. Хочу возмутиться - но так и не нахожу подходящих слов.}

}6.

Я слышу шаги на железной лестнице еще до того, как раздается стук и дверь открывается. Я уже научился узнавать, когда поднимаешься ты. Значит, к нам гость.

Отрываюсь от университетского учебника по психологии - на днях я пожаловался, что устал читать монографии, и ты принес мне несколько антологий. Теорию личности, по-моему, каждый старался изложить на собственный лад, будто люди западной цивилизации постоянно соревнуются, кто изобретет что-нибудь новое. Логичен только Юнг. Надо будет спросить, как ты относишься к его взглядам.